Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

— А седьмой?

— Седьмой — серый. Уныние. Как ни утешай, все сожрет, сыто облизнется, и скажет: «Ты меня не убедил». Поэтому с жалобщиками и нытиками спорить ни в коем разе нельзя. Душу растравят, а толку грош, — вместо Рыжего Мага ответил Спарк.

— Ты их знаешь?!

— Так я и вправду твой мир видел?!

Оба возгласа раздались одновременно. Проводник ответил сперва Ахену:

— Я кое-что читал об этом. Да, Скорастадир, ты мой мир видел. Только ты прости, мне странно слышать от другого человека о вещах, которые я до сих пор себе разве что воображал. И не очень-то верил. Ты об этом хотел посоветоваться?

Нешуточно опечалился Великий Маг Леса. И так это показалось дико Ахену и Спарку, что они даже сделали полшага назад.

— Значит, миры вправду сходятся, — кивнул Скор. Яростно рубанул ладонью сырой воздух:

— Что же получается, Госпожу Висенну… вот этим вот отдать?! Бешеным змеям и свиньям? Серым, желтым, черным и трехголовым?

Молодой волшебник запустил пальцы в волосы цвета тумана:

— И правда, нехорошо выходит.

Проводник молчал, кутаясь в хауто да тэмр.

Стая Тэмр сдержала обещание. Спарк отсутствовал втрое больше, чем собирался. Несмотря на это, заимка встретила его в целости и сохранности. Грифон сел на опушке около полудня, взял уговоренную плату, и поднялся в обратный путь, едва не повалив Спарка ветром от мощных крыльев. А проводник побрел по лесу пешком, нагрузившись дорожными сумками не хуже вьючной лошади.

Очень скоро его окликнул дозорный:

— Стой, Спарк! Что ты там на горбу волочешь? Если подарки не забыл, так жди, я лошадей приведу!

«Ни тебе здравствуй, ни мне до свидания…» — Спарк свалил тюки на сухой пятачок, и облегченно вытянулся, прислонившись спиной к березе.

Дозорный — Некст — привел не лошадей, а всю ватагу. Все были здесь: живые, веселые и здоровые. Спарк только сейчас понял, как он боялся. Боялся узнать по возвращении: такой-то ранен, такой-то замерз в буране, пропал на охоте, убит в бою с поселенцами на Ручье… Ничуть не бывало! Спарка хлопали по спине и плечам:

— Ну, ты знатно съездил! Тут сразу этакое войско взялось!

— Нас на штурм и не допустили. Говорят, отвоевали свое. Ждите, вернется ваш — это они тебя имели в виду.

«Я их тоже имел в виду» — подумал Спарк. Рта раскрыть ему так и не дали:

— А Кони медведя песней разбудил. Идем на лыжах, он чегой-то мурлычет под нос. Тут из сугроба как рванет! Здоровый, быстрый! Поднялся на лапы, заревел, и как пошел ломать подлесок… Если бы не шлем, содрал бы мне волосы вместе с кожей. Я глядь налево, а Дален уже на осине! Мухой взлетел.

— Я стрелу наставил, ору: ложись! А медведь ревом забивает, Крейн меня не слышит, маячит. Наконец, извернулся, в ключицу попал. Зверь здоровый, Крейн его ножом в горло — хоть бы что. Мы врассыпную, он за нами…

— Сразу за обоими?

— Ну так, Крейн же его рубанул сразу надвое! Одна половина за ним, вторая за Кони.

— На осину?

— Дален в те поры уже с ветки упал…

Гогоча на весь лес, пришли в заимку. Вымели пол, окатили водой. Принесли несколько еловых лапок, размяли каблуками: для духа. Ратин снял замок с винного сундука. Нарезали окорок. Некст похвалился мочеными ягодами: наткнулся на морошку под снегом, и собрал почти бочонок в самый лютый мороз Волчьего Времени. Сэдди снял с огня котел, разлил дымящуюся наваристую похлебку по мискам. Разобрали ложки, сдвинули кружки. И пошел пир горой — до сладкого весеннего вечера, когда все высыпали на крыльцо, считать звезды.

Спарк решил не откладывать до завтра:

— Я хочу стать Опоясанным Леса. Должность такая, вроде как послом и наместником. Мне надо учиться года два или даже три в школе. Вдали отсюда… — проводник осмотрел вечерний лес. Вздохнул. Сперва он считал домом шатер Нера посреди степи; потом Башню мастера Лотана, затем бревенчатую крепость на Волчьем Ручье… Наконец, всю окраину — Пустоземье. И гордился ведь!

А теперь придется привыкать к новому дому. «Если два переезда равны одному пожару» — подумал Спарк, — «То я уже дважды горел… И ведь еще сам переезд с Земли к Висенне!»

— Кто не хочет пойти со мной, тот пусть сердце не ломает. Снимем клятву, так, Ратин?

Атаман кивнул:

— Насильно мил не будешь.

— … И пусть себе идет, куда захочет. А кто со мной, тот человек Леса, признает законы Леса, и на разумное существо оружия не подымет, в какой бы шкуре оно ни встретилось.

— А как же разумного от неразумного отличить, к примеру, волка? — спросил коренастый Шен. Спарк вспомнил: Шен и его брат Фламин всегда тщательно ухаживали за своими копьями. Пока проводник листал память, отозвался Некст:

— Так ты вовсе ни на кого первым не кидайся. Если волк разумный, он тоже первым не кинется. Волки зимой говорили, у них закон такой. Правда, Спарк?

— Верно, — кивнул Спарк. — Первый закон Леса. Ничто не может быть сделано с кем бы то ни было, без согласия этого последнего. Нарушение данного закона считается насилием и карается Обрывом. Взявшийся за оружие не защищен этим законом.

— Больно уж благородно… — пробурчал Шен. — Когда я в порубежники ХадХорда хотел вписаться, мы в такие тонкости не входили.

— Неужели у нас окажется меньше совести, чем ее нашлось в волчьей стае? — Рикард намотал на кулак отросшие почти до бедер усы.

— Нет, это было бы постыдно, — серьезно отозвался Фламин.

— Завтра пойдем, деньги раскопаем. — Спарк посмотрел в темное небо, вспомнил, как Глант учил его находить невидимый полюс мира. «Не так давно я здесь, а смотри-ка ты, уже есть и что вспомнить…» Еще раз вздохнул:

— Как будто я дорогу к захоронке не забыл. Там немного. Но на три года хватит всем — если, конечно, золотом кабаки не мостить.

— Дай сказать, старшина. — Ратин вертел кружку в руках, наконец, опустил на груду прошлогодних листьев:

— Мы тоже думали, пока тебя не было. Решили так: Братству всему идти с тобой в ту же школу. Не возьмут учиться, наймемся там работать. Потому как нам идти больше некуда. А кровь смешана, и нельзя нам надолго друг от друга уходить. Или насовсем врозь, или вместе до конца.

Проводник молча кивнул. Ратин прочистил горло:

— Значит, Салех, Крейн, я сам, Некст, Остромов, Рикард, Кони, Майс и ты девятый, пойдут в ученье. Остальные…

Спарк прикрыл глаза. Тьма уже сгустилась, и лиц он не различал. Но отлично помнил летний пир, когда делили разбойничьи табуны, мечами кроили дорогие ткани. И как тогда решились остаться в ватаге новые люди. Кроме имен, Спарк почти ничего о них не знал: молчаливые лесовики Велед и Крен. Средний брат Бестужа — Котам. Молодой белобрысый Смирре, если бы не зеленые глаза — вылитый Ярмат. От погибшего беглеца из Княжества Смирре отличался бойкостью, и куда большей сноровкой в обращении с оружием. С ними — невысокий, худой и жилистый Тарс, великолепный стрелок. Он не мог удержать в воздухе десяток стрел, как прочие, но мишень неизменно поражал восемью из восьми — при каком угодно ветре. Еще вот эти самые Шен и Фламин, непревзойденные копейщики. И два бывших караванных охранника, Ридигер и Сегар. Всего получается тоже ровно девять. Кстати, Ридигер с Сегаром отправлялись в ГадГород на разведку. Нет ли от них новостей? Ладно, потом. Сейчас Ратина дослушать надо.