Олег Серёгин - Дети немилости

«Уже нет», - ответил бы я теперь. Во рту пересохло. Теперь я понимал тревогу Эррет: то, что чувствовал я сейчас, к ней пришло раньше. Замешательство кончилось, я снова владел собой – но в какую-то секунду я готов был признать, что утрачиваю волю и мной управляет иная сила, чистая функция Господина Бездны. Вспомнились недавние мои мысли о миллионах верных уаррцев, среди которых непременно сыщется патриотический бомбист; теперь они вызывали горькую усмешку. Единственное касание настоящего безумия совершенно уничтожило былое, рожденное неведением, хладнокровие.

«Дальше будет хуже, - подумал я. – Этак я и впрямь рискую сойти с ума». Вероятно, увенчайся успехом низкий замысел Сандо, Господином оказался бы молодой Улентари, и тогда ворота войны распахнулись бы настежь: князь уже сейчас достаточно безумен, властолюбив и тщеславен…

И женат на Госпоже Бездны.

Губы мои искривились в невольной усмешке: все могло оказаться намного проще.

Кайсен скользнул по мне проницательным взглядом и отвел глаза. Молчание встало, как вода в омуте. За окнами блистал летний день, но казалось, что в зале темно. Портреты на стенах становились сумрачными провалами, и из них смотрели глаза ушедших владык. В белых руках Ирвы прохладно светилась звезда.

- Что же нам остается? – спросил я и почти услыхал эхо своих слов в безмолвии. – Наращивать военную мощь и в то же время прилагать все силы к предотвращению войны?

- В отсутствие Лаанги нам остается лишь дипломатия, - сказал Эрдрейари. – Дипломатия слов – и пушек.

В отсутствие Лаанги… я стиснул зубы. Можно было ждать бесконечно и бесплодно, великий маг блюл исключительно собственные интересы, ему не было дела до людей Уарры, тем паче – до ее государственных институтов. Падет эта империя, встанет другая, начнется новый цикл высшего времени… должно быть, занятно наблюдать, как люди пытаются спастись от смерти.

Я отчаялся ждать Лаангу.

Эррет смотрела на сплетенные пальцы. Господин Менери хранил на лице маску столь же непроницаемую, как маска Эрдрейари, и я видел, что мысли обоих весьма далеко. Верховный маг опустил веки. Господин Кайсен с грустью разглядывал поломанную трость…

Прошло не меньше минуты, прежде чем я вспомнил, что должен отпустить их.

Я поднялся с места последним, когда Великая Тень уже остановился у дверей, ожидая знака, чтобы полностью убрать изолирующее заклятие. Эррет взяла меня под руку. Она, мой мудрый светоч, молчала, и в устремленном на меня взгляде чудилась грусть. Безрадостные приходили мне мысли, зябкие, как осенняя ночь. Вот мы, Господин и Госпожа, которым суждено проиграть войну, погибнуть с позором и быть забытыми, как забыты люди Ософа, как народ на юге нынешнего Аллендора, что воевал с Ривит – он тоже принадлежал Бездне, и даже страна та ныне безымянна. Я еще раз поклялся: сделаю все возможное, чтобы до последнего властвовать собой. В крайнем случае, почувствовав приближение конца, отдам Великой Тени приказ казнить безумного императора…

За моей спиной хлопнула дверь, заскрипел паркет, и вслед за тем раздался странный звук, напоминавший зубовный скрежет. Эррет оглянулась и тихо ахнула.

Я проследил за ее взглядом. Острота моего разума из-за тревог несколько притупилась, и, признаюсь, в первый миг меня посетила глупейшая мысль: никак недавно принятый на службу лакей решил стянуть у господского гостя часы или кошелек.

Кайсен стоял вполоборота, цепко ухватив запястье длинного тощего парня в блескучей ливрее. Улыбался Великая Тень при этом столь сладостно, что даже мне стало нехорошо. Парню, очевидно, приходилось туго, он чуть ли не извивался в железной хватке. «Поделом», - подумал я, и только потом увидел, чего стоит Кайсену его непринужденная поза.

Приплясывал же «парень» отнюдь не от страха или боли: скорей, от восторга. То, что мне показалось формой слуги, вероятно, лет сто назад было последним писком мужской моды. Кажется, это тогда среди кавалеров были в почете длинные гривы? Знаков же на лице явившегося не было вовсе, только глаза подведены; действительно, на что ему рисованные чернилами знаки…

Наконец, гость оскорбительно расхохотался и вывернулся из хватки Кайсена.

- Ты не человеколюбив, мой мальчик, - жизнерадостно заявил он, тряся кистью.

- Да, - согласился Великая Тень с прежней усмешкой. – Я не человеколюбив.

- С возрастом это пройдет, - нравоучительно заметил гость.

- Вы на редкость приятный собеседник, господин Лаанга, - ответил старец. – Рад нашей встрече.

Я проклял землю и небеса. Я так долго держал себя в напряжении, готовясь к явлению Лаанги – и он пришел именно тогда, когда я мысленно отложил свидание и ослабил концентрацию. «Бесов дедушка!» - подумал я в сердцах, с неприязнью оглядывая тощую фигуру в золоченом камзоле. Меня брала злость; я даже встревожился, что не смогу сосредоточиться заново и провести беседу с толком. Твердые пальцы Эррет стиснули мою кисть. Господин Кайсен честно выполнял свой долг, давая мне время собраться с духом, но есть вещи, которых никто не сделает за меня…

Великий некромант снова расхохотался, привалившись спиной к двери.

- Ну что? – сказал он, окидывая нас пронзительно-черным взором. – Заждались, птенчики?

- Не то слово, - грозно сказал Эрдрейари, воздвигшись за моей спиной.

Я вздрогнул. Помстилось, что генерал сделался выше ростом.

- Где моя плоть? – потребовал Онго, нацелив в Лаангу острый костяной палец. – И где мой поэтический дар?!

- Плоть будет! – огрызнулся Лаанга. – Не гони коней. А за творческие кризисы поднятых некромант не в ответе!

Мало-помалу оторопь проходила; усилием воли я вернул себе ясность мысли.

- Господин Лаанга, - провозгласил я, наконец. – Счастлив приветствовать вас в Данакесте. Нам многое нужно обсудить.

Лаанга скис и свесил голову на грудь. Мрачно покосился на меня из-под упавших на лицо прядей.

- Как я не люблю являться людям, - с тоской сказал он.

Господин Менери до того, как сделаться главой Государственного совета, руководил Министерством иностранных дел; он был прирожденный дипломат и умел скрываться вовремя, а также очевидно предпочитал не иметь дел с высокой магией. Я не заметил, когда министр нас покинул. Впрочем, это было в определенном смысле любезностью с его стороны: чем меньше свидетелей окажется у моей беседы с Лаангой, тем лучше.

- Ну, - грубо сказал Лаанга, - что?

- Полагаю, - деликатно произнес Великая Тень; я позавидовал его самообладанию, - негоже нам беседовать в коридоре. Даже если это коридор Данакесты. Пройдемте в зал, господин Лаанга?

- Ну пройдем… - пробурчал тот, скривился и толчком зада распахнул дверь.

«Дешевый прием, - с нервным смешком подумал я. – Но эффектный».