Дмитрий Данилов - КЛИЕНТ С ТОГО СВЕТА

- Констатирую факты.

- Не боитесь угодить за решётку? - иронически спросил Лагарди.

Я ухмыльнулся, вспомнив недавние события:

- Не впервой. У меня хороший адвокат, могу рекомендовать.

- Надеюсь, мне его услуги не понадобятся.

- Не зарекайтесь. Сами знаете, какие чудеса порой творит жизнь. Я начинал свой путь с вора-домушника, а сейчас ловлю преступников разного толка. Есть такие, у кого всё случилось с точностью до наоборот.

Лагарди поджал губы. Увидев, что мой стакан пуст, спросил:

- Не хотите ещё?

Я отказался. Не могу назвать себя увлекающейся натурой, но в нынешних обстоятельствах стоит держать некоторые желания в узде. Иначе одной бутылки будет мало.

Лагарди провёл рукой по шее, поправляя несуществующий галстук. Его что-то беспокоило. Я решил ускорить события, сказав:

- Вижу, вино на вас действует странным образом. Вместо того чтобы расслабиться, места себе не находите.

- Вы правы. Слишком много свалилось на мою семью. Поневоле возникают мысли, уж не расплата ли это за наши грехи.

- Помилуйте, Лагарди. Все мы грешники. С чего бы такая избирательность по отношению к Хэмптонам? Поверьте, есть семейки похлеще.

- Знаете, Гэбрил, в вашем обществе мне становится как-то легче. Вы приятный парень. Есть в вас что-то располагающее.

- Ну, так плюньте на всё и облегчите душу, с условием, что не собираетесь выплеснуть на меня переживания подросткового периода или ещё какие-нибудь фантазии сомнительного толка. Я, сами знаете, частный сыщик, а не психолог.

- Тогда я налью ещё чуть-чуть, - сдался Лагарди.

- Да на здоровье, - воскликнул я, - лишь бы это помогло вам развязать язык.

Он покачал головой, налил себе по полной, крякнул и с явным удовольствием, выдул содержимое бокала до дна. Почти сразу лицо его покраснело, а в глазах появилось весёлое выражение.

- Дошли до кондиции?

- Да, в самый раз. Интересная всё же штука - спиртное. Перебродивший виноградный сок, но какие реакции вызывает в организме. Такое чувство, что я в состоянии набить вам морду.

- За что? - хмыкнул я.

- Да просто так, от нечего делать, - заявил Лагарди. Хмель ударил ему в голову. Знакомое состояние. Сперва тебе хорошо, окружающие вызывают исключительную симпатию. Ты готов обнимать и целовать первого встречного, потом что-то щёлкает в мозгах. Собеседник, казавшийся лучшим другом, внезапно начинает раздражать хуже скрежета гвоздя по стеклу. Как правило, кончается всё плачевно.

- Попробуйте, - предложил я. - Только не надейтесь, что я буду сидеть, сложив руки.

Минуту мы смотрели друг на друга как два петуха в одном курятнике.

- Извините, - внезапно опомнился он, - не знаю, что на меня нашло. Какие-то глупые мысли появились. На чём мы закончили?

- На том, что вы решили меня отделать.

- Да нет же, - поморщился Лагарди, - до этого.

- Сказали, что я хороший парень и поплакались о злом роке, преследующем вашу семью.

- Злой рок, - попробовал на вкус фразу Лагарди. - А вы молодчина, нашли подходящее выражение. Злой рок, - он усмехнулся. - Великолепно. Уловили самую суть.

- Ой, только избавьте меня от фамильных проклятий, историй, которым сто лет. Они хороши для бульварной литературы. Писатели обожают такие сюжеты. Они как готовые конструкции. Поменять один замок с привидением на другой, вместо призрака невинно убиенной покойной тётушки ввести разбуженный призрак дядюшки. Потом надо разоблачить убийцу, найти закопанные кости его жертвы, похоронить их со всеми причитающимися почестями. Интересно только в первые два-три раза, потом набивает оскомину. В жизни всё обстоит куда проще. Если господин А убил господина Б, - это либо стечение обстоятельств, либо корысть.

- Вы столь меркантильны?

- Скажите, что значит это слово, и я отвечу.

- Напрасно издеваетесь, Гэбрил. Понимаю, что вы жить не можете без ёрничанья и иронии, но в случае Хэмптонов не обошлось без чего-то… - он подыскал нужное слово, - метафизического. Да, мы не самые худшие из аристократов, но чем-то предки наши прогневали высшие силы. Вспомните Альдера Хэмптона, его загадочную смерть от арбалетного болта.

- Не вижу ничего загадочного в смерти от арбалета: нажать на спусковой крючок, вжик и готово. Был человек, нет человека. К тому же, я прекрасно понимаю тех эльфов, что его убили (если это, действительно, были они). Ваш Альдер попортил им немало крови, и пыток не чурался: мог снять шкуру с живого. Не вяжется у меня его облик с образом рыцаря без страха и упрёка.

- А гибель Ораста, Джеральда, покушение на молодого Хэмптона? Обратите внимание, как мало прошло времени между этими событиями. Кто-то пытается стереть семью с лица земли.

- К чему такие сложности: караулить вас по одиночке, изобретать разные способы убийства. Проще было шарахнуть из пушки по родовой усыпальнице, когда вы все собрались, чтобы похоронить майора. Вы писатель, у вас богатое воображение. Это простительно. Более того - хорошим писателем, не обладая буйной фантазией, не стать. Вы ведь хороший писатель, Лагарди?

- Вы столь скептичны, - вздохнул он. - Да, меня считают успешным автором, я продаю книги тиражом больше, чем у половины остальных писак вместе взятых. Есть вещи, которыми я горжусь, есть такие, о которых хотелось бы забыть, но ведь речь идёт не обо мне. Более того, у меня есть пускай косвенные, но всё же доказательства, что в прошлом Томаса были весьма неприятные эпизоды, которые могли бы послужить причиной его гибели.

- Кое-что и мне известно, - кивнул я.

- Правда? - глаза Лагарди округлились. - Он говорил, что когда-то давным-давно совершил ошибку, о которой раскаивается всю жизнь.

- Ещё бы, - хмыкнул я. - Сложно совершить государственную измену, а потом не раскаиваться.

- О чём вы, Гэбрил. Майор преданно служил его королевскому величеству, - возмутился Лагарди, и, кажется, искренне.

- Что не мешало ему идти на сговор с баронами-мятежниками. Только случай не позволил майору открыть городские ворота бунтовщикам.

- Даже если вы говорите правду, Гэбрил, в чём я сомневаюсь, Томас имел в виду что-то другое. Оно связано с событиями, которые произошли задолго до мятежа. Я могу только догадываться, но, кажется, речь идёт о периоде его службы в колониальных войсках. Он не любил вспоминать те времена, что само по себе странно. Обычно военные с удовольствием предаются воспоминаниям о горячих деньках.

- Мне тоже довелось служить в колониальных войсках. Поверьте, я с удовольствием вычеркнул бы из памяти эти годы.

- Что, действительно так неприятно? - участливо спросил Лагарди.

Неприятно?!! Хм, чего хорошего в том, что тебя, молодого совсем ещё парня, в сущности мальчишку, у которого молоко на усах не обсохло, отправляют туда, где люди гибнут едва ли не каждую минуту. Туда, где трава, деревья, кусты буквально кричат: 'Ты чужой, уходи, пока цел', где за поворотом может оказаться засада, и не успеешь пикнуть, как кривой туземский нож выпустит кишки из твоего живота. Где укус мелкой твари, не больше клопа прикончит быстрее сенной лихорадки, где улыбающийся смуглолицый человечек с жёлтыми зубами и впалой грудью, вызвавшийся в проводники, заведёт солдат в болото, кишащее кровожадными существами, способными одновременно душить, кусать и рвать на части несчастную жертву, а вокруг будет сплошное непроходимое болото, коварное, как оскорблённая женщина.