Александр Рау - Меч, палач и Дракон

Его учитель был лучшим в мире убийцей — опаснейшим хищником, вырвавшемся на свободу. Гонсало знал, для чего его позвали — уничтожить зверя. Хорхе — единственный, кто мог держать Гийома на цепи, быть равным по силе воли и убеждению. Король давал «заброде из-за моря» цель, смирял гордыню, не давал чинить зло.

— Я разделяю ваше горе, герцог. Ваша боль — моя боль. Приказываете. Я покараю убийцу.

— Убей его, Гонсало, — кулаки сжались, Гальба приподнялся на троне, — Уничтожь. Разотри в порошок! — он тяжело опустился, — Де Мена разорил его гнездо, но колдун успел скрыться.

— Я найду его. Отыщу. Несмотря на ночь и расстояние. Умею.

— Марк ранен, не может вести погоню. Ее поведешь ты.

— Я отомщу за Педро и принца Хорхе, — при мысли о свершившихся подлых убийствах у Гонсало де Агиляра темнело в глазах от ненависти.

— Спаси Ангелу. Гийом околдовал ее. Убей колдуна, спаси принцессу, и она будет твоей.

Молодой чародей в золотом зачарованном халате поклонился.

— Не буду медлить.

— Ты храбр и силен, Гонсало. Но против колдуна один на один ты можешь не справиться. Я даю тебе помощника. Гюрза! — позвал герцог.

Де Агиляр увидел человека в красном и черном. Они уже встречались.

— Привет, Гонсало, — Гюрза хромал на одну ногу, — Для Гийома пришло время расплаты. Давай же станем мечом Божьим, обрушимся на детоубийцу его карающей дланью.

Могучее летнее солнце вошло в самый пик. Лучи его, незнающие жалости припекали все живое, раскаляли камни. Сиеста — послеобеденное время, когда весь Камоэнс отдыхает, прячась с тени, дожидаясь, пока жар спадет.

Огромная кавалькада из сотни всадников, окружавших одинокую карету, следовала по тракту Мендора — Вильена, пересекавшему страну с юга на северо-запад. Бедные путники, кортежи вельмож и торговые караваны — все уступали им дорогу, понимая, что иначе их сметут, затопчут.

Ангела — новая королева Камоэнса бежала прочь от своей столицы. Герцог Гальба, считающий, что Педро убил Гийом, стал смертельно опасным соседом. Беглецы не таились, невозможно не заметить гвардию и карету с королевскими гербами.

Капитан Эд Пескара вместе с Гийомом разработали простой план — прорваться в северные провинции. Там много врагов герцога, что с радостью помогут законной королеве. И не поверят слухам о том, что это Гийом убил принца.

Наследника спешно похоронили в дворцовой церкви. Подняли плиты в полу, опустили грубо сколоченный гроб. Рядом с ним уложили Бласа Феррейра.

При похоронах присутствовали все, находившиеся во дворце. В поход отправились только гвардейцы. Несколько молодых дворян хотели присоединиться. Им отказали — посчитали ненадежными.

Усталые лошади, мокрые от пота, с трудом несли голодных злых и вонючих с дороги всадников, в легких кольчугах, а то и без оных. Лишний вес губителен для лошадей, а открытого боя им не выдержать. По пути от кавалькады отделялись отдельные рыцари — их цель было донести до командиров крепостей и гарнизонов истинное положение вещей.

Гийом ехал в карете вместе с Ангелой. Карета замедляла скорость конвоя, но долго ехать верхом молодая королева не могла, да и вообще в седле держалась плохо. Маг сидел с закрытыми глазами — суровый и сосредоточенный, готовый к бою. Неясно было, дремлет он, или нет. Ангела пыталась заснуть, но сон был беспокойный, с кошмарами.

К полудню достигли моста через Дайку — одну из главных рек королевства. Дайка отличалась своевольным нравом, много петляла и делала зигзаги. Переехав через один мост, путешественникам приходилось через три-четыре лиги перебираться на прежний берег по второму. Так, по наиболее короткому и удобному пути шел тракт — лучший в Камоэнсе.

Остановились на краткий привал — напоить лошадей и дать людям размять ноги, опорожниться. Мост очистили, переправу через него для всех прочих остановили, чтобы не загораживали дорогу.

Предусмотрительность капитана Пескара оказалась спасительной.

— Левее… Капитан, наши! — поручик передал командиру трубу с шлифованными стеклами, делающими далекое близким.

Из-за далекого холма — местность была неровной — показались всадники в черно-желтых плащах. Сотни две. Пескара выругался и протрубил общий сбор. Гвардейцы быстро вскочили на коней и выстроились в две линии. Капитан был краток и ясен.

— Это не друзья. Скорей всего враги. Пусть и наши бывшие товарищи. Королева, — обернулся к Ангеле, — мы их задержим. Вы же постарайтесь уйти от погони. Гийом вас охранит.

Оглядел застывший строй — лучшие воины — бойцы личной охраны, те, кто грудью закрывал Хорхе. Теперь им предстояло спасти его дочь.

— Сеньоры! — бас его разнесся далеко, — Пришло время выполнить клятву. И мы сделаем это.

Маг и королева взобрались на лошадей. По лицу Ангелы катились слезы.

— Я вас всех люблю! — она послала гвардии воздушный поцелуй.

Ответом было троекратное «Да здравствует Королева!».

— Береги ее! — Пескара сжал магу руку, — Не как королеву, как любовь, как женщину свою береги. Черт с ней с короной! Спаси хотя бы жизнь.

— Слово, — кивнул маг и тронул поводья, — Поспешим, Ангела.

Купец, везущий в Мендору скайскую медь в слитках и лагрские шкуры, разинув рот, смотрел, как на тракте схлестнулись две конные лавы в черно-желтых плащах.

Два отряда гвардейцев. У преследователей на шлемах черные траурные повязки. И те и другие кричали: «Камоэнс! Белое и Синее!», но те, что скакали от моста, еще добавляли: «За Королеву!».

Купец был кардесцем — два года назад бунтовал против короля — знал, что такое война и смерть. Но ярость и ожесточенность стычки поразили даже его. Силы противников были примерно равны, но от перешедших в галоп «королевн» по ходу отделились — то есть просто сбежали — всадники, общим число до двух десятков. Струсили, или просто не решились со своими драться.

Столкнулись, ударили копьями, сшибая врагов на землю, где конские копыта добивали раненных, независимо от принадлежности. Взялись за мечи и секиры. Рубка была отчаянной. «Королевнам» удалось потеснить противников, но внезапно они стали отступать перед двумя всадниками в длинных цветных плащах, выпускавших из рук молнии.

«Чертовы колдуны», — подумал купец, участник восстания Пяти Графов, разгромленного во много благодаря королевскому магу Гийому.

«Траурные» всадники воспрянули духом и вновь атаковали дрогнувшего, побежавшего врага. Дерущихся добивали, бегущих тоже. Спешенных пленных после боя согнали в одну кучу и порубали мечами, затоптали конями.

Купец витиевато выругался. Это было уже не по-людски.

Десяток «траурных» гвардейцев остался с раненными. К обозу купца поскакали всадники — отбирать для них телеги. Прочие — числом около сорока — устремились дальше.