Кристофер Банч - Далекие королевства

— Да, любовь моя, — ответил я. — Она просто красавица.

И глядя, как акушерки обмывают дитя и заворачивают в мягкую ткань, чтобы впервые поднести к матери, я в самом деле поверил, что так оно и есть, она красавица.

Вторая экспедиция к Далеким Королевствам собрала самые крупные воинские силы в мирное время в истории Ориссы. Ведь готовились не к какому-то там открытию, которое совершал какой-нибудь молодой человек с компанией собутыльников, которых мог выдержать кошелек его отца. На карту была поставлена судьба города, и каждый горожанин стремился занять свое местечко за общим столом. В поход собирались две тысячи человек: воины, конюхи, офицеры и их денщики, купцы с помощниками, маркитантки с их товарами для услаждения мужчин, повара, пекари, оружейники, лекари, просто любопытные, имеющие достаточно влияния, чтобы их имена были занесены в списки экспедиции. Возглавлял экспедицию единодушно избранный Янош Серый Плащ.

— Схватка оказалась не такой уж и серьезной, — вечером рассказывал мне Янош. — Кассини даже не показался на сцене, хотя я и видел, как в кулуарах он расхаживает, раздувшийся от собственной важности. Так он и расхаживал взад и вперед, репетируя речь, выражающую его согласие принять место руководителя экспедиции. Если его вида такому туповатому солдафону, как я, еще было недостаточно, то уж тот факт, что на сцене находились только наши враги, ясно показал, что кое-кто подлил свинца в игральные кости, чтобы легче победить в этой партии. — Янош покачал головой, все еще не оправясь от потрясения. — Едва я занял свое место, как толпа начала орать, как и прежде: «Янош, Янош!» Ну и прочую чушь. — Он усмехнулся, и я понял, что сам он не считал это чушью. — Но на этот раз крики были гораздо громче и требовательней, и надо было быть полным идиотом, чтобы не увидеть в глазах толпы желания крови в случае иного решения. Некоторые ребята до того осмелели, что даже выскочили на сцену, но я попросил их не мешать достойным господам произносить свои речи.

Янош залпом осушил стакан вина и принялся хохотать.

— Ох, жаль, дружище, что тебя там не было, — сказал он. — Такого ты еще не видел.

Янош рассказал, что Джениндер и его друзья лихорадочно совещались, стараясь не обращать внимания на буйные выкрики толпы. Как справедливо указывал Янош, такого в Ориссе еще не было, и наши враги пребывали в панике, вздрагивая от воплей, словно не слова летели в них, а камни. Кто-то увидел Кассини, поднялся свист, тот успел сбежать. На сцене приняли решение, но потом у них между собой завязался спор, кто возьмет на себя смелость выйти и сообщить это рассерженным гражданам. Толпа, веселясь над их нерешительностью, еще ближе придвинулась к сцене. И тут магистр решительно указал на Джениндера. Тот, спотыкаясь, вышел вперед, рост его увеличился заклинаниями, и стало видно, как он, стоя рядом с Яношем, просто трепещет.

— Я утихомирил наших друзей и как можно радушнее улыбнулся Джениндеру, — сказал Янош. — Я обнял его рукой за плечи и громко, чтобы все могли слышать, сказал: «Не важно, мой друг, кого вы там выбрали, ведь все знают, что эти достойные господа долго работали над принятием решения». — Янош засмеялся и еще раз смочил горло вином. — И тут бедняга Джениндер заговорил, — продолжал он. — Первые слова он пропищал как мышка, колени его дрожали, словно он стоял на высоком берегу и боялся прыгнуть в воду. И вот этим визгливым голосом он сказал: «Мы заявляем, что вторую экспедицию возглавит… капитан Серый Плащ». Ну а после этого заявления из-за поднявшегося шума ничего больше услыхать было нельзя. Сразу же после того, как добрый воскреситель сыграл свою роль, он и все остальные сбежали со сцены, как кролики при виде рычащего волка.

Я смеялся над его рассказом так, что слезы текли. Затем мы наполнили бокалы и выпили за Тедейта, разрушившего замыслы наших врагов.

Наконец Янош посерьезнел.

— Я хочу, чтобы ты знал, — сказал он, — независимо от того, что нас ждет в этой жизни, мне никогда не расплатиться с тобой за то, что я тебе должен.

Я что-то забормотал невнятное, но сердце мое преисполнилось радостью. Слышно было, как где-то в доме плачет Эмили, как запела ласково нянька, чтобы успокоить ее. И вообще, это был замечательный день.

Янош тоже услыхал этот плач и улыбнулся.

— Я понимаю, что на этот раз ты не можешь отправиться со мной, — сказал он. — Слишком много дел на твоих плечах. Но знай, я буду очень скучать без тебя.

— Рад слышать это, — сказал я. — Но ведь в нашем последнем путешествии я был настолько неопытен, что настоящей помощи от меня не было. А теперь у тебя огромный отряд, в котором много опытных людей, которые всегда смогут дать дельный совет.

Янош резко покачал головой.

— Основная твоя ошибка в том, — сказал Янош, — что ты просто недооцениваешь себя. Со временем из тебя получится отчаянный малый, ведь у тебя талант попадать в переделки. Но самое главное то, что у тебя отважное сердце и разумный взгляд на вещи. Не отрицай, я тебя все-таки знаю хорошо, может быть, в чем-то даже лучше, чем ты сам себя. И потом, Амальрик Антеро, мы ведь здорово похожи. Как двойняшки. Но, слава богам, ты не имеешь моих отрицательных черт.

Он уставился на меня, и по красноте в его глазах я понял, что он пьян.

— Клянусь тебе, Амальрик, — сказал он, — когда я окажусь в Далеких Королевствах, я принесу священную жертву в твою честь. И я расскажу правителям той страны, что привез им привет от моего доброго друга, брата…

Он смолк на полуслове, и я увидел, как поникла его голова. Я забрал у него из руки бокал с вином, пока он не расплескал его, и, тихонько выбираясь из комнаты, услыхал первый усталый и раскатистый храп.

Месяц спустя экспедиция выступила в поход. Каждый судовладелец считал за честь, чтобы его корабль участвовал в этом походе. Провожал их весь город. Я стоял на холме недалеко от берега, и, когда они проходили мимо, я, не стыдясь, сознавал, что сожалею о том, что не иду с ними. Но когда скрылся за горизонтом последний корабль и я, повернувшись, направился домой, то, вспомнив о Диосе и Эмили, вдруг ощутил необычайную легкость.

Эта глава дается мне с большим трудом. Чего бы я только не отдал, чтобы вычеркнуть это время из моей жизни.

Многие годы боги благословляли Ориссу. Наши священные жертвы ими милостиво принимались: урожай становился все обильнее, река все полноводнее, солдаты наши побеждали, здоровье у всех было прекрасным, а дети — послушны родителям.

И вот боги призвали нас к выплате долгов.

Какое-то время после отъезда Яноша моя жизнь была сплошным праздником. Каждую свободную минутку, выкрадывая ее у своих многочисленных торговых и прочих дел, я проводил с Диосе и Эмили. Моя жена была для меня всем: любовницей, компаньоном, советником и другом. У нее был талант купца, и она стала ходить со мной на причалы и заниматься организацией торговли с землями, которые открыли мы с Яношем. Дома ее обожали слуги — значительно повеселевшие после освобождения — за то, что она не гнушалась самой грязной работы по дому, забираясь во все углы, где только могла оказаться паутина. А иногда она преподносила мне очаровательные сюрпризы, увлекая из кабинета в укромный павильончик в саду, где мы занимались любовью, как некогда в той райской долине.