Михаил Бобров - Висенна. Времена надежды

— Костер не поможет, тучи очень низко над землей, — внезапно сказал Таберг. — Дым идет по гребням холмов, все равно, что нету. Надо кому-то лезть через колодец, и бежать навстречу, предупредить караван… И все-таки — откуда их столько? Гляди, ворота сняли, глиной обкладывают. Теперь «кабаном» пойдут, по-умному.

В самом деле, разбойники становились неким подобием колонны, закрывшись сверху половинками ворот, а с боков — все теми же снятыми дверями. Не так уж много нашлось дверей в поселке: там и было-то всего пять домиков, да гостиный двор. Обычные срубы, крытые где соломой, где дранкой. Тащили корзины, наскоро расплетая бортики, чтобы осталось только круглое дно. Двое выволокли свежесодранную коровью шкуру, начали было приспосабливать на такой хворостяной щит. Из-за крайнего дома показался начальственной повадки человек, рыкнул что-то, за дальностью неразборчивое — двое бросили шкуру, потянулись в хвост колонны-многоножки. Бесполезно было гадать, как разбойники пролезли в дома: наверное, прибывали по нескольку человек и прятались в избушках, с самого начала весны. Может быть, вообще ночью лесом подошли.

— Парай! — крикнул Неслав, решившись. Мечник подбежал, топоча коваными сапогами.

— Видишь, дым по земле несет? Костер не дает знака. — Неслав сжал губы.

Парай угрюмо наклонил голову:

— Я понял. Наши ведь идут с полудня, так?

Атаман кивнул.

— Пожелайте мне удачи, — пересохшими губами попросил мечник. Неслав и оба стрелка поочередно хлопнули его по облитому кольчугой плечу:

— Везения тебе!

— Счастливо оставаться! — Парай спустился во двор, завернул на поварню, прихватил небольшой мешок с едой. Потом исчез в среднем здании, чтобы воспользоваться колодцем и подземным ходом из него, выходящим недалеко от озера. Вместо мечника на башню поднялся Ингольм. Долго плевался: дым сигнального костра ел глаза.

— Залить бы его, стрелять мешает!

— Не стоит. Сейчас ветер потянет в поле… — рассеяно отозвался Неслав. Добавил:

— Пошли-ка масло принесем. И смолу: котел в одни руки не взять.

Бандиты все никак не могли построиться. «Боятся,» — наконец, сообразил Таберг, — «Что ж, может и удержимся…» Разбойники встали сперва по четыре, потом спохватились, что на узком въезде не развернутся. Стали по трое — не удержали половинки ворот над головами. В конце концов, выстроили два крайних ряда, с досчатыми и плетеными щитами. А половинки ворот просто поделили надвое, перерубив поперечины, выкинув лишние доски. Только после этого их кое-как воздвигли на плечи среднему ряду.

Наконец, нестройно заорав, бандиты мелкими шагами побежали к въезду. На стену вскочили Неслав и кузнец, принялись метать в бегущих горшки. Горшки безвредно раскалывались о качающиеся щиты, масло брызгало на одежду, щедро текло по доскам… Ульф сообразил первым:

— Хлопи, огня!

Хлопи уже совал в костер тяжелое копье, обернутое ветошью. Подал его наверх, прямо в руки Ингольму. Бросок, гулкий удар, истошный вопль — деревянный щит вспыхнул, воющий от ужаса разбойник выронил его… Россыпь сухих щелчков: Ульф и Таберг успели всадить в брешь три или даже четыре стрелы, и теперь в середине колонны корчились упавшие, разрушая оборонительное построение изнутри. А вот кто-то неосторожно высунулся под струйку масла…

— Вперед, сволочь!! — ревел откуда-то из глубины невидимый главарь, — Вперед!! Вперед, рубите ворота!!

Воющая от ужаса многоножка сделала еще несколько шагов. Хлопи едва успевал подавать копья. Упавших бандиты добили или затоптали. Обмазанная глиной, крыша над атакующими не горела. Зато боковые деревяшки с левой стороны полыхали все. Стиснув зубы, банда взбиралась на холм по узкому неудобному подъему, надеясь выломать ворота раньше, чем горящие щиты придется бросить.

И тут откуда-то из поселка донесся истошный звериный визг:

— Уходи-и-ит!!! Лови гонца!

Визжал Шеффер Дальт. Коротышка благоразумно не полез в драку, оставшись сторожить лошадей. Парай, выбравшись из подземного хода, без труда добрался до табуна, отвязал себе двух жеребцов получше… Тут-то разбойник его и заметил. Вскинул лук — но Парай успел швырнуть в противника что под руку попало; судьбе оказалось угодно, чтобы попал боевой нож. Дальт получил лезвием выше правого локтя, от боли разжал кисть… выпущенная тетива тотчас ожгла пальцы левой руки. Бандит взвыл вторично. Парай взвился в седло, схватил повод заводного, и ускакал в дым. Дальт, не тратя времени, кинулся за своим мешком, прыгнул на коня, тоже взял заводного, и тоже ускакал. Но за вестником не погнался. Шеффер прекрасно помнил, чем кончился прошлый раз, когда окруженные успели позвать на помощь. Поэтому Дальт, не теряя лишних мгновений, направился к северу, в ГадГород.

Ильич, затиснутый в середине штурмующей колонны, ничего этого не видел. Ему сказали только, что проводник сбежал. Ильич завязал на памяти узелок — разобраться с предателем после возвращения в ГадГород — и вновь заорал:

— Вперед, вперед, падаль туманная!! Топорники, позасыпали, псы вонючие!! Вперед, что путаетесь в ногах!!

Двое бандитов в хвосте перемигнулись, отшвырнули плетенки и кинулись наутек. Первый пробежал три шага, второй немногим больше: Ульф и Крейн не промахнулись.

— Вот что будет с трусами!! — крикнул Ильич, — Шевелись, трусливая срань!! Вся казна в крепости!!

Наконец, первые ряды достигли калитки. Особо выделенные топорники размахнулись… Калитка открылась, и три тяжелых копья в упор положили четверых: Ингольм ударил так сильно, что первого просадил насквозь, а второму вспорол живот. Кузнец сделал излишне глубокий выпад, и пятый топорник, взвыв от ужаса, опустил секиру на его острый шлем, откуда она со скрежетом и искрами скользнула на левое плечо. Ингольм рухнул.

— Инг!! — отчаянно вскричали за воротами. Упавшего втащили. Кто-то из бандитов подставил копье, чтобы калитка не захлопнулась. Из калитки вылетел еще горшок с маслом, разбился прямиком о чей-то лоб. Не успели разбойники собраться с духом, и подобрать топоры упавших, как очередное горящее копье подожгло только что разлитое масло. С воплями и ревом бандиты подались по сторонам; стрелки опять положили двоих неосторожных. Третий в левом ряду бросил прогоревший щит, взмахнул обожженными кистями, издал короткий хрип — покатился под горку, ломая длинное оперенное древко в боку.

— Вперед! Вперед, ублюдки!! — Ильич уже хрипел, — Рубите дверь!

— Руби сам, воитель херов! — огрызнулся передовой.

Крайние заголосили. Щиты падали с обеих сторон. Позабыв обо всем, бандиты зайцами поскакали под горку. Это Таберг опрокинул на многоножку перед воротами котел кипящей смолы: наконец-то она достаточно согрелась. Смола затекла под крышу, обварила крайние ряды, и те не устояли. А средние в одиночку не удержали над головами тяжелые доски, вдобавок, обмазанные от огня глиной. Беглецов провожало лихорадочное щелканье тетив: стрелки орудовали вовсю.