Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

Судьбу Доврефьеля нельзя было назвать необычной. Он родился в Левобережье, уже после Времени Смерти, и потому благополучно дорос до совершеннолетия. На Осеннем Празднике увидел мага, и сам пожелал крутить сияющие обручи вокруг запястий. Долго путешествовал по свету — сперва вслед за учителем, потом и в одиночку. Вскоре («Тридцать лет» — шутил Доврефьель — «Чихнуть не успеешь!») завелись у него и собственные ученики. Они не призывали демонов, не исторгали родники из скал, и не швырялись молниями направо и налево. Доврефьель практиковал магию равновесия, и прежде всего учил балансировать силы, доступные магу от рождения. Искать силу вовне Доврефьель не любил, и всех своих последователей учил тому же. Всякая волшба в его школе начиналась с тщательных размышлений: что следует сделать? Что произойдет потом? — и за долгую жизнь въелась эта привычка до корней волос.

Вот и сейчас, даже в таком простом деле как перестановка подсвечника на ладонь вправо — Великий Маг Доврефьель привычно задумался: а как на это посмотрит собеседник, только что вошедший для обсуждения «тайного, спешного и важного»?

Скорастадир посмотрел насмешливо. Второй Великий Маг Академии имел рост не про всякую дверь, широченные плечи и буйную рыжую гриву. По количеству звуков «а» в его имени легко угадывалась стихия Скора — Огонь. И сам Скорастадир не любил подолгу сидеть на месте, и мыслителей, наподобие Доврефьеля, уважал не особенно. Скор вырос на крайнем юге, где рыбаки и поморы Берега Сосен что ни день режутся то с пиратами, то с лордами Островов, то с налетчиками Империи В.В.Рула. Магию Скорастадир не столько знал, сколько применял, редко задумываясь о завтрашнем дне. Просто потому, что на Берегу Сосен завтрашний день мог и не наступить.

Теоретик и практик достигли в своем ремесле таких высот, что однажды каждый из них получил приглашение в Академию Магов. Разность характеров немедленно их поссорила, и в борьбе за ректорское кресло пять лет назад победил осторожный Доврефьель.

Сегодня соперники сошлись над расстеленной картой — далеко и от светлого Левобережья, и от теплого Берега Сосен. Магов окружала сырость, от которой не очень помогали пышные мантии; неуверенность, так и не побежденная красотой полированного пола и мозаичного стола; а еще Великих обступала темнота. В трех шагах от свечи начиналось безвременье, где несложно перепутать прошлое с будущим.

— Здесь это и случилось! — Скорастадир едва дождался, пока подсвечник сдвинется с карты, и ткнул пальцем прямо в неровную линию Южного Тракта. — Мы определили место. Спорить больше не о чем!

Последствий улыбки Доврефьель не боялся:

— Но мы же и не спорим. Отправим туда кого-нибудь, пусть проверит на месте.

— Не из твоих учеников, и не из моих. Чтобы быть честным… Если там в самом деле что-то произошло, твоя догадка блестяще оправдается.

— Теория, а не догадка.

— Да! Хорошо! Пусть теория! Ну и что?

— Надо тщательно все обдумать… Мы должны сделать еще несколько вычислений…

— Простенький опыт на месте даст больше ясности! Но сейчас в самом деле спорить не о чем. Кто отправится?

— Ахен и Панталер. Вдвоем надежнее.

Скорастадир помолчал, потом кивнул:

— Да, так лучше всего. Там уже лет сто ни Башен, ни путевой службы, ни почты… До Девяти Времен был богатый край. Жаль! Давно пора заняться им вплотную.

Доврефьель примирительно поднял обе руки:

— Прошло всего двадцать лет, как мы вернули Левобережье. Лес с трудом удерживает границу Бессонных Земель! Излучина и Увалы заселяются по капле. Нет ни лишних рук, ни еды, чтобы отряжать поселенцев еще и на север. К тому же, Следопыты доносят…

— Не будем пережевывать все заново. Ты скажешь Ахену.

— А ты обрадуешь Панталера. Наш лучший предсказатель обещал целых пять дней попутного ветра.

— Здесь всегда ветер… — Терсит обвел руками горизонт, и Спарк послушно проследил за ним взглядом. Обе ладони лекарь двигал вместе, словно сжимая в них невидимый прозрачный шар. От кургана на все стороны распростерлась серо-желтая степь. Парень раскатал привезенные коврики, сбросил пыльный балахон. Расшнуровал и положил рядом куртку. Терсит усаживаться не спешил.

— Один леционо надо тебе послушать… Жаль, ты мальбоне знаешь язык. Тут надо объяснить… лекарь стаи недовольно нахмурился, подбирая слова попроще. — Бон… Ты у нас… почти пять октаго. Да, с самого начала Охоты. А уже скоро венас эн хеймо, идем домой. Сейчас скажи своими ворто, коротко: что ты успел узнать о Тэмр?

Игнат наморщил лоб. Тэмр — это люди и волки. Волки кормят, перевозят и защищают людей. Люди лечат волков, служат им руками в сложных работах и обдумывают возникающие проблемы. Но как выразить все это своими словами на полузнакомом языке? Да еще и коротко?

— Ни эстас… Маной кай капо. Или эстас… Дентой кай жамбой.

Терсит расцвел в улыбке:

— Точно сказал. «Мы — руки и голова. Они — зубы и ноги». Думаю, ты поймешь урок.

Спарк подвигал напрягшимися плечами. До сих пор он больше общался с Глантом или даже с Нером. Лекаря видел редко, а даже если и видел, почти не разговаривал. На гладкости беседы это сказалось мгновенно. Волчий пастух продолжил:

— Ты уже знаком с файро, огнем. Глант говорил тебе: «Тэмр естас файро эн венто», Огонь в Ветре… — опять запнулся, подыскивая слово попроще. Спарк терпеливо слушал. — Хотя правильно говорить: «файро эн аеро», Огонь в Воздухе. Вот знак, — Терсит присел и быстро нацарапал в пыли треугольник, а потом вписал туда пятиконечную звезду. Игнат вздрогнул: припомнилось падающее сквозь костер бревно и не понятое тогда объяснение Гланта.

— Ты уже знаешь файро. Бон. Если Огонь не хотел тебя — на эльпрово ты бежал и упал. Конец.

Спарк поежился. Это уж точно. Костер на эльпрово был знатный. Сгорел бы начисто. Выходит, огонь оказался непростой — вот отчего и высокая температура не повредила. Тем временем лекарь уселся на коврик и похлопал рукой по второму. Парень послушно опустился на жесткий войлок. Терсит продолжил:

— Теперь тебе надо узнать венто, ветер. Волки не могут думать, как мы. Они не знают «просто кусок мяса». Они могут знать только «этот кусок мяса» или «тот кусок мяса» — что можно видеть или взять.

У волков нет абстрактного мышления, понял Игнат. Для их разума любая вещь конкретна, имеет свое имя и место в пространстве.

— … Вот поэтому файро эн венто. — Лекарь потряс руки, сложенные все так же, будто в них покоился стеклянный шар — Когда волки спрашивают: «Какой ветер?» — Мы отвечаем: «Вот этот!»

Терсит резко схлопнул ладони. Спарк ошеломленно уставился на землю, почти ожидая увидеть горстку стеклянной скорлупы.

— … Посмотри на степь сверху. Тучи есть берег, ветер есть прозрачная река. Дай свои глаза птице. Ты сидас на дне реки, смотри!