Альфред Аттанасио - Темный Берег

Растянутая кожа молчала, как неодушевлённый предмет. Но внутри неё Ралли-Фадж дрожал от ярости и страха. Что-то происходило чудовищно опасное, в этом он был уверен. Но что? Неведение доводило его до бешенства, особенно когда он с холодным ужасом думал, какой на него обрушится гнев, когда о случившемся станет известно Врэту.

«Если мне предстоит погибнуть из-за идиотов огров и зверечеловека, — произнёс про себя колдун, вперившись в скорчившегося Вороньего Хлыста, — то этот олух пойдёт в ад раньше меня!»

Вороний Хлыст точно прочёл мысль Ралли-Фаджа и поднял посох в дрожащей руке, проливая слезы.

— Молю тебя, великий колдун, сжалься над этой перепутанной Вороной!

— В мире змеедемонов ты молиш-шь о жалос-сти? — Зелёные пятна плесени на бескостном лице Ралли-Фаджа налились зловещей синевой. — Ты не стоиш-шь человечнос-сти, на которую претендуеш-шь, животное!

— Нет! — завопил Вороний Хлыст, предчувствуя, что сейчас произойдёт. Он махнул посохом в сторону колдуна на ходулях, и большой жезл расплескался грязной водой, наткнувшись на чёрную магию, наполнявшую Ралли-Фаджа.

Надсмотрщик попятился, поражённый силой, которая превратила Чарм в воду. С жалким ужасом он пялился на стоящее перед ним существо, раскрывая рот, чтобы ещё раз взмолиться о жизни. Но во рту у него был птичий язык, и раздалось только карканье вороны.

Вороний Хлыст повернулся бежать, и ноги под ним разошлись когтями на концах. Руки взмахнули крыльями. Туловище сжалось, голова ссохлась до птичьей.

Птица полетела к ограде лагеря и опустилась на сук резинового дерева. Голова её была повёрнута боком, и чёрная бусина глаза внимательно смотрела на колдуна. Потом ворона победно каркнула и расправила крылья.

Не успела она взлететь, как блестящая листва резинового дерева с шумом разлетелась, и обезьяна-стервятник схватила птицу за крыло. Ворона шумно забила крыльями, пытаясь вырваться. С визгом обнажив клыки, обезьяна разорвала орущую птицу на части. Взлетел клубок перьев, плеснула клейкая жидкость.

Довольный Ралли-Фадж занялся ограми. Из его голой кожи выступил зелёный туман. Он собрался лужицей внизу, где воткнулись в грязь острые концы ходулей. На её поверхности вздулись пузыри и застыли сукровистыми волдырями.

Колдун напитал свою ярость этой эманацией и вылепил из неё призраков. Они поднялись, согбенные, как обезьяны, вместо рук у них висели пучки парализующих щупалец. Прозрачные лица, бледные, покрытые рябью, как старая фата, обнажали шила клыков и мускулистые челюсти. Призраки бесновались, их лица расплывались как дым.

Когда призраки достигли размера огров, Ралли-Фадж отпустил их на свободу. Они бросились в болота на полупрозрачных ногах колышущегося пара. Казалось, в них слишком мало субстанции, чтобы они долго просуществовали, но листва перед ними рвалась в клочья.

Им придавал силу отчаянный гнев колдуна. Почти сразу послышались отчаянные вопли. Через миг из подлеска вылезли куски разорванного огра и поползли к центру плаца, будто их тащила армия муравьёв. Окровавленный горб, две оторванные руки и массивная голова с меховой гривой и скукоженным лицом с вытаращенными в смертной муке глазами выползли на плац в клубах эктоплазмы. Голова растворилась в воздухе, оставив отрубленные куски шипеть под дождём.

Призраки убили троих огров среди болот и ещё двух, которые были оглушены выстрелами. Те валялись в полусознании в древесных хижинах, когда на них налетели призраки, и предсмертные вопли разнеслись сиреной по всем болотам. Когда изрубленные куски упали с деревьев и выползли на плац в улитках зелёного дыма, колдун прекратил истребление. Гнев его улёгся — к тому же огры были нужны, чтобы управлять лагерем.

Повернувшись спиной к следам бойни, он вышел сквозь бамбуковые ворота на болотную дорогу, где случился побег. Из густых вечнозелёных зарослей рядом с тропой поднялся змее демон.

— На воде не осталось следов, — сообщил он. — Суша слишком широка. Нужно позвать ещё братьев.

— Нет, больше братьев звать нельзя, — твёрдо ответил Ралли-Фадж. — Ему нужно было время, чтобы оценить, что тут происходит, на этом болоте. Поскольку как-то это касалось герцога, он чувствовал необходимость информировать Худр'Вра немедленно, пока тот не узнал от своих змеедемонов. И всё же колдун колебался.

Далёким зрением Ралли-Фадж видел Поезд Боли, дёргающийся рывками. Он почти слышал вопли Рики и Дрива, отдающиеся эхом. Врэт был счастлив.

«И зачем сейчас беспокоить Властелина Тьмы? — подумал колдун. — Пока он получает удовольствие, я выслежу его врагов. Я найду Тиви и Бульдога и тех, кто их освободил. Угрозу я обращу себе во благо».

Тех немногих змеедемонов, что заняты в поисках, надо держать на этом задании и дальше, решил колдун, возвращаясь в лагерь. А огры — эти не посмеют его выдать после сегодняшней казни.

Над изрубленными трупами гудели мухи. Колдун быстро вышел в грубо срубленные ворота и направился во дворец. Ещё на топкой дороге он услышал металлический рёв локомотива, все быстрее гонящегося за собственным хвостом. Поглядев на пирамиду, Ралли-Фадж почувствовал прилив гордости от грандиозности её ужаса.

Тук. Тук. Тук.

Под шепчущим кипарисовым навесом ходули вышли на мощёную тропу, ведущую прямо к его садам. Тилия стояла возле цветных колец песчаной клумбы, разглядывая спящую звезду.

Ралли-Фадж остановился так резко, что бескостные руки взмахнули. Он никого здесь не учуял. И через миг понял почему. Ведьма поглядела на него сквозь скрещённую прозрачность серых вуалей и растаяла.

Колдуна пронизал холодный ветер. От Властелина Тьмы секретов не будет.

Ткань Небес дышала светом под облаками, бегущими под Извечной Звездой. Моросил дождь, поднимались туманы. Столбы сияющего света дня пронизывали глубины туманных развалин, как узкие пути в царство погибших душ.

Кавал сидел, парализованный потрясением, в одном из этих синих лучей дневного сияния. Чарм исходил из него эктоплазменным туманом и смешивался с поднимающимся паром дождя.

Сидящий перед ним Поч тоже не двигался. Вязкий Чарм переливался через него, поддерживая телепатическую связь с чародеем. Он ощущал жгучее раскаяние Кавала.

— Это я спустил с цепи смерть и страдание для многих тысяч! Я уничтожил Арвар Одол — твой дом, — твоего отца, который мне верил…

— Ты не знал.

— Я не знал — я ничего не знал… — Он прикрыл морщинистые веки, вглядываясь в собственную тьму. — Меня использовали слепые боги.

— Они используют нас всех, мастер Кавал, — сказал Поч, стараясь его утешить и испытывая благодарность за поток живительного Чарма, текущего к нему от чародея. — Разве не этому учат нас ведьмы и мудрецы?