Александр Прозоров - Алтарь

— Ладно, — решил он. — После нашей встречи прошло три дня. Осталось еще четыре-пять. Подкормлюсь, похожу по музеям, по театрам, полюбуюсь архитектурой. Все-таки это серое селение красивейшим городом Европы считается. Погуляю. Чем еще можно заниматься в этих холодных землях? А через пять дней рвану домой.

В этот миг он ощутил, что за ним кто-то наблюдает. Холодок меж лопаток, непонятный зуд сзади на шее, легкое головокружение. Даже не головокружение, а так — легкая слабость и пустота в мыслях. Пустынник сплюнул, торопливо застегнул молнию брюк, выскочил на кухню и обвел ее взглядом. Ну, разумеется, хрустального шара нигде не было. Вечно эти женщины с патологическим стремлением к порядку…

— Ты в Петербурге, мой юный друг?

Голос прозвучал из ничего, из пустоты вокруг, словно зарождался в самом мозгу. Однако Пустынник отлично знал, что в голове, среди нейронов, нечувствительных ни к боли, ни к заклятиям, никогда и никаких воздействий не бывает. Все, что человек ощущает — всегда происходит вокруг.

— Хороший город… — Колдун взял себя в руки, отошел к окну и присел на подоконник. — Когда здесь нет дождей, то тут почти красиво.

— Разве ты ищешь в здешних землях красоту? Я думал, что совсем другое…

Пустынник узнал этот голос. Голос старого, полумертвого, но очень, очень сильного и умного чародея.

— Другого мне получить не удалось, Великий, — ответил он, глядя на капающий кран. — Меня кинул один бесчестный маг. Имя ему — Изекиль, если ты знаешь такого, мой неведомый собеседник.

— Хватит валять дурака, Пустынник, — ответили ему из пустоты. — Ты отлично знаешь, что это я.

— То есть, — скорчил презрительную рожу колдун, — ты и есть тот самый Великий, что пообещал мне черепа трех арийцев, а вместо этого отнял у меня Око, а самого сдал полиции?

— Я тот, кто дал тебе работу, которую ты не выполнил, но все равно выдернул тебя из лап смертных, — решительно отрезал Изекиль.

— Я потерял Око, — повторил Пустынник. — Потерял, работая на тебя. Что может компенсировать такую потерю?

— А чего ты хочешь?

Пустынник промолчал, довольно улыбнувшись. Похоже, один из членов московского триумвирата нуждался в нем настолько, что предлагал назначить любую цену.

— У тебя, Великий Изекиль, все равно нет ничего, что могло бы сравниться с Оком.

— В Эрмитаже, в Русском музее, в Кунсткамере и Этнографическом музее есть очень, очень много артефактов, часть которых пылится на витринах, а часть гниет в запасниках, — ответил член Московского Круга. — У меня вполне хватит власти, чтобы отдать тебе то, что ты пожелаешь получить взамен. Такая компенсация тебя устроит, мой юный друг?

— Все, что я захочу? На мой выбор? — ощутил Пустынник холодок восторга. — Вообще все?

— Не все, а что-то одно, — поправил его Изекиль. — Но зато — на твой выбор.

— Хорошо, — согласился колдун. — В таком виде извинения принимаются.

— В таком виде извинения пока не даются, — в голосе Великого прозвучала усмешка. — Ты получишь свою компенсацию, если отправишь в Дуат всех тех, кто может состоять в местном Круге, Круге Северном.

— Это кого? — посерьезнел Пустынник.

— Всех, — зловещим шепотом откликнулся Изекиль. — Вообще всех, кто хоть как-то связан с магией. Я хочу, чтобы Петербург в магическом плане стал так же чист, как Северный полюс.

— Слишком обтекаемое поручение, — повел плечами колдун. — Заключать на такое договор — все равно что рисовать его на сигаретном дыме.

— Хорошо, я скажу точнее. Я посчитаю условие выполненным, если ты уничтожишь Анатолия Прокопенко, генерального директора и хозяина Северного Морского пароходства. Он получил свои акции с помощью колдовства, отвел взгляд сперва операторам реестра акционеров, а потом судьям Арбитражного суда. Если ты уничтожишь Николая Ретнева по кличке Зёва, что держит под собой перевозки и авторемонт в Московском районе. Убирая конкурентов, он нередко напускал на них порчу, мор и вообще не раз пользовался магией. Если ты отправишь к предкам Юлию Галкину, ясновидящую с Фонтанки. Она дает клиентам слишком точные советы. Еще у меня на подозрении Анатолий Рукавицын, что сидит консультантом в ДЛТ, и Виктория Перекатова с Финской улицы. За них всех вместе взятых я отдаю любой артефакт на твой выбор, Пустынник. Это все те маги, коих нам удалось засветить до того, как в Петербург поехал ты. А еще я прошу зачистить всех тех знахарей, колдунов и ясновидящих, кого тебе удастся встретить за время работы. За них, за каждого, получишь отдельную плату. Я хочу сделать Святой Петербург чистым от колдовства и не постою за расходами, ты меня понял?

— Вполне, — усмехнулся колдун.

— Ты согласен?

— Хочу аванс. Хорошую кучу денег.

— У тебя, что, проблемы с фантиками для смертных? — явно удивился Великий.

— Будет много хлопот, я застряну тут надолго. Не хочу, чтобы в окрестных «обменниках» и магазинах у смертных сложилось впечатление, будто после каждого моего посещения у них случаются недостачи. Здесь нигде нет достаточной суммы, чтобы подвести кассиров под ошибку один раз, а потом несколько месяцев изображать обычного человека.

— Ладно, — согласился Великий. — Я сделаю тебе почтовый перевод на главпочтамт. На имя. Скажем… Робинзона Крузо. Надеюсь, ты сможешь его получить?

— Легко, — кивнул Пустынник. — Сколько?

— Миллионов восемьдесят тебя устроят?

— Великий, — покачал головой колдун, — я ничего не понимаю в такой цифири. Сколько это по-человечески?

— Что-то около двадцати тысяч долларов.

— Тогда ладно, — согласился Пустынник. — На первое время хватит.

— А сроку тебе — месяц, — жестко сообщил Изекиль и исчез.

— Месяц так месяц, — поднялся с подоконника колдун. — Я-то справлюсь. Посмотрим, как ты держишь свои обещания. Хотел бы я только знать, чем тебе здешние знахари так не угодили, что ты готов их под корень, как черную оспу, извести?

Волна с тяжелым гулом вынеслась на галечный пляж, отхлынула, снова набежала и опять ушла, оставив после себя темный продолговатый предмет, покрытый илом и поросший тиной. Новая волна с силой пихнула морской мусор, и он откатился от среза воды на несколько шагов.

С недовольным криком рядом приземлилась чайка, склонила набок голову, пару раз клюнула зеленую тину, но быстро пришла к выводу, что ничего вкусного на этой находке нет, и снова взмыла в воздух. Спустя немного времени к пахнущему гнилью тюку подбежала поджарая лисица. Принюхалась, вцепилась в край зубами, дернула к себе. Тюк повернулся еще на пол-оборота, в воздухе промелькнула белая пятипалая кисть и звучно стукнулась о камни. Лиса подпрыгнула вверх вдвое выше своего роста, моментально вздыбив шерсть, отскочила на несколько шагов, оскалилась. Больше ничего опасного не происходило, однако хищница решила не рисковать и потрусила прочь, повесив хвост едва ли не до самой земли.