Ян Сигел - Дети Атлантиды

— Вы считаете, что он очень силен?

— Возможно, — намек на улыбку появился на лице Рэггинбоуна. — Но, похоже, он уже очень ослаблен.

— Это лучше для Ферн?

— Нет. Мы ей ничем не можем помочь. — Если даже и было ударение на слове «мы», Уилл его не уловил. — Но если бы амбулант был уничтожен или не смог бы вернуться, это помогло бы нам здесь. Эзмордис, должно быть, растерял часть своей силы. Это к лучшему.

— Мне на него наплевать, — сказал Уилл. — Мне важно только, чтобы с Ферн ничего не случилось.

— Вот и продолжай думать о ней, — сказал Рэггинбоун. — Кто знает, какова сила любви? Любви семьи, любви друзей, любви любимого. Нам хочется корить в то, что она выдержит все.

— Да бросьте вы эту философию! — огрызнулся Уилл. — У меня не то настроение.

Рэггинбоун улыбнулся и замолчал.

Время тянулось ужасно медленно, даже медленной, чем тогда, когда Уилл дожидался Ферн после истории с мотоциклистом. Рэггинбоун двинулся к пустоши, а Уилл пошел к речке.

Солнце просвечивало сквозь плывущие облака и разливало такой ровный свет, будто день никогда не должен был кончиться. Как бывает всегда в тех случаях, когда надо убить время, Уилл думал о разных делах, которые он должен был бы обдумать и сделать, но ничего делать не хотелось. Его часы давно разбились, и когда он вернулся домой, он скорее чувствовал, чем знал, что уже поздно. День еще золотился, ветер стих, было очень жарко. Автомобиль Джейвьера все так же стоял у подъезда. Уиллу представилась картина — машина, блестящая, пустая, ожидающая, невостребованная осталась здесь навсегда. Уж конечно, Джеивьер не оставил в ней ключей, сердито подумал Уилл. И какой смысл в этих ключах в прошлом?.. Папочка будет очень огорчаться из-за Ферн. Что мне ему рассказать? Что она просто ненадолго перешла в другое измерение? И неизвестно, вернется ли она назад… Хоть бы от Рэггинбоуна была какая-нибудь польза…

Он вошел в кухню. Миссис Уиклоу наверняка ушла. Часы показывали пять минут восьмого.

Отец был в холле.

— Где Ферн? — спросил Робин. В его голосе не было страха и неуверенности, только пугающая пустота и приглушенная взволнованность.

— Папочка, она ушла, — ответил Уилл. — Как Джеивьер. Просто ушла.

Ушла…

Она уже очень давно взбиралась по лестнице.

Она не помнила, как оказалась у основания лестницы, как попала сюда, только бесконечно долго шагала по ступеням вверх. Ноги ее не устали. Лестница была очень неустойчивой, временами она начинала пошатываться вправо-влево, временами свертывалась в спираль, крошечный прямоугольник света был все так же далеко вверху, он никак не увеличивался, и она понимала, что ей необходимо приблизиться к нему. Со всех сторон ее окружали стены. Где-то в них появлялись туманные отверстия, где-то возникали полуразрушенные колонны или еле видные проходы в никуда, арки, открывающие вид в неизвестность, где-то виднелась паутина резного камня, очертания окна, клочок неба, цвет которого она не могла определить. Свет был мягким, тени бледными. Воздух был ни застоявшимся, ни свежим. Она не задыхалась, но спустя какое-то время поняла, что вовсе не дышит. Она пыталась вспомнить, что было перед тем, как она подошла к лестнице, и почему так важно, чтобы она добралась доверху, но мысли ее мешались, причины ее присутствия здесь — забыты. Память съежилась до миниатюрного изображения толпы, той малюсенькой сцены, детали которой были теперь неразличимы. Она продолжала двигаться. Она не думала ни о чем другом. Время не существовало, все Время прошло. Затем на оказалась на вершине лестницы, и там был выход, это была низкая дверь под каменным навесом. Она вышла на солнце.

В Прошлое.

Она стояла на горе над городом. Ей были видны иирокиеулицы, разбегающиеся от склона, как лучи звезд. Их пересекали другие улицы: и широкие, и не — и все это образовывало беспорядочную мозаику из крыш, стен и мостовых, протянувшуюся так далеко к горизонту, как только мог проследить глаз. Далеко у горизонта можно было различить янтарь полей, темное пламя леса, тонкие линии рек, но она не воспринимала детали. Главные улицы были опутаны мелкими улочками и переулками, как усики вьющегося винограда обвивают лозу. Некоторые дома выступали из этого лабиринта, у них были портики и колоннады, где-то возникали башни, купола, скверы и садики, парки и фонтаны. Склон горы был обращен к западу, и город был залит солнечным светом. Этот золотой город возник в воображении Человека тогда, когда Эверест был всего лишь песчаной дюной, а Стоунхендж — кучкой гальки на берегу. Город, который уже был древним, когда все остальное было еще очень юным. Она смотрела на все это с изумлением, ибо даже в мечтах и во снах ей никогда не виделось такое место. «Это Атлантида, — говорила она себе. — Я в Атлантиде». У нее мелькнуло видение другого города: серые ущелья улиц, геометрия башен и стен из стекла и стали, узкие дороги, и среди чудовищных зданий выхлопы ядовитых газов и бешеное вращение колес. Она отогнала это ужасное видение, созданное собственным воображением. Как будто что-то проскользнуло в ее мозг, и образ сам пробрался в ее мысли. Она почувствовала слабость, и это напугало ее. Она пыталась сосредоточиться, но голова кружилась и казалась наполненной туманом, который скрывал в ее сознании то, чему здесь было не место. Вспышки памяти возникали и гасли, как будто картина перед ней была то в фокусе, то размыта. Ей нужно было собраться с силами, чтобы четко понять, где же она находится.

Гора была давно потухшим вулканом, который стоял на южной оконечности острова. Со стороны моря застывшая лава была изъедена злобными приливами, которые прорыли в ней глубокие туннели, перекрытые волнистыми каменными арками. Внутри древнего кратера образовался залив, защищенный от всех штормов. Атланты окружили его верфями, молами и пристанями, где стояли корабли разных видов: рыбацкие суда, прогулочные кораблики, большие морские корабли, триремы, куинкиремы, корабли работорговцев и торговые барки. У стен, окружающих порт, расположились рынки, таверны и склады, обвешанные сетями, бухтами веревок, якорями и гарпунами. Туннель, шедший на север, вел к главным воротам города, которые должны были быть закрыты от нежелательного проникновения. Но она не пошла по этой дороге. Она как-то обнаружила потайную лестницу, которая была узкой, тесной и крутой, проходила сквозь гору и приводила к выходу, давно забытому местными жителями. Здесь склон горы был усеян террасами и домами с колоннами, которые смотрели вниз на город. Внизу слева она увидела огромный купол, она знала, что это купол храма. На его золоте сверкая играли последние лучи солнца. У атлантов не было оборонительных укреплений, как в Джине, где были построены деревянные стены, или в Скайре с ее каменными стенами. Атланты считали себя первым бастионом цивилизации в окружающем их примитивном мире. Уверенные в своем могуществе и в силе своего Дара, они не боялись ни захватчиков, ни пиратов. Еще несколько минут простояла она в ошеломлении, глядя на роскошь города, находящегося внизу. Чего она хочет здесь добиться, одинокая и беспомощная чужестранка, прибывшая издалека, чтобы разрешить Задачу, которая никогда не может быть решена?