Фрэнк Перетти - Тьма века сего

Том давно уже просто изнемогал от вопросов, на которые некому было ответить.

– Маршалл, ну где ты был, и куда девалась Бернис? Номер еще не вышел из типографии! Телефон звонит не переставая, так что мне пришлось его отключить, люди заходят в редакцию и спрашивают, почему до сих пор нет газеты.

– Где Кармен? – бросил Маршалл в ответ, и Том обратил, наконец, внимание на его изможденный вид.

– Маршалл, – сказал он озабоченно, – как… как это так? Что происходит?

Маршалл, казалось, готов был свернуть Тому шею.

– Где Кармен? – прорычал он.

– Ее нет. Она была с утра, потом ушла Бернис, за ней она, а я кручусь тут один целый день!

С силой толкнув дверь, Маршалл влетел в свой кабинет и сразу же выдвинул ящик стола – в нем ничего не было. Нагнувшись, он поднял с пола подозрительно легкую архивную коробку и открыл ее. Коробка тоже была пуста. Маршалл с размаху бросил ее снова на пол.

– Э-э-э… могу ли я чем-нибудь помочь? – спросил Том.

Маршалл опустился на стул, с побелевшим как мел лицом и взъерошенными волосами. Он сидел неподвижно, обхватив голову руками, и глубоко дышал, стараясь собраться с мыслями и успокоиться.

– Позвони в больницу, – наконец проговорил он слабым сдавленным голосом, вовсе непохожим на обычный голос Маршалла Хогана.

– Куда… в больницу? – Тому стало совсем плохо.

– Спроси, как дела у Бернис.

Том едва мог говорить от изумления:

– Бернис? Она в больнице? Что случилось?

– Да звони же! – взорвался Маршалл, Том кинулся к телефону. Маршалл поднялся и вышел вслед за ним:

– Том…

Том смотрел на шефа, одновременно пытаясь набрать номер.

Маршалл прислонился к притолоке. Он чувствовал себя совершенно беспомощным.

– Том, прости меня.

Мне стыдно, что я сорвался.

Спасибо, что ты звонишь. Скажешь мне, что они ответят. Потом он вернулся к себе и, опустившись на стул, окаменел.

Вернувшись к нему, Том доложил:

– Э… у Бернис сломано ребро, они перевязали раны… но других серьезных повреждений нет. Кто-то пригнал ее машину из Бэйкера, и она поехала на ней домой. Сейчас она, должно быть, уже дома.

– Мне… мне необходимо уйти.

– Что с ней случилось?

– Ее избили. Кто-то набросился на нее, повалил и сильно избил.

– Маршалл… – Том боялся сказать что-нибудь не так. – Это… все так ужасно.

Маршалл, согнувшись, все еще сидел за столом. Том по-прежнему ничего не мог понять.

– Маршалл, что с номером? Выйдет сегодня газета или нет? Мы отправили материал вовремя, я не понимаю…

– Они не будут печатать, – сухо ответил Маршалл.

– Что? Почему не будут?

Маршалл, покачав головой, уронил ее на стол и некоторое время оставался совершенно неподвижным. Потом он со вздохом посмотрел на Тома:

– Ты можешь быть свободен на сегодня. Дай мне прийти в себя, тогда я позвоню, идет?

– Ладно.

Том вышел, прихватив из внутреннего помещения коробку с завтраком и плащ.

Зазвонил телефон – линия, которую Маршалл зарезервировал для особо важных разговоров. Он схватил трубку.

– "Кларион".

– Маршалл?

– Да…

– Это Элдон Страчан.

O! Слава Богу, он жив! Маршалл чувствовал, как у него запершило в горле, он был готов расплакаться.

– Элдон, с тобой все в порядке?

– Нет, у меня неприятности. Маршалл, мы только что вернулись, кто-то разорил весь дом. Тут настоящий погром!

– Что с Дорис?

– О, она в отчаянии. Я тоже.

– Нам всем досталось. Они крепко ударили, сразу по всем.

– Что произошло?

Маршалл выложил ему все. Самое трудное было – сказать, что его друг, которого как и самого Элдона вышвырнули за борт, его друг Тэд Хармель был мертв. Страчан молчал. Ему трудно было говорить в эту минуту. Какое-то время длилась мучительная, тягостная тишина, несколько раз прерываемая покашливанием, убеждающим в том, что собеседник не положил трубку.

– Маршалл, – произнес наконец Страчан, – нам лучше всего исчезнуть. Лучше всего – уехать отсюда и никогда не возвращаться.

– Куда? – спросил Маршалл. – Ты уже удрал однажды, не так ли? Пока ты жив, тебе придется жить с этим грузом, и они об этом знают.

– Неужели никто из нас ничего не может сделать?

– У тебя есть друзья! Государственный прокурор, например.

– Я тебе уже сказал, что не могу пойти к Норму Маттили только со своими догадками. Здесь одной дружбы мало. Мне нужны доказательства, документы.

Маршалл посмотрел вниз, на пустую коробку.

– Я тебе их достану, Элдон. Так или иначе, но я найду то, что можно показать тем, кто захочет нас выслушать. Элдон вздохнул.

– Я только не знаю, насколько далеко это еще может зайти…

– Настолько далеко, насколько мы с тобой позволим. Страчан немного подумал.

– Да, да, ты прав. Дай мне что-нибудь весомое, существенное, и я посмотрю, что можно сделать.

– У нас нет выбора, нам уже накинули петлю на шею. Мы должны спасать себя сами!

– Это я и собираюсь делать. Мы с Дорис собираемся скрыться, и я советую тебе поступить так же. Здесь нам нельзя оставаться.

– Как я тебя найду?

– Я не хочу говорить по телефону. Жди, пока тебе не позвонят из прокуратуры от Норма Маттили. Я свяжусь с тобой через него.

Только таким образом я смогу помочь.

– А если меня не будет здесь, если я уеду из города иди умру, то свяжись с Алом Лемли из «Нью-Йорк Таймс», я постараюсь держать его в курсе дел.

– Хорошо. Мы с тобой обязательно еще встретимся.

– Будем молиться, чтобы так оно и было.

– Да, теперь я уже начал молиться о многом.; Маршалл положил трубку, как следует запер все двери и отправился домой.

Бернис лежала на диване с ледяным пузырем на лице и неудобной повязкой на ребрах и желала только одного; услышать телефонный звонок. Она уже пыталась подняться, в голове стучало, тело болело, но ей нестерпимо хотелось, чтобы кто-нибудь позвонил. Что происходило за стенами ее квартиры? Она несколько раз звонила в редакцию «Кларион», но там никого не было. В конце концов она набрала домашний номер Маршалла, но и там никто не отвечал.

Наконец-то! Телефон проснулся. Бернис схватила трубку, как сова хватает мышь.

– Алло!

– Бернис Крюгер?

– Кевин?

– Да… – парень был возбужден и сильно нервничал. – Привет, я, похоже, помру, я имею в виду, что я здорово трушу!

– Где ты, Кевин?

– Я звоню из дома. Кто-то побывал здесь и изломал у меня в квартире!

– Ты закрыл дверь?

– Да.

– Но почему ты ее не запираешь?

– Но она была заперта. Мне страшно. Похоже, за мою голову назначили хорошую цену.

– Будь осторожен, думай, что ты говоришь, Кевин. То, что мы слышали, будто наши телефоны прослушивают, вероятно, правда. Твой, наверняка, тоже.

Вид долго не отвечал, потом от страха почти закричал

– Да, я только что разговаривал, ты сама знаешь, с кем! Думаешь, они слышали наш разговор?