Кристофер Банч - Далекие королевства

К тому времени между солдатами и прибрежниками уже успели произойти стычки: несколько местных женщин подверглись насилию, произошло несколько драк, кое-что из имущества экспедиции оказалось похищенным. Потребовалось все дипломатическое искусство Яноша и весь здравый смысл Черной Акулы, чтобы ситуация вконец не ухудшилась. Мэйн, возглавлявший взвод охраны командования экспедиции, присутствовал на большинстве из таких встреч. И он рассказал, что, например, генерал Версред заявлял, что все это ерунда и не стоит на этих прибрежников вообще обращать никакого внимания.

Наконец экспедиция пошла вперед, примерно повторяя маршрут, проделанный нами в моем открытии. Примерно, потому что толпе почти в две тысячи человек невозможно идти, точно соблюдая порядок. Взятые с собой такие не совсем необходимые вещи, как фургоны маркитанток, роскошные палатки богачей, замедляли продвижение. Мэйн поведал мне, что пять или шесть офицеров прихватили с собой подружек, которые вовсе не собирались путешествовать пешком. Да и лошади требовали более разнообразного питания и лучшего ухода, чем ослики. Люди начали погибать уже во время перехода по тем землям, по которым первая экспедиция проходила без проблем. Погибали от собственной глупости, от болезней, от невежества. Дважды экспедиция сбивалась с пути и была вынуждена возвращаться обратно, чтобы выйти на правильный маршрут.

Я спросил — чем же занимались их воскресители? Сержант сказал, что, видимо, их заклинания блокировались или ослаблялись магией еще более сильной, чем та, от которой пострадал Кассини. Я спросил, пользовались ли они картой наблюдателей. Да, карта действовала, но нерегулярно. Наиболее достоверным путеводителем оказалась карта, нарисованная мной. А что же Янош? А Янош увлекся одной из подружек офицера. И офицер этот, похоже, не возражал против внимания, которое уделялось его возлюбленной. Сержант Мэйн сказал, что Янош казался лишь наполовину занятым путешествием, хотя, возможно, он приберегал силы для больших трудностей, ожидавшихся впереди. Я вспомнил о том безразличии, которое овладело Яношем у племени Долины, но ничего не сказал.

Мэйн рассказал, что экспедиция продвигалась вперед толпою шириной чуть не в лигу. Как саранча, сравнил он, только вот саранча-то движется все-таки быстрее. Они добрались до верховьев реки и пошли пустыней.

Я спросил, не досаждали ли им разбойники, сами или посредством магии. Мэйн ответил отрицательно. Я спросил, не вернулось ли могущество к воскресителям, и он ответил, что, насколько он понял, нет.

Затем он нервно оглядел комнату.

— Возможно, господин, вы знали об… интересах капитана Серый Плащ?

— Ты имеешь в виду занятия магией?

— Да, господин. Он ставил рядом со своей палаткой еще одну и проводил там много времени. Мне он приказывал выставлять вокруг охрану и предупреждать его в случае приближения кого-нибудь из офицеров или воскресителей. И, по моему мнению, именно благодаря этим занятиям капитана нас в этом месте не настигла злая магия, как это случилось прежде.

По-прежнему не появлялись наблюдатели.

Экспедиция обошла райский кратер, продолжал сержант Мэйн, хотя он рассчитывал, что они там отдохнут. Я застонал, представив, что могли бы устроить из обнаруженного мною с Диосе рая солдаты. И тут я чуть не расплакался, вспомнив в очередной раз, словно впервые, что любимая моя покинула меня навсегда. Но я постарался ничем этого не выказать, продолжая сохранять интерес к повествованию сержанта.

Янош изменил намерения заходить в кратер не из романтических соображений, а полагая, что заклинание, возложенное на этот рай, слишком сильно, и если агрессия вновь охватит его обитателей, то не придется ли участникам экспедиции расплачиваться за это слишком большой ценой. Кроме того, экспедиции хватало воды и запасов продовольствия. У Яноша и мысли не было искать Долину, она все равно ничем бы не могла помочь экспедиции, хотя число путешественников уже не превышало полутора тысяч человек.

Заброшенные земли так и остались унылым кошмаром, но Мэйн не переживал, зная, что это конец пустыни. Они пошли по пути, проложенному нами с Яношем, к предгорьям. Однако теперь время года было иное — уже наступила осень. Возможно, именно здесь-то и начались основные трудности. Янош, в предчувствии перевала, похоже, пробудился от своего сна и повел себя как настоящий табунщик, подгоняя и подхлестывая стадо, чтобы шевелилось живее. Тут Мэйн покачал головой:

— Я понимал, что движет капитаном, но только подогнать эту толпу не было никакой возможности. Наверное, если бы нас было поменьше, груз у нас был полегче, люди были поопытней… Я вовсе не хочу критиковать методы капитана, но складывалось впечатление, что он ни к кому не собирается прислушиваться; генерал и офицеры вообще считали, что он ведет себя как скандальная рыночная торговка. Такую только задень…

Тем не менее у Яноша, генерала Версреда и их штаба имелась решимость преодолеть перевал до первого снега и устроить зимние квартиры на той стороне гор.

— Но дело до этого так и не дошло, — сказал Мэйн. — Продвигаясь дальше, мы дошли до города, расположенного у самого начала перевала.

Я припомнил ту местность.

— Должно быть, именно оттуда появились всадники, напавшие на нас.

Мэйн кивнул:

— Именно это подтвердили правители города и извинились. Общались мы на языке торговцев. Они сообщили, что их окружает множество коварных врагов, ну и командир того отряда принял вас с Яношем за вражеских лазутчиков. Извинениям не было конца.

У Мэйна был такой вид, словно ему хочется сплюнуть и только обстановка останавливает его.

— С этого дня и обрушился на нас рок, — сказал он. — Город оказался прекрасным, как и его население. Они заверили генерала и Серого Плаща, что безмерно рады их приходу. Словно занялась заря нового дня, как заявили отцы города, дня, когда они вступят в союз с Ориссой и не будут больше бояться вражеских воинов. Особенно они обрадовались, когда узнали о цели экспедиции. С приходом весны некоторые из местных молодых солдат выразили желание присоединиться к экспедиции и отправиться на восток, к Далеким Королевствам. Сам этот город, носивший название Вахумва, оказывается, в незапамятные времена крепко дружил с обитателями Далеких Королевств.

Сержант замолчал, вытащил из-за пазухи какой-то потрепанный тряпичный сверток и протянул мне.

— Как доказательство, — сказал он, — эти лживые подонки дали капитану вот это.

Я развернул тряпку и не сразу понял, что это. Оказалось, военное знамя, грязное, серое от древности. Но ясно просматривалось изображение: луч солнца и свернувшаяся змея. Я прекрасно помнил эту картинку. Перед моими глазами встало горное ущелье неподалеку от Перечного побережья и воин в янтаре, чьи останки мы предали последнему упокоению. Такой же солнечный луч и змея были вытеснены на кожаном кошельке воина.