Фрэнк Перетти - Тьма века сего

– Эй!

– раздался голос.

– Ты кого-нибудь ищешь?

«Пошевеливайся, Бернис», – подумала девушка и ответила:

– Пришла повидать друга.

– Приятно провести время! – сладко протянул угреватый, глядя на нее так, словно она была говяжьей котлеткой.

Бернис шла по коридору, надеясь, что в конце его не окажется тупика. Спиной она чувствовала, что парень продолжает наблюдать за ней. Ну, Хоган, ты за это получишь!

К ее великой радости, в темном конце коридора оказалась вторая лестница, ведущая наверх. Квартира Вида была под номером двести, так что она начала подниматься на второй этаж. Старые, скрипучие, полустертые ступени освещались голой лампочкой, болтавшейся где-то под высоким потолком. Лет тридцать назад кто-то, видимо, пытался побелить стены. Бернис поднималась, стараясь не глядеть на гадкие надписи, нацарапанные повсюду. Каблуки гулко стучали по изношенным доскам. Поднявшись на второй этаж, она направилась в дальний конец коридора, внимательно глядя на комнатные номера. Из-за некоторых дверей доносились звуки очередной телевизионной «мыльной оперы», рок-музыки, шума семейных ссор.

Добравшись до двери Вида, Бернис постучала. Ответа не последовало, но дверь у нее под рукой открылась сама по себе. Бернис осторожно распахнула ее пошире.

Внутри комнаты был совершенный погром. Бернис и раньше приходилось видеть жилища неряшливых людей, но как, все-таки, Вид мог жить среди такого беспорядка?

– Кевин? – позвала она.

Никакого ответа.

Бернис вошла, прикрыв за собой дверь.

То, что она увидела, можно было посчитать последствиями нашествия вандалов. Имущества у Вида было немного, но и это немногое было изломано, разбито и разбросано. Раскладушка была скручена в спираль, проломанная гитара валялась на полу среди осколков посуды, лампочка под потолком разбита. Потом она увидела надпись во всю стену, сделанную аэрозолыо: грязные ругательства и угрозы.

Долгое время Бернис стояла неподвижно. Она была страшно напугана. Смысл увиденного был ясен: сколько придется ждать, когда наконец удар настигнет ее и Маршалла? Неизвестно, что обнаружил он у Страчанов, неизвестно, как сейчас выглядит ее собственный дом, но одно очевидно: в полицию обращаться бесполезно, потому что полиция на «их» стороне.

Наконец девушка тихонько выскользнула из комнаты, написала короткую записку на случай, если Кевин явится домой, и сунула ее в щель над дверной ручкой. Оглядевшись по сторонам, она снова пошла в конец коридора к той же лестнице, по которой поднималась наверх.

В середине лестницы была площадка, и верхняя половина пролета закрывала обзор в ее дальнем темном углу. Бернис успела только подумать, что не любит слепых углов в таких местах, да еще плохо освещенных…

Черная фигура кинулась на нее с нижнего пролета. Она отлетела к стене, зубы лязгнули от удара.

Парень в черном! Тяжелая грязная рука сгребла ее блузку в кулак. Страшный удар в бок. Ткань порвалась, Бернис пошатнулась. Удар в левое ухо, оглушительный как взрыв. Смутно различимое, полное ненависти лицо…

Бернис падала, хватаясь руками за доски стены, но была не в силах удержаться и соскользнула по стене на пол. Черный ботинок мелькнул перед глазами, очки вдавились в лицо, голова глухо ударилась о стену. Парень продолжал бить ее, и каждый удар болью разносился по всему телу.

Потом шаги, шаги, шаги, шаги… И он исчез.

Бернис лежала в полузабытьи, голова кружилась. На полу в крови валялись осколки очков.

Девушка потянулась к стене, пытаясь подняться. Ей казалось, что на нее все еще сыплются удары кулаков и ног. Она чувствовала, как кровь течет изо рта и носа. Пол притягивал ее, как магнит, и голова снова ударилась о доски. Бернис застонала, издавая гортанный звук: кровь и слюна пенились в горле и во рту. Она сплюнула и, подняв голову, попыталась позвать на помощь, но раздался лишь полустон, полуплач.

Где-то наверху половицы внезапно заскрипели и загремели под торопливыми шагами. Девушка слышала, как люди на лестнице что-то кричали, ругались, но не могла пошевелиться. Звуки и свет то исчезали, то нарастали в ее полупотухшем сознании. Чьи-то руки подняли ее, понесли, тряпкой отирали рот. Потом она почувствовала тепло одеяла. Влажное холодное полотенце часто меняли на ее лице. Бернис снова сплевывала кровь и слюну, снова слышала возлесебя чью-то ругань.

Несмотря на настойчивость детектива виндзорской полиции, Маршалл до сих пор не ответил ни на один вопрос.

– Здесь пахнет убийством, – убеждал его полицейский. – Мы знаем из достоверных источников, что рано утром вы были в доме Тэда Хармеля. Примерно в то время, когда он умер. Что вы скажите на это?

«Этот „финт ушами“ родился еще вчера, – подумал Маршалл. – Дожидайся, ничтожество, так я тебе и рассказал все, чтобы меня потом вздернули! Ни за что в жизни не соглашусь, что это было убийство».

Что Маршалла действительно интересовало, так это то, кто же был «достоверным источником» и откуда этот «источник» мог не только знать, что он был у Хармеля, но я отыскать его у Страчана? Он напряженно искал ответ на этот вопрос.

– Так почему вы не хотите отвечать? – в который раз допытывался детектив.

Маршалл не говорил ни да, ни нет и вообще не реагировал на вопросы.

– Ну, – пожал плечами полицейский, – тогда скажите мне, по крайней мере, имя вашего адвоката. Я уверен, что он вам понадобится.

Маршалл не мог ни назвать настоящего имени, ни придумать его на ходу. Оба выжидали.

– Спенс, – нарушил молчание дежурный полицейский, – кто-то звонит из Аштона. Детектив поднял трубку.

– Спенс Нельсон. Ага, привет, Альф. Что ты хочешь? «Альф Бруммель? Дело приобретает совершенно новый оборот», – подумал Маршалл.

– Да, – сказал Нельсон, – он тут. Хочешь с ним поговорить? Он не желает разговаривать с нами. – Детектив протянул трубку Маршаллу. – Это Бруммель.

Маршалл взял трубку.

– Алло, это Хоган.

Альф Бруммель разыгрывал изумление и потрясение:

– Маршалл, я не понимаю, что у вас происходит?

– Я ничего не скажу.

– Они говорят, что убили Тэда Хармеля, и подозревают тебя. Неужели это правда?

– Я ничего не скажу.

Альф начал понимать, в чем дело.

– Маршалл… я звоню, чтобы узнать, как я могу тебе помочь. Я уверен, что это ошибка, и мы сумеем ее исправить. Но что же ты делал у Хармеля?

– Я ничего не скажу.

Бруммель прикинулся обиженным:

– Маршалл, можешь ты забыть, что я полицейский? Я ведь твой друг и хочу тебе помочь.

– Помогай.

– Да я это и собираюсь сделать, в самом деле. Передай трубку детективу Нельсону. Может быть, мы с ним придем к какому-нибудь соглашению.

Нельсон поговорил немного с Бруммелем, и по их разговору было видно, что они прекрасно знают друг друга.