Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю

Король что-то шепнул Чаликовой, и та незаметно исчезла.

— Нет-нет, благодарю, мы пировать не будем, — церемонно сказала Ольга и неожиданно сладко зевнула. — Хотелось бы немного отдохнуть.

— Вот ты и отдыхай, — проворчал Полкан, — а я еще малость попирую.

— Просто княжна до сих пор все никак не привыкнет, что мы больше не одно существо, — вполголоса заметил Перемет.

— Теофил, приготовь для Ее Светлости горницу, и желательно подальше от этой залы, — распорядился Александр.

— Благодарю, — кивнула Ольга. Но едва она повернулась, чтобы следовать за Теофилом, как неожиданно вскрикнула и покачнулась. Беовульфу даже пришлось ее поддержать, чтоб не упала.

В дверях стояла княжна Марфа, а чуть позади нее — Надежда Чаликова с домовым Кузькой на плече.

— Марфа… Это ты… — прошептала Ольга, с неподдельным изумлением глядя на свою двоюродную сестру, которую не видела долгих двести лет.

Вместо ответа Марфа подошла к Ольге и крепко обняла ее. Нечего и говорить, что доблестные рыцари при этой душещипательной сцене откровенно рыдали, нисколько не пытаясь скрыть слез радости и умиления. Даже Чаликова украдкой смахивала скупую журналистскую слезу, хотя умом понимала, что эта сцена сильно отдает латиноамериканским телекинематографом.

Первой к деловому тону возвратилась княжна Марфа:

— Ну что же, предаться чувствам мы еще успеем. А теперь давайте обговорим главное. После того как Иван-царевич освободил меня из лягушечьей шкуры…

— Иван-царевич? — удивленно перебил боярин Перемет. — А ведь нас тоже Иван-царевич!..

— Вот оно как, — усмехнулась Марфа. — Ну что ж, тем лучше. Из слов Ивана-царевича я поняла, что он, сам того не подозревая, выполнял чью-то волю. Еще не знаю чью, но мне сдается, что кто-то из стоящих за Иваном-царевичем находится теперь здесь. — Марфа как бы мельком глянула на Надежду Чаликову. Та смутилась, но виду не подала.

— Что-то я не совсем тебя понимаю, милая сестрица, — пробурчала Ольга.

— Сейчас объясню. После гибели твоего супруга князя Григория престол в Белой Пуще остался пустой, и теперь там правит Семиупырщина. Поскольку князя Григория больше нет, то появилась возможность изгнать упырей и вернуть законную власть.

— Так за чем же дело стало? — прогудел Полкан.

— А уж мы подсобим! — грозно захохотал Беовульф. — Правда, доблестные рыцари?

— Тише, тише! — испуганно замахал руками король Александр. — Неровен час, в Белой Пуще узнают…

— А борьбу с упырями должен возглавить кто-то из князей Шушков, — продолжала Марфа. — Для того-то и расколдовали сначала меня, а затем вас. До сего дня я являлась единственной законной наследницей, но теперь ею стала ты, Ольга!

— Я? — удивилась Ольга.

— Ну конечно, — подтвердил Перемет. — Ведь ты же дочка и наследница князя Ивана Шушка.

— Али забыла за двести-то годков? — подпустил воевода.

Ольга как-то сразу приосанилась, ее облик стал более величественным, а взгляд из-под густых бровей — строгим и властным:

— Ну что же, если Отечество возлагает на меня сей долг, то я не вправе от него уклониться. — Княжна возвысила голос. — Я, княжна Ольга Ивановна, объявляю о вступлении в законные права главы княжества Белая Пуща и о начале справедливой борьбы за изгнание из моей Родины всех захватчиков, всех бесов и вурдалаков!

Эти слова были встречены бурными рукоплесканиями господ рыцарей. Возможно, не один из них в этот миг подумал: «Эх, такого бы нам правителя. А от Александра разве дождешься решительных действий?». Сам же Александр слушал выступление княжны с видом несколько испуганным. Заметив это, Чаликова что-то шепнула на ухо Ольге.

— Разумеется, я не вправе злоупотреблять гостеприимством Его Величества, — продолжала законная правительница, — особенно учитывая его зависимость от наследников князя Григория… Так называемого князя Григория, — поправила себя Ольга. — Но я торжественно объявляю, что в будущем отношения между Белой Пущей и Новой Ютландией будут строиться исключительно на основе равноправия и добрососедства.

Разумеется, эти слова княжны также были встречены рукоплесканиями рыцарей и выкриками: «Да здравствует княжна Ольга!»

— А посему я решила при первой возможности перебраться в Царь-Город к брату Дормидонту. Ты, Полкан, назначаешься моим советником по ратным делам. А когда у нас появится своя дружина, станешь полноправным воеводой.

— Слушаюсь, княжна, — поклонился Полкан.

— Тебе же, боярин Перемет, предстоит отправиться моим посланником в ближние и дальние страны, дабы объявить о восстановлении законной власти и искать помощи для нашей борьбы с вурдалаками.

— Как прикажешь, княжна, — ответил боярин Перемет.

Вдруг подал голос домовой Кузька:

— Княжна, дозволь слово молвить.

Ольга оглянулась. На помощь Кузьке пришла Марфа:

— Это наш домовой, Кузьма Иваныч. Он минувшей ночью меня от лютой смерти выручил.

— Вот я как думаю, — заговорил Кузька, — что и мы, то бишь нечисть положительная, ну там лешие, водяные, кикиморы, добрым людям никогда ворогами не были. А как пришел Григорий да своих вурдалаков привел, то и нам совсем житья не стало. Знаешь, сколько наших в соседние страны бежать должны были!..

— Не пойму я, Кузьма, к чему ты клонишь, — перебила Ольга, почуяв, что домовой, одобряемый общим вниманием, готов произнести целую речь.

— А чего тут не понять? Как мы претерпели от Григория больше всех, то и помощниками тебе будем самовернейшими! — заявил Кузька.

— Ну вот и прекрасно, — попыталась улыбнуться княжна. Правда, с непривычки улыбка получилась более похожей на оскал средней головы Змея Горыныча. — Вот ты этим и займись.

— Я? — так и подскочил Кузька. — А что ж, займусь. Для начала наведаюсь в корчму к лешему, а у него русалки знакомые, они эту весть куда хочешь донесут…

— Ну, так и сделаем, — кивнула Ольга. И, спохватившись, обернулась к Александру: — Извините, Ваше Величество, и вы, славные рыцари, что нарушила ваше праздничное пирование. А мне и впрямь почивать охота. Счастливо оставаться.

И Ольга, еще раз величественно кивнув всему собранию, княжеской поступью покинула залу.

— Ну вот, еще одно удачное расколдование, — весело заметил король, когда двери за Ольгой закрылись. — Думаю, по этому поводу стоит поднять кубки.

— Всенепременнейше! — подхватил Беовульф. И вдруг спохватился: — Ваше Величество, а можем ли мы тут пировать, пока не решен еще один вопрос?

— О чем вы? — недоуменно обернулся Его Величество.

— Ну разумеется, о Его Высочестве Викторе. Мы так и не решили, что с ним делать. — Беовульф поставил на стол полный кубок, чего с ним никогда еще не случалось.

— Мы же, кажется, пришли к общему решению — отрубить голову, — напомнил почтенный Зигфрид. — Если, конечно, Ваше Величество не решит как-либо иначе.