Кэтрин Куртц - Год короля Йавана

— Благодарю вас за доброту по отношению к моему внуку, сир, — сказал он. — На сегодня у нас не запланировано ничего более. Могу ли я отпустить придворных?

— Разумеется, — ответил Джаван и вновь взял меч у Гискарда.

— Дамы и господа, — обернулся Таммарон к залу.

— Его величество больше не задерживает вас.

Придворные с поклонами потянулись к выходу, и Хьюберт подошел поближе к королю. Гискард с Карланом отступили на пару шагов, готовые в любой миг броситься на помощь своему господину. Полин с Альбертом встали у дверей, судя по всему, ожидая, пока выйдет Хьюберт.

— Вы неплохо справились с этим мальчиком, сир, неохотно признал архиепископ, по мере того, как зал постепенно пустел. — Даст Бог, чтобы он запомнил этот день и когда повзрослеет.

Джаван удостоил Хьюберта кивком.

— Надеюсь, что запомнит, архиепископ, — промолвил он. — Хотел бы я, чтобы и другой мой герцог любил меня хоть вполовину так же горячо. Насколько я понимаю, до сих пор мы так и не знаем, прибудет ли на коронацию Грэхем и другие келдорские лорды.

Хьюберт явно выглядел смущенным.

— Увы, сир, это нам неведомо. Однако все прочие гости уже здесь. Прибыли также и посланцы из соседних королевств, которые вручат вам верительные грамоты и поздравления по случаю коронации. И, кстати, лорд Удаут поручил мне известить вас, что завтра мы ожидаем прибытия посланцев из Торента. Поговаривают даже, что торентский король отправил к нам одного из своих братьев.

Джаван сдвинул брови.

— Торентский принц в Ремуте? Кто дозволил это? Хьюберт с отвращением поморщился.

— Я тут ни при чем, сир. Таков древний обычай, что коронацию нового владыки должны засвидетельствовать посланники соседних держав, таким образом заверяя и придавая легитимность его правлению. В конце концов, мы же не воюем с Торентом.

— Да, они лишь дают убежище самозванцу, претендующему на мой трон, — возразил Джаван.

— Увы, никто не мог ожидать, что король Арион пойдет на то, чтобы отправить сюда кого-то из своих братьев.

— А это означает, что при дворе появятся Дерини-чужеземцы, — ровным голосом заметил Джаван, пристально наблюдая за выражением лица Хьюберта и размышляя о загадочном «иноземном» Дерини, который нынче состоял на службе у Полина. — Мне это не по душе. Какие приняты меры предосторожности, чтобы наши торентские гости не нарушили правил приличия?

Хьюберт недовольно поджал свои розовые губы.

— В рамках гостеприимства мы сделали все, что могли, сир. Лорд коннетабль предоставит им почетный эскорт, — он усмехнулся, — и сдается мне, что в состав этого эскорта лорд Ран поместил мастера Ситрика. Я также приказал, чтобы в стратегически важных местах разместились лучники, и им приказано будет реагировать на любое вмешательство. Если пожелаете, я велю им смочить мерашей наконечники стрел.

Джаван с кислым видом взглянул на архиепископа.

— Не думаю, что нам стоит заходить так далеко. — Он вздохнул. — Ну что ж, есть ли еще что-то такое, о чем мне следовало бы знать?

На круглое лицо Хьюберта легла тень. — Ничего такого, что могло бы повлиять на завтрашнюю церемонию, сир, — пробормотал он. — Однако есть новость, которую, возможно, вы еще не слышали, поскольку с утра выезжали на прогулку. Отец Серафин умер нынче ночью… похоже, от удара. С ним был отец Лиор, и он успел соборовать умирающего. Вы понимаете, как потрясен отец Полин. Для всего ордена это будет огромная потеря.

— Да, могу себе представить, — отозвался Джаван, должным образом изображая удивление. В душе он был рад, что Серафин получил последнее причастие перед смертью. — Но странно, он же был совсем не старым человеком… хотя, конечно, при такой жаре…

Хьюберт кивнул.

— По-моему, ему не было еще и пятидесяти. Но с кровью у него были проблемы. Мне говорили, что ему то и дело приходилось отворять вены. Похоже, это помогало, но… — он покачал головой. — Да, тут невольно призадумаешься. Мы ведь с ним почти одного возраста, да примет Господь его душу.

— Аминь, — и Джаван вслед за Хьюбертом перекрестился.

— Да, эта смерть несколько омрачит торжества по случаю коронации. Признаюсь честно, я не слишком любил этого человека, и все же попрошу отца Фаэлана молиться за него на утренних мессах весь следующий месяц.

Он говорил чистую правду. Серафин не вызывал у него ни малейших симпатий, однако помолиться за него — это было самое малое, что мог сделать Джаван, ибо он нес ответственность за его гибель. И все же по счастью эта смерть не вызвала особых подозрений, по крайней мере у Хьюберта.

В этот миг он заметил, что Гискард подает ему какие-то знаки, и слегка поклонился архиепископу.

— Прошу простить меня, ваша милость, но похоже, срочные дела требуют моего внимания, и кроме того, я хотел бы успеть подкрепиться перед последней репетицией. До завтрашней церемонии осталось всего ничего.

Когда король ушел со своими помощниками, молча кивнув Полину и Альберту, Хьюберт последовал за ним. К этому времени почти все придворные уже оставили зал приемов и перешли в большой парадный зал, где через распахнутые окна доносился легкий ветерок, однако Полин поспешил отвести Хьюберта в неприметную нишу у лестницы.

— По какому поводу он так разгневался? — спросил архиепископа Полин.

— Из-за торентских посланцев, — мягко ответил Хьюберт. — Впрочем, это и неудивительно. Разве вы сами радовались бы на его месте?

Хмыкнув, Полин тряхнул головой.

— Никто бы не радовался. А что насчет смерти Серафина? Как он отреагировал?

Хьюберт с ничего не выражающим видом пожал плечами и со сдержанным разочарованием ответил:

— А какой реакции вы ожидали? Он не стал рассыпаться в фальшивых соболезнованиях, что и неудивительно, учитывая его неприязнь к Custodes . Тем не менее заявил, что попросит отца Фаэлана молиться за Серафина весь следующий месяц и повторил мою молитву, чтобы Господь принял душу усопшего. Все по этикету, вполне благочинно.

— Тогда почему у вас такой вид, словно во время разговора вам скормили что-то кислое? — спросил его Альберт.

Хьюберт вскинул глаза на верховного магистра Custodes .

— Это вы о чем?

— Да о том, что странное получается совпадение… если это конечно совпадение. Король срочно затребовал к себе священника, который должен стать его личным исповедником. Того тщательно проверили старейшины ордена и велели наблюдать за всем происходящим и доносить обо всем, что творится при дворе короля. Однако лишь спустя несколько дней после его прибытия в столицу умирает один из тех, кто наставлял священника…

Хьюберт закатил глаза и сцепил пухлые руки на животе.

— Скажите еще, что сам Фаэлан приложил руку к его смерти, или хуже того, король. Не забудьте, что у Серафина всегда было плохо с сердцем.