Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель

— Капризной?! — возмутилась Флейта. — Легкомысленной?!

— Не принимай это на свой счет, — посоветовал Спархок.

— Но это же обо мне, Спархок! Они оскорбили меня! Когда ты вернешься в Материон, я хочу, чтобы ты отправился в университет и вызвал на поединок этих нечестивых мерзавцев! Я хочу крови, Спархок! Крови!

— Человеческие жертвы, Божественная? — мягко спросил он. — Разве это сообразуется с твоим нравом?

— Ну… — она заколебалась. — Во всяком случае, можешь их отшлепать.

Остолбеневший Итайн уставился на них.

— Впечатляет, верно? — осведомился Телэн.

Сказать, что брат Оскайна потрясен, было бы явным преуменьшением. Когда они ехали на восток от Кинестры, он не сводил с Флейты округлившихся глаз.

— Да прекрати же, Итайн! — велела она наконец. — Я не собираюсь отрастить вторую голову или превратиться в змею.

Тамулец содрогнулся и провел рукой по лицу.

— Должен сказать, что я в тебя не верю. Не то чтобы я хотел тебя оскорбить, просто я убежденный скептик в вопросах религии.

— Бьюсь об заклад, что я сумею изменить твои взгляды, — с лукавой усмешкой заявила она.

— Прекрати, — сказала ей Сефрения.

— Он убежденный агностик, Сефрения, а стало быть, законная добыча. Кроме того, он мне нравится. У меня еще никогда не было почитателей-тамульцев, и мне нужен по крайней мере один. Итайн вполне подойдет.

— Нет.

— Сефрения, я ведь не прошу, чтобы ты мне его купила. Я сама выманю его из кустов, так что тебя это совершенно не касается. Это не твое дело, дорогая сестра, а потому не суй в него свой нос.

— Неужели к этому когда-нибудь можно привыкнуть? — жалобно осведомился Итайн у остальных.

— Никогда, — рассмеялся Келтэн. — Впрочем, ты скоро притерпишься. Мне, к примеру, помогает выпивка.

— Келтэн применяет это средство везде и повсюду, — пояснила Флейта, легкомысленно тряхнув головой. — Каждый год он пытается вылечить зиму бочонком арсианского красного.

— Мы закончили свои дела в этой части Империи? — спросил у нее Спархок.

— Нет. Должно случиться кое-что еще. — Богиня-Дитя вздохнула и теснее прижалась к своей старшей сестре. — Пожалуйста, Сефрения, не сердись на меня. Боюсь, тебе не понравится то, что должно произойти, однако это необходимо. Как бы ни было тебе больно, помни, что я люблю тебя. — Она села и протянула руки к Спархоку. — Мне нужно поговорить с тобой… с глазу на глаз.

— Секреты? — спросил Телэн.

— У всех девушек бывают секреты, Телэн. В свое время ты это еще узнаешь. Отъедем немного в сторону, Спархок.

Они отъехали на несколько сот ярдов от дороги и двинулись вперед, вровень с остальными. Железные подковы Фарэна цокали по ржавому, спекшемуся от солнца гравию пустыни.

— Мы доедем до тамульской границы, — сказала Флейта. — То, что должно произойти, случится именно там, и прежде, чем это случится, я покину вас.

— Покинешь?! — ошеломленно переспросил он.

— Какое-то время вы неплохо справитесь и без меня. Я не могу присутствовать при этом событии. Тут замешаны правила приличия. Я могу быть, как сказал Итайн, капризной и легкомысленной, но я знаю, что такое хорошие манеры. В этом событии примет участие некто, кого оскорбило бы мое присутствие. У нас с ним в прошлом были некоторые недоразумения, и с тех пор мы не разговариваем друг с другом. — Она скорчила скорбную гримаску. — Это случилось довольно давно, — созналась она, — восемь-десять тысячелетий назад. Он сделал кое-что, что мне совершенно не понравилось, — само собой, он не потрудился объяснить мне, зачем это делает. Я люблю его, но он ужасно высокомерен. Он всегда держится так, словно все мы слишком тупы, чтобы понять, что он делает, — но я-то все понимаю. Он нарушает одно из главнейших правил. — Она махнула рукой, словно отметая что-то. — Ну да ладно, это наше с ним личное дело. Присмотри за моей сестрой, Спархок. Ей придется очень нелегко.

— Она заболеет?

— Наверное, она предпочла бы заболеть. — Богиня-Дитя вздохнула. — Хотела бы я как-нибудь избавить ее от этого, но ничего не поделаешь. Она должна пройти через это, если хочет вырасти.

— Афраэль, ей уже больше трех сотен лет.

— Ну и что? Мне в сотню раз больше, а я все еще расту. То же относится и к Сефрении. Я славная, Спархок, но я никогда не обещала, что со мной будет легко. Ей будет ужасно больно, но, когда она пройдет через это, она станет намного лучше.

— Знаешь, ты говоришь загадками.

— Я и не должна говорить ясно и просто, отец. Это одно из преимуществ моего положения.

От Кинестры до границы к западу от Сарны они продвигались не торопясь, от оазиса к оазису. Спархок не мог бы сказать наверняка, но ему казалось, что Афраэль чего-то ждет. Она и Вэнион много времени проводили над картой, и прыжки отряда через выжженную солнцем пустыню становились все короче, а стоянки в оазисах — все длиннее. Чем ближе подъезжали они к границе, тем медленнее становилось их продвижение и все чаще они просто ехали шагом по бесконечным пустынным землям, вовсе не прибегая к Беллиому.

— Трудно добиться каких-либо точных сведений, — рассказывал Итайн на четвертый день после того, как они покинули Кинестру. — В большинстве случаев свидетелями этих явлений были кочевники пустыни, а они не настолько доверяют властям, чтобы говорить с ними откровенно. Ходят обычные дикие басни о вампирах, вурдалаках, гарпиях и тому подобном, но мне сдается, что эти видения по большей части являются из бурдюка с вином. Кинезганские власти высмеивают эти россказни как бред невежественных простолюдинов, которые слишком много пьют и слишком долго жарятся на солнце. Тем не менее, они весьма серьезно относятся к сообщениям о сияющих.

— Послушай, Итайн, — слегка раздраженно сказал Келтэн, — мы слышим об этих сияющих с тех пор, как прибыли в Дарезию, и всякий раз, едва заходит речь о них, все дрожат, бледнеют и отказываются говорить. Мы посреди пустыни, удрать тебе некуда, так расскажи нам в конце концов, кто же они такие.

— Это будет фантастический и несколько тошнотворный рассказ, сэр рыцарь, — предостерег Итайн.

— Ничего, у меня крепкий желудок. Это что, чудовища? Двенадцати футов ростом и о девяти головах или что-нибудь еще в том же роде?

— Нет. На самом деле, как говорят, они похожи на самых обычных людей.

— Почему их так странно называют? — спросил Берит.

— Может, позволишь спрашивать мне? — грубо оборвал его Келтэн. Судя по всему, он до сих пор еще целиком не избавился от своих подозрений насчет Берита.

— Прошу прощения, сэр Келтэн, — растерянным и слегка задетым тоном отозвался Берит.

— Так что же? — вновь обратился Келтэн к брату Оскайна. — Что значит это название? Почему их так называют?

— Потому что они светятся, как светлячки, сэр Келтэн, — пожал плечами Итайн.