Фред Саберхаген - Книга мечей

В противоположной стене осторожно открылась дверца. В зал заглянул дядя Карел, мастер магии и учитель магов. Увидев, что Кристин одна, он еле заметно одобрительно кивнул. Чрезвычайно толстый, Карел обладал жизнерадостной внешностью, и над его седой бородой сияли пунцовые щеки, словно он только что вернулся с бодрящей зимней прогулки, — привычное для Кристин зрелище. Насколько она могла судить, он совершенно не изменился со светлых дней ее детства. Сегодня на маге — как, разумеется, и на ней — было полное церемониальное облачение, включающее сине-зеленую диадему на лбу.

Карел сунул руку в дверной проем и подтянул, а затем и легонько подтолкнул в зал Марка, одетого в нелепый наряд, который ему подобрали в гардеробной.

— Ваше высочество, вашей репутации повредит, если вы очень долго пробудете наедине с этим…

Кристин вскочила, словно подброшенная пружиной. Гнев и напряжение после всего, что произошло с ней сегодня, наполнили усталые мускулы силой.

— Дядя Карел, я уже провела с ним наедине почти месяц. И слава богам! Потому что до этого я была наедине с палачами Вилкаты, а ты не пришел, чтобы меня спасти.

Упрек был несправедлив, и Кристин это понимала. Ее голос слегка смягчился:

— Есть важные дела, о которых я должна… поведать этому человеку. Прежде чем пошлю его с поручением, для выполнения которого он покинет Тасавалту.

При упоминании о палачах Вилкаты дядя поморщился, но, услышав ее последние слова, не стал скрывать облегчения. Он молча поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

Марка эти же слова Кристин шокировали, но не очень удивили. Вот уже несколько часов он не раскрывал рта, чтобы сказать кому-нибудь хоть слово по собственной воле. С ним заговаривали многие, но в основном для того, чтобы дать указания: ванна приготовлена для тебя там, жди здесь, надень это и проверь, подходит ли размер. Вот еда, вот питье, вот бритва. Стой здесь, жди. Теперь иди сюда. Его отмыли, накормили, одели, нацепили какие-то украшения (он предположил, что это ордена), а потом отодвинули в сторонку и позволили наблюдать из дальнего уголка за церемонией коронации.

И теперь он молча изумлялся: «Только вчера — да какое вчера, всего полдня назад — мы с этой девушкой ехали вдвоем, наедине, как двое влюбленных, где-то в дикой глуши, одетые в лохмотья. А я мог остановиться, даже когда вдалеке уже виднелся первый флагшток с сине-зеленым знаменем, слезть с седла, помочь ей спешиться и лечь с ней — в лохмотьях или без них. И ей бы этого с радостью захотелось. А сейчас…»

Этот зал для аудиенций, где Марк остался наедине с Кристин, напоминал остальной дворец — да, пожалуй, и всю Тасавалту: он был больше и в чем-то значительнее, чем казался на первый взгляд. То было светлое, высокое, залитое солнцем помещение. Врывающийся в распахнутые окна ветерок пах цветами и вечной весной. Вместе с ароматами весны сюда проникала и музыка — где-то далеко внизу еще танцевали, празднуя коронацию. Как и весь этот день, танцы и музыка стали для Марка чем-то вроде спектакля, во время которого он обязан лишь слушать и смотреть. Словно к нему это никакого отношения не имеет.

Окна во дворце имели массивные ставни, как и подобает замку, созданному для отражения нападений. Но здесь, на верхних этажах, намного выше того уровня, куда могла дотянуться снаружи любая вражеская лестница, окна были большими. Сегодня все ставни распахнули. И если смотреть изнутри, то море, скалистые горы и город внизу казались изящными гобеленами, сотканными из солнечного света, окаймленными оконными рамами и развешенными на стенах с помощью какой-нибудь магии Прежнего мира.

Когда дверь открылась, Кристин быстро поднялась с трона, а лишь Карел снова закрыл ее за собой, сделала несколько шагов навстречу Марку. Но сейчас они с Марком стояли чуть порознь и смотрели друг на друга так, словно им нечего сказать. Или словно никто из них не мог произнести хоть что-то.

Однако глаза все же притянули их. Они порывисто и все еще молча обнялись. Потом Кристин сделала над собой усилие и разжала объятия.

— Что за одежду тебе подсунули? — спросила она, словно вид надетого на Марка костюма, какого-то старинного церемониального облачения, вызывал у нее желание смеяться и плакать одновременно.

Но Марк и теперь промолчал.

Она попробовала расшевелить его еще раз, теперь уже не смехом, а прибегнув к почти официальной вежливости. Как прекрасно, что он наконец-то воссоединился с семьей. Она, разумеется, и понятия не имела, что его родители живут здесь. За последние годы в Тасавалте появилось немало беженцев, хороших людей. А мать и сестра Марка узнали его после столь долгой разлуки. Давно они живут в Тасавалте? А он легко их узнал? Как жаль, что с ними сейчас нет его отца.

— Кристин. — Называя ее по имени, Марк гадал, не наступил ли последний день, когда он может это сделать. — Прекрати. Неужели тебе нечего мне сказать? Почему ты мне не рассказала?

Наступило молчание. Кристин глубоко вдохнула.

— Да, — признала она наконец. — Я должна объяснить тебе нечто очень важное, Марк. Сестре царствующей принцессы выйти замуж за… простолюдина да еще иноземца было бы очень тяжело. Почти невозможно. Но я бы этого добилась. Я хотела стать твоей женой. Настолько хотела, что боялась сказать тебе, кто я такая. И я собиралась за тебя замуж, чем бы это ни закончилось для меня. Надеюсь, в это ты поверишь?

— Кристин, принцесса…

— Погоди! Прошу тебя, дай мне договорить. — Она снова помолчала, набираясь решимости. — Но моя сестра Раймак мертва. Она умерла незамужней, не оставив детей. И теперь правлю я. А для царствующей принцессы выйти замуж за простолюдина, тем более иностранного солдата — невозможно. Невозможно, но я — надеюсь, ты и сейчас мне поверишь, — я все равно бы за тебя вышла. Это означало бы отказ от трона. Вероятно, пришлось бы покинуть страну, и я согласилась бы на это ради тебя. Но…

— Но?..

— Но ты же сам слышал! Править больше некому! Ты ведь слышал Ростова. Если бы я не вернулась и не села на трон, началась бы гражданская война из-за престолонаследия. Даже несмотря на угрозу нападения извне. Я знаю свой народ. Наверное, мы показались тебе счастливой и мирной страной, но ты не знаешь…

Марк вновь промолчал.

— Я… Марк, наша страна и народ… мы перед тобой в неоплатном долгу. Мы можем дать тебе почти все, что угодно. За исключением того единственного, чего ты хочешь. И чего хочу я… о, дорогой.

На этот раз объятия затянулись. Но, как и прежде, их разорвала принцесса.

Марк помнил, что ему еще предстоит выполнить долг, и выпрямился:

— Сир Эндрю, которому я служу, поручил мне доставить послание правителю Тасавалты.

Кристин, словно никогда про это не знала, тоже выпрямилась и выслушала послание. Оно оказалось более или менее рутинным, предварительной дипломатической подготовкой перед установлением более регулярных контактов. Сир Эндрю давно уже отбросил дипломатическое притворство и более не делал вид, будто он все еще реально правит украденными у него землями и людьми; однако его недавно убедили в том, насколько важно поддерживать подобный статус, даже если факты свидетельствуют о противоположном.