Джеймс Кейбелл - Domnei

Юный Жоселен попросил аудиенции у этого языческого правителя и получил ее, хотя и с какой-то зловещей легкостью.

Деметрий возлежал на диване во Дворе Звезд, который нужно было миновать, чтобы попасть в Сад Женщин и в роскошную тюрьму, где он содержал своих жен. Двор представлял собой правильный круг, в шахматном порядке выложенный красными и желтыми плитами. В центре высоко в небо выбрасывал струю воды фонтан. Двор окружала галерея, алые колонны которой были инкрустированы фантастическими позолоченными узорами. Стены же были цвета красного вина, и на них через равные промежутки располагались золотые пятилистники. Издалека они напоминали звезды и, таким образом, дали название этому помещению.

Деметрий возлежал на длинном диване, покрытом малиновой тканью, и диван этот, не считая двух проходов, полностью окружал Двор. Деметрий, этот большой и сильный человек, до безумия обожал самого себя; он был чуть выше среднего роста и обладал необычайно мощной грудью и широкими плечами. По слухам, он насквозь протыкал яблоко указательным пальцем, а однажды ударом кулака убил норовистую лошадь. У него были большие и дерзкие глаза, цвета оникса, но в общем это был довольно приятный на вид человек, лицо которого портили лишь угри.

Он не произнес ни слова, пока Жоселен Геньяр объяснял, что хочет выкупить Периона.

– И в какую цену ты оцениваешь этого Периона? – наконец без всякого интереса спросил Деметрий.

Жоселен, расписывая их достоинства, показал семь изумрудов.

– Они довольно хороши, – согласился Деметрий. – Но у меня с избытком таких камней.

Он приподнялся на подушках, и при этом движении шитая золотом одежда его засверкала, как чешуя диковинного чудовища. Он лениво снял с головы повязку, которую украшал огромный, с куриное яйцо, хризоберилл.

– Взгляни, своим зеленым цветом он куда более прекрасен, чем любая из твоих безделушек. Я думаю, что он ценен еще и своим огромным размером. Более того, он краснеет при вечернем освещении – становится красным, как кровь. Это замечательный цвет. И однако я не знаю, сколько он стоит. Для меня вообще не существует стоимости чего-либо. Хочешь, я подарю тебе эту цветастую гальку, если конечно, она тебе нравится, потому что твое невежество изумляет меня. Большинство людей знают, что Деметрий не торговец. Он не покупает и не продает. То, что у него есть, он хранит; чего у него нет, он берет.

Юноша, казалось, представлял собой воплощенное отчаяние. Он молчал. Он выглядел очень привлекательно, выделяясь своей мертвенной бледностью среди красных и золотистых тонов, которые царили в этом помещении.

– Так ты не оценил мой несчастный камень? Ты ценишь своего друга выше? Это цитата из Феокрита: «Когда жили в старые времена могучие герои, когда друзья отдавали любовь за любовь». И однако я мог бы поклясться… Давай заключим пари. Покажи, что твое презрение к этой безделушке так же велико, как и мое, и брось этот сверкающий камень в галерею, чтобы первый прохожий мог забрать его. И я оценю твою искренность. Сделай это, и я даже назову цену за Периона.

Переодетая девушка повиновалась без промедления. Повернувшись, она заметила жуткую перемену в пристальном взгляде Деметрия и вздрогнула под этим взглядом. Но через мгновение в глазах Деметрия огонь страсти погас.

Он вежливо сказал:

– Сделка есть сделка. Мои жены прекрасны, но сейчас их ласки мне так же надоели, как прежде они меня радовали. Я долго размышлял и понял, что только одно утешит меня: если возьму в жены христианку, женщину с глазами, словно фиалки, волосами подобными золоту и нежным белым телом. Мужчина быстро устает от черного дерева и янтаря… Добудь мне такую жену, и я с удовольствием освобожу Периона и его товарищей, которые еще живы.

– Но, милостивый государь, – юный Жоселен Геньяр был потрясен, – вы требуете от меня невозможного!

– А мне думается, что вовсе нет. И причина в том, что мужчина бросает камни согнутой рукой, а женщина – прямой.

Воцарилась тишина. Наконец Деметрий ее нарушил.

– Послушай, я веду дела честно. Если бы такая женщина находилась здесь – в гостях у Деметрия Анатолийского, – я ни в коем случае не помешал бы ей покинуть мой дворец, хотя мог бы сделать это с легкостью. Неподалеку от меня есть особа, которая считает необходимым противостоять мне. Если бы эту женщину можно было купить, я мог бы предложить свою цену. А если бы она отказалась от сделки, все равно я не помешал бы ей уйти. Но, вполне возможно, я подверг бы Периона пытке водой. Так забавно видеть человека, который сходит с ума на твоих глазах. Я думаю, что от смеха я смог бы совершенно забыть об этой женщине.

Она же лишь прошептала:

– Господи, молю тебя о справедливости!

– Милая девушка, в Накумере только желания Деметрия являются справедливыми. Но мы попусту тратим время. Ты желаешь купить одну из вещей, принадлежащих мне? Пусть будет так. Слушаю твое предложение.

Пальцы ее рук сплелись, а затем руки упали вниз, будто лишенные жизни. Она удрученно ответила:

– Милостивый государь, я предлагаю Мелиценту, которая была принцессой. Моя цена – алые губы, ясные глаза и прекрасное, нежное тело без единого изъяна. Моя цена – юность, счастье и честь. Все это вы можете иметь в качестве игрушек – все, чем я обладаю, кроме моего сердца, которое умирает на ваших глазах.

– Ты говоришь правду? – спросил Деметрий.

– Это так же верно, как то, что есть Любовь и Смерть. Я не знаю ничего более истинного, чем они, и я молю Бога, чтобы он подтвердил эту истину, – ответила она.

Он, посмеиваясь, сказал:

– Пошлость на ворогу не виснет.

На следующий день цепи спали с Периона де ла Форэ и его товарищей, кроме тех девяти, которых месяцем раньше Деметрий заставил сражаться со львами, когда развлекал Бахарийского султана. Освобожденных искупали, умастили благовониями и одели в богатые одежды.

Галера из флота наместника доставила их до границ христианского мира и высадила две дюжины бывших рабов недалеко от Мегариды. Капитан галеры при расставании вручил Периону голубую салфетку, в которую были завязаны большие изумруды и кусок пергамента, на котором было написано:

«Не эти камни, а тело бывшей принцессы Мелиценты выкупило ваши тела. На эти камни вы купите корабли, оружие, наймете людей и пойдете на штурм моего дома, в котором сейчас находится Мелицента. Приходите, если хотите, и сражайтесь с Деметрием Анатолийским за эту смелую девушку, которая любила грузчика так, как все правоверные должны любить своего Создателя, но обычно не любят. Думаю, это нас всех развлечет».

Перион стоял возле притихшего моря, которое отделяло его от Мелиценты, и кричал:

– Господи! Ты позволил совершить эту страшную сделку. Тогда давай, торгуйся со мной, Отец всего живущего! Я отдам все, что есть у человека.