Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю

Мысли Надежды теперь были заняты уже не столько ночными происшествиями, сколько загадочным манускриптом, найденным в папке, которую ей передал участковый Федор Иваныч. Внутреннее чувство подсказывало ей, что именно там скрыта отгадка, причем не столько даже баронских кладов, в которые Надя не очень-то и верила, сколько иных, куда более важных тайн. «Как же так получилось, что сохранился только один листок, — размышляла журналистка, задумчиво поглощая овсяную кашу и запивая ее чаем, — а другой или другие пропали? A может, они никуда не пропали, а тоже валяются у него в столе? Там ведь такой шурум-бурум… Видно, придется еще разок наведаться к Федору Иванычу».

Эта идея так увлекла Чаликову, что сразу после завтрака она решила вновь отправиться в Заболотье. К тому же и утро выдалось неожиданно ясным и солнечным — чуть бы потеплее, можно было бы сказать, что настало бабье лето.

— По дороге загляните на озеро, — посоветовал Наде Иван Покровский. — Красивейшее место, особенно осенью.

— И как туда попасть? — заинтересовалась Чаликова.

— Это довольно просто. Идете по дороге и, не доходя метров двести до шоссе, если приглядитесь, то увидите с левой стороны в траве большой камень. A там по тропинке попадете к озеру. Только, Наденька, будьте осторожны, — иронически улыбнулся хозяин Покровских Ворот, — говорят, будто там орудует нечистая сила.

— Кто говорит? — как бы невзначай спросила Надежда. — Уж не Семен ли Борисович?

— А что, он уже и вам делал намеки? — несколько принужденно рассмеялся Иван. — Знаете, Надя, Семен Борисович — человек серьезный и зря слов на ветер бросать не станет…

«A ведь наш уважаемый господин Покровский только делает вид, что посмеивается над всеми этими предрассудками, — думала Надя, неспешно бредя по аллее, усыпанной листьями, — а сам относится к ним куда серьезнее. Ну, коли так, то оно, пожалуй, к лучшему: ежели Ваня почти готов поверить в пресловутую „нечистую силу“, то тем скорее поверит в параллельный мир, в Новую Ютландию и княжну Марфу, когда я наконец-то смогу поговорить с ним обо всем этом…»

Проходя мимо дома натуралиста Степанова, Надя увидела, как по тропинке в ее сторону идет, чуть прихрамывая, дама представительной внешности в красном вязаном платье. Выйдя на Покровскую дорогу и поравнявшись с Надей, она произнесла высоким голоском:

— C добрым утречком, госпожа Чаликова!

— C добрым утром, сударыня, — вежливо ответила Чаликова. — А вы, как я понимаю, и есть… — Надя на миг замялась, как бы предлагая собеседнице представиться самой.

— Серафима Платоновна, — пришла ей на помощь сударыня. — Супруга Виталия Палыча.

— Профессора Степанова? То есть кандидата наук…

— Ну да. Виталик мне столько про вас наговорил, что я чуть ревновать не начала! — Госпожа Степанова заливчато засмеялась.

Надя и Серафима Платоновна медленно шли по Покровской дороге в сторону шоссе — казалось, будто Степановой какая-то травма не позволяла идти быстрее.

«Знакомое у нее лицо, — думала между тем Надя. — И фигура как будто знакомая. Где-то я ее уже видела…»

— А скажите, Надя, как поживает наш почтеннейший господин Покровский? — продолжала Серафима светскую беседу.

— В каком смысле? — осторожно переспросила Чаликова.

— Ну, после всех, гм, так сказать, приключений…

Госпожа Степанова явно хотела что-то узнать, и Надежда, не зная причин ее любопытства, решила отвечать по возможности уклончиво:

— Если вы, уважаемая Серафима Платоновна, имеете в виду прискорбное приключение позавчера на кладбище, то пуля угодила не в господина Покровского, а в моего коллегу Свинтусова.

— И насмерть? — ахнула госпожа Степанова, всплеснув широкими рукавами. Надя кивнула. — Ах, какой ужас! И у кого только рука поднялась?..

— Уверена, что милиция установит, — ответила Надежда. — А чудный ныне денек, Серафима Платоновна, не правда ли?

Видимо, поняв, что Чаликова не очень-то настроена откровенничать с малознакомым человеком, Серафима Платоновна проявила инициативу:

— Наденька, а вы случайно не в курсе, что за стрельба стояла нынче ночью? Даже мы с Виталием Палычем глаз не сомкнули.

— Кто-то стрелял, — деланно равнодушно пожала плечами Надя. — На болоте, что ли…

— Но… Так сказать… — Серафима запнулась, будто пытаясь сформулировать вопрос. — Ну, в общем, никто не пострадал?

— Нет-нет, Серафима Павловна, все живы и здоровы, — успокоила ее Чаликова.

— Ну и слава богу, — облегченно подытожила госпожа Степанова.

Во время беседы Чаликова все время посматривала по сторонам, и вскоре увидела справа неподалеку от дороги, почти на краю густого ельника, вросший в землю камень. Подойдя поближе, Надя заметила, что на нем выбита какая-то надпись.

— Должно быть, межевой знак, — заметила Серафима. — В старину таких, говорят, было много…

C трудом разбирая замшелые старославянские буквы, Чаликова прочла: «Налево пойдешь — в болото попадешь, направо пойдешь — совсем пропадешь, прямо пойдешь — клад найдешь».

— Наверное, опять пресловутые клады баронов Покровских, — усмехнулась журналистка. — Если вы устали, то, может быть, присядем?

— Нет-нет, — как-то даже испуганно отказалась Серафима Платоновна, — сесть я всегда успею. Немного тут постою и домой пойду. A вы куда?

— В Заболотье, — не стала скрывать Чаликова.

— Ну так я не прощаюсь, — госпожа Степанова крепко, по-мужски, пожала Наде руку, и та поспешила к шоссе. «А на озеро загляну на обратном пути», — решила Чаликова.

Уже перед тем как повернуть к Заболотью, Надя оглянулась, и что-то показалось ей странным. A именно — отсутствие на Покровской дороге могучей фигуры ее новой знакомой. Не было ее видно и с левой стороны, где желтел широкий луг. Оставалось одно — Серафима Павловна, вместо того чтобы отправиться домой, пошла по тропинке к озеру.

И тут Надю осенило, где она недавно видела Серафиму — ночью, возле каменного столба, который та пыталась свалить, за что и поплатилась стрелой пониже спины. Оттого-то, очевидно, госпожа Степанова и ответила отказом, когда Надя предложила ей присесть.

Чаликова вернулась назад к камню и еще раз перечитала надпись. Действительно, прямо за камнем начинались три узких тропинки, и Чаликова пошла по средней, но не потому что она сулила найти клад, а потому что казалась чуть более хоженной, чем две другие, почти совсем заросшие лесными травами. И увы — Надежда даже не вспомнила о дубовском наказе сторониться уединенных малолюдных мест. Земля по обе стороны тропинки была изрыта ямами и окопами — Надя догадалась, что это дело рук многих поколений кладоискателей, слишком буквально понявших надпись на камне.