Алия Якубова - Война на личном фронте

— Танат, — одними губами проговорила я. Хотя это не было его настоящим именем. Вернее, было одним из многих его имён. Он — Смерть в истинном смысле этого слова. И я, судя по всему, опять оказалась в его мире.

— Здравствуйте, Лео, — он улыбнулся.

Мы находились где-то, даже невозможно описать где. Казалось, не было ни верха, ни низа. Ничего. Один свет, цвет которого тоже не поддавался определению. Да я ничего и не чувствовала: ни холода, ни жара, ни боли. Ничего. А это могло означать лишь одно!

— Я… умерла? — слова вырвались как-то уж слишком просто.

— Пока нет. Но вы подошли к этой грани слишком близко. Гораздо ближе, чем в прошлый раз. Поэтому я и здесь. Пришлось прервать отпуск.

— Отпуск? — как-то в голове не укладывалось, что у Смерти может быть отпуск.

Моё изумление вызвало у Таната лишь загадочную улыбку. Потом он посерьёзнел:

— Не скрою, мне приятно с вами общаться. Но вам пора возвращаться назад, в своё тело. Иначе последствия могут стать необратимыми. Идёмте, я провожу вас.

Он протянул мне руку. Рука как рука. Я приняла её, и тотчас меня понесло куда-то вперёд. Я словно летела, летела сквозь ветер, пытающийся меня остановить. Последнее, что я подумала, было то, что Танат как-то изменился с нашей последней встречи. Потом меня куда-то засасывало, мгновенное чувство удушья, потом тишина.

Я распахнула глаза, ловя ртом воздух, как утопленник. Тотчас чьи-то руки легли мне на плечи, удерживая, не давая встать, а голос Иветты проговорил:

— Ну-ну, не дёргайся! А то швы разойдутся.

«Какие швы?» — хотела спросить я, но тут ко мне вернулись чувства, первым из которых была боль. Она окатила меня от пяток до макушки как раскалённый жидкий металл. Казалось, не было ни единой клеточки, которая бы не вопила о боли. Я еле перехватила готовый сорваться с губ крик. Сквозь стиснутые зубы просочился лишь стон.

Заботливые руки переместились на лоб, и стало чуть легче.

— Наконец-то ты очнулась! — снова проговорила Иветта. — Я боялась, что ты не выживешь. У тебя почти минуту сердце не билось!

— У меня все болит! — прошипела я, стискивая зубы, иначе завопила бы!

— Ещё бы! У тебя сломано четыре ребра, вывихнуто колено, вспорота спина чуть ли не до самого позвоночника, и это не считая многочисленных царапин, ушибов и кровоподтёков разной степени тяжести.

— А-а, — протянула я. Глаза слипались. Меня утягивало в сон, в исцеляющий сон оборотня.

Когда я проснулась снова, боль уже не была такой нестерпимой, а затаилась где-то глубоко в теле далёким гулом. Это обнадёживало. Одежды на мне не было, а на талии покоилась чья-то рука. Иветта спала рядом, мирно посапывая. Во сне она совсем не была похожа на грозного вожака вервольфов, но выглядела немного усталой. Я осторожно, стараясь не разбудить её, выбралась из кровати и пошла в ванную.

Осмотрев себя в зеркало, я поняла, что все не так уж плохо. Царапины и ушибы почти все зажили, ребра срослись. Лишь рана на спине давала о себе знать царапающей болью. Но и она выглядела лучше, чем должна была.

Моё тело излечивало себя, а вот душа… Медленно возвращалось ко мне осознание содеянного, и будто ледяная рука сжимала моё сердце. Как мне не хотелось убедить себя в том, что это была не я, а Ашана, ничего не выходило. Ведь Ашана я и есть.

Прижавшись лбом к холодному кафелю, я закрыла глаза. Казалось, я не выдержу этого! Хотелось хоть секунды покоя, но перед глазами продолжали возникать яркие картины битвы с Кшати.

Боже! Моё сердце словно танком переехали. Беда в том, что за рулём того танка была я сама. Не то, чтобы я жалела о содеянном, но почему мне так больно?

В такой позе, носом в кафель, меня и застала вошедшая Иветта.

— Ты так долго не выходила… Лео, что с тобой? Тебе нехорошо?

Её тёплая рука коснулась моего лба.

— Да нет, все нормально, — попыталась было отмахнуться я.

— А по-моему нет, — покачала головой волчица. — Что это? — она дотронулась пальцами до моей щеки, и на кончике одного из них замерцало что-то влажное. — Никогда ещё не видела, чтобы ты плакала!

— Я не плачу! — буркнула я, но отражение в зеркале говорило об обратном.

— Может, расскажешь, что так терзает твоё сердце? Ты же моя кайо, я чувствую, как мечется твоя душа!

Я обессилено опустилась на край ванны и, буравя взглядом свои сложенные на коленях руки, проговорила безжизненным тоном:

— Я убила его. Убила, планируя и желая этого. Ну не совсем… Но в общем так оно и вышло. Я была сама не своя… вернее являлась именно сама собой. Но он любил меня! Черт побери, в каком-то своём вывернутом смысле он меня любил! И я его тоже, — последнюю фразу я проговорила еле слышно. Дальнейший рассказ проистекал несколько сумбурно, мысли путались. Но на ясность рассуждений я сейчас была неспособна.

Слушая, Иветта присела рядом, приобняв меня за плечи. Словно опасаясь, что иначе я рассыплюсь. Когда я замолчала, она сказала:

— Ты поступила правильно. Прими ты его предложение — и ничего хорошего их этого не вышло бы.

— Да знаю я! Он бы не успокоился, пока не подчинил меня. Я прекрасно осознавала, кем он был. Но мне все равно фигово!

— Понимаю. Любовь так просто не уходит, — проговорила волчица с какой-то затаённой грустью.

— То-то и оно. Но больше меня беспокоит то, что я смогла убить свою любовь. Убить не дрогнув, практически наслаждаясь. Я вырвала ему сердце и отрубила голову.

— Ведь он был вампиром, и просто так его не убить, — она поглаживала меня по спине, как ребёнка, старясь при этом не задеть рану.

— Все равно. Никогда не забуду глаз Кшати, когда я снесла ему голову! — выдохнула я, спрятав лицо в ладони. — Ашана поднялась тогда из меня вместе с моим зверем. Но я не могу винить её, ведь она — я сама.

На это Иветта ничего не сказала, но я ощутила, как её тепло коснулось меня, укутывая, согревая, как тёплый плед в зимнюю ночь. Этот плед был живым, под ним чувствовалась энергия стаи. Иветта пыталась залечить ею мою душу, и, надо сказать, действительно стало легче. Но я все же сказала:

— Не надо. Да, я так и не спросила, как я оказалась у тебя?

— Ты моя кайо, я сразу почувствовала, что тебе стало плохо, и отправилась на поиски. Благо, это оказалось не трудно, я предполагала, где ты можешь быть, к тому же помог Андрэ, — при упоминании этого имени я нахмурилась, но промолчала. — Я так испугалась, когда увидела тебя возле того дома окровавленную, в разорванной одежде на земле под дождём. А потом ещё остановка сердца… Я привезла вас к себе, ведь дома у тебя сестра…

— Она все знает. Но ты правильно сделала, не стоит её пугать. И кого это «вас»?

— Тебя и ту девушку-оборотня, Ами. Она так старалась укрыть тебя от дождя, и наотрез отказалась расставаться с тобой. Насилу мне удалось уговорить её пойти поспать.