Фред Саберхаген - Восточная Империя [Разорённые земли + Чёрные горы + Мир Арднеха]

Но, вставая, Экумен вынужден был замешкаться: по проходу у самого нижнего ряда мест, вызывая волнение и пересуды среди гостей, к нему проталкивался командующий рептилиями. На лице командующего рептилиями было написано, что он считает свое дело не терпящим отлагательства. В руке он держал сумку рептилии-гонца с каким-то объемистым грузом.

— Пойдем со мной, — сказал ему Экумен и зашагал по проходу, образованному расступившимися придворными, направляясь в здание. Он заметил облака, которые, набежав с поразительной внезапностью, закрывали закатное солнце, и услышал, как Распорядитель Игр призывал:

— Дамы и господа, прошу внутрь! Погода, похоже, восстала против нашего праздника. Мой господин призывает вас чувствовать себя свободно в его зале, где он присоединится к вам, как только сможет!

Оказавшись внутри здания, Экумен сразу отстранил командующего рептилиями.

Командующий рептилиями прошептал:

— Мой господин, эта сумка, скорее всего, была послана нам из Оазиса, так как ее нашли в пустыне. Ее послали несколько дней назад, так как труп гонца успел разложиться. Один из моих разведчиков нашел его час назад. Гонец, вероятно, погиб во время одной из тех странных гроз, что свирепствовали над пещерой в течение нескольких последних дней.

— Что в ней?

— Там, должно быть, было сообщение, мой господин, но — видите? — замок сумки сломан, из-за грозы или при падении, и ветер пустыни не дал сохраниться никакой бумаге. Только это. — Командующий рептилиями отбросил потрепанную сумку; в его руках остался увесистый металлический ящичек величиной в два сложенных кулака. Он выглядел так, словно побывал и в огне, и в битве.

Экумен взял вещицу. Выгравированные значки пронзили его ощупывающие пальцы ощущением силы; он всегда узнавал сильные чары, когда держал их в руках.

— Ты хорошо сделал, что принес это прямо ко мне.

Проблемы разом навалились на него, словно орда вооруженных врагов. Ему оставалось только вступить в бой со всеми и наносить удары то одному, то другому, пока ему не удастся покончить с одним и приняться за остальных; это было обычное бремя правителя.

— Позови в Зал Приемов Элслуда, — приказал Экумен солдату, стоявшему рядом. Тот отдал честь и бегом бросился выполнять приказ. Экумен пропустил двоих солдат, которые несли на носилках сраженного гладиатора. Затем и сам направился в ту же сторону. Проходя мимо узкого окна, он отметил, как внезапно потемнело снаружи. Распорядитель Игр был прав, позвав гостей в зал.

Рольф не сопротивлялся, когда его разоружили; в этот момент ему хотелось никогда больше не прикасаться к мечу. Он стоял на арене, не зная, чего хочет: жить или умереть. Только один раз с того момента, как Нильс упал, посмотрела Сара в сторону Рольфа, и этот взгляд пронзил его, словно клинок.

По крайней мере, Нильс остался жив — его жизнь чего-то стоила. Двое мужчин в накидках подошли, чтобы осмотреть Нильса и присмотреть за тем, как его уносят. Вскоре Рольфа повели следом. Под внезапно ставшим грозным небом радостно настроенные зрители тоже потянулись в здание.

Рольф зашел внутрь и стал подниматься по лестнице. Постепенно он начинал понимать: что-то, связанное с его схваткой с Нильсом, обеспокоило власть имущих Замка; на лицах охранников было написано беспокойство по поводу значительно более важному, чем желание укрыться от грозы.

Пришел офицер, чтобы обыскать Рольфа; затем его под охраной провели в огромный, пышно украшенный зал, заполняющийся теперь зрителями с арены. Они разглядывали Рольфа, когда он проходил мимо, и удивленно перешептывались, в то время как Распорядитель Игр взывал к ним, пытаясь заинтересовать своих подопечных. Слуги зажигали факелы в нишах стен, чтобы разогнать внезапно сгустившийся ночной мрак.

Они поднялись еще на один лестничный пролет, затем стали ждать в роскошной передней. Затем Рольфа ввели в огромное круглое помещение, расположенное в нижнем этаже квадратной башни, которая венчала здание. У одной из стен в огромном кресле восседал Экумен. В креслах по обе стороны от него сидели Чап и златовласая Чармиана, невозмутимые, словно статуи. На вогнутой стене позади Экумена были развешаны многочисленные трофеи — военные и охотничьи; среди них были и предметы Старого Мира — Рольф думал, что узнал их по гладкой, совершенной форме, как у стекол для дальновидения и у Слона.

Вокруг суетились переполошенные слуги. На деревянном паркете перед Экуменом стояли носилки с Нильсом, над которым склонились мужчины в накидках, чтобы остановить кровотечение. А перед Экуменом стоял солдат, который учил Рольфа фехтованию, всей своей статью выражая напряженное внимание и дрожа от напряжения, боясь нарушить дисциплину. Тут же была и Сара — между двумя солдатами, державшими ее за руки, чтобы не дать ей упасть или подбежать носилкам, на которых лежал ее любимый.

Рольфу представилось только одно мгновение, чтобы окинуть всех взглядом, и его вытолкнули вперед, чтобы он предстал перед самим сатрапом. Зловещие глаза Экумена обратились к нему, и двое, которые держали Рольфа за руки, поставили его на колени.

Голос сатрапа заставил юношу вздрогнуть, несмотря на все его кажущееся спокойствие.

— Ты хорошо дрался сегодня, раб. Что бы ты хотел получить в награду?

— Я хотел бы — только то, что, как я думал, я уже получил. Возможность сразиться с тем, кто, как мне казалось, скрывается под шлемом с нарисованной на нем дьявольской маской! — Рольф не смотрел на Сару, но надеялся, что она его слышала.

— И с кем же, по-твоему, ты должен был драться? — спокойно спросил его Экумен.

Рольф повернул голову, чтобы взглянуть в сторону Чапа.

Прошло некоторое время прежде, чем воин понял, что именно имел в виду пленник. Затем Чап выпрямился в кресле.

— Со мной? Ты, деревенщина! Ты думал, что я вооружусь щитом и надену шлем, чтобы унизиться до поединка с тобой?

Снова все припомнив, Рольф понял, что это он сам по глупости взял себе в голову, будто Чап будет драться с ним. А другие использовали его глупость, чтобы натравить его на Нильса и заставить убить его ради их забавы.

— Деревенщина? — пробормотал Экумен. — Да, судя по всему, он крестьянин — но удар был хорош… да и отбивался он неплохо. Юный мастер, где ты научился так обращаться с мечом?

Интриги были в новинку Рольфу, но он явственно ощущал недоверие друг к другу и ненависть окружавших его зловещих людей. Он почувствовал, что все они настроены друг против друга. Если бы он знал, какая ложь надежней всего подтолкнет их к взаимному уничтожению, он солгал бы, не задумываясь. Но при сложившемся положении дел он инстинктивно выбрал своим оружием правду.

— Всему, что я знаю о фехтовании, — сказал он отчетливо, — я научился здесь, в Замке. — И он понял, что правда каким-то образом угодила в цель; если бы взгляд Чармианы мог убивать, он в ту же секунду пал бы бездыханным.