Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела

— Что вы мне тут читаете какой-то богословский бред? — раздраженно перебила Анна Сергеевна. — Сокровища лучше бы искали, дьявол вас побери!

— Сокровища мы найдем непременно, — обнадежил Каширский. — Но и эти рукописи имеют немаловажную ценность. Как я понимаю, их оставил мне философ Диоген, живший тут в подвале. Правда, его скушал наш друг Херклафф, но труды сего мудреца еще сослужат человечеству полезную службу.

— И что же ценного в этой дребедени? — не унималась Глухарева. — Раз уж облажались с вашей идиотской казной, то так и скажите!

— Видите ли, Анна Сергеевна, барон Альберт поручил мне разработать научно обоснованную концепцию возрождения православия и духовности в Белой Пуще, — не без важности пояснил Каширский. — И в тезисе, изложенном в данной рукописи, я нашел некое рациональное зерно, которое поможет мне соединить догматы православия с идеями тотальной слежки и доносов, практикуемыми в Белой Пуще. И, принимая во внимание установочный процесс…

— Хватит булдить, — бесцеремонно перебила Анна Сергеевна. — Теперь я окончательно поняла, что все ваши байки о казне — обычная туфта!

— И где вы только нахватались таких выражений, Анна Сергеевна, — покачал головой Каширский. — Не сомневаюсь, что казна где-то близко. Завтра ночью мы вновь придем сюда и непременно ее отыщем!

— Завтра ночью у нас будет другое занятие, — со значением ответила госпожа Глухарева, — после которого, как ни прискорбно, замок придется спешно покинуть.

— Ну, значит, днем. Придем и методично все обследуем. — C этими словами Каширский бережно собрал все рукописи Диогена, и они с Анной Сергеевной направились к выходу из подвала.

Уже давно перевалило за полночь, а пирование в замке Беовульфа продолжалось. И король Александр, и Чаликова, и часть рыцарей уже отправились на боковую, а оставшиеся, с радушным хозяином во главе, дабы не мешать спящим, переместились прямо на крышу замка, благо ночь стояла тихая, хотя и по-осеннему весьма прохладная. Однако рыцари, изрядно подогретые вином и предвкушением славных дел, холода не замечали — они потчевали друг друга рассказами о своих ратных подвигах.

Более других похвалялись благородные рыцари Фердинанд и Леонтий. Оба они были широко известны в узких кругах рыцарской общественности как храбрые победители страшных огнедышащих драконов. Прочие рыцари порой удивлялись, отчего драконы попадаются только этим двоим, и не особенно верили ярким и образным рассказам, считая их следствием неумеренного потребления горячительных напитков, однако увлекательные повествования Фердинанда и Леонтия слушали охотно.

— Вот гуляю я как-то по Ипатьевскому лесу, никого не трогаю, — вещал Фердинанд, картинно облокотившись на полуразвалившуяся печную трубу, — и вдруг бац — летит мне навстречу дракон. Три головы… Нет, четыре. Или даже пять, ну, это неважно, даже если и все шесть. A рожи злые-презлые, того гляди сожрет и не подавится. Ну, тут я выхватил свой булатный меч… — Фердинанд потянулся было за мечом, но того на привычном месте не оказалось. — Ах черт, оставил его внизу! A чем же я буду драконам головы рубить, ежели они сюда налетят?

— Не налетят, и не надейтесь, — прогудел Беовульф, слушавший разглагольствования славного Фердинанда с недоверчивой ухмылкой. — Они же не дураки — соваться ко мне! Сам я, правда, с этими гадами никогда не сталкивался, но уверен, что уж они-то обо мне наслышаны! — Беовульф самодовольно топнул ногой, и замшелая черепица жалобно заскрипела.

— Да все это пустяки, — вступил в содержательную беседу второй покоритель драконов, Леонтий. — Вот у меня был случай, так уж случай. Отправился я как-то на охоту. Ну там волков дюжину настрелял, медведей, прочей разной мелочи, и вижу — на опушке пасется дракон. Травку, понимаете, щиплет. Мне бы пройти мимо, он же меня не трогает, а что-то меня стукнуло — вот кто увенчает мою удачную охоту! Хватаю это я лук, а стрелы как назло остались у моего слуги, а слуга малость поотстал. Но не упускать же такой случай! Я как раз сливы с собою прихватил. Взял я сливовую косточку и стрельнул ею из лука да по дракону, а сам спрятался в кустарник. И, видать, угодил ему, бедолаге, прямо в лоб! Дракон аж взвился, по сторонам озирается, а никого не видит. И что ж вы думаете? — Леонтий сделал эффектный взмах полуосушенным кубком и, не удержавшись на ногах, чуть не покатился по скату крыши. К счастью, рыцари вовремя его удержали и отвели от края подальше. — Да, так что ж вы думаете? — как ни в чем не бывало продолжал Леонтий. — Не прошло и года, как встретил я своего дракона, а на голове у него…

Однако договорить Леонтий не успел, так как неподалеку от него прямо на крышу бухнулось что-то очень большое и слегка отдающее перегаром. Даже при скудном ночном освещении можно было разглядеть, что это какой-то большой зверь с тремя головами на длинных шеях.

— Дракон! — только и смог вымолвить Беовульф. — Ну, вы даете!

— Что? Где дракон?! — в ужасе завопили рыцари, а громче всех — Фердинанд и Леонтий.

— Ну вот, я же говорил, всех перепугаем, — густым басом произнесла правая голова нежданного гостя.

— Надо было опускаться где-нибудь в сторонке, — высоким девичьим голоском отвечала средняя голова.

— Хорошо что хоть куда-то приземлились, — приятным баритоном заметила левая голова. — В такой темноте летать — сплошная глупость. Как ты считаешь?

Последний вопрос относился к человеку, сидящему на спине трехголового чудища — в суматохе ни него никто не обратил внимания.

— Ба, да это же мой лучший друг! — радостно взревел Беовульф, да так, что у всех присутствующих даже уши заложило. — Господа, не пугайтесь, к нам прилетел уважаемый колдун Чумичка. Ну, я вам рассказывал, тот, кто помог нам извести князя Григория. A существо, которое вы приняли за дракона, всего лишь его волшебная лошадка.

— Ничего себе лошадка, — проворчал из-за трубы Фердинанд.

— Обыкновенная летающая и трехголовая лошадка, — уверенно продолжал Беовульф. — Или я не прав?

— Я тебе покажу лошадку! — вдруг взъярилась правая голова. — Щас как дыхну…

— По-моему, если любой из этих славных рыцарей дыхнет, то итог будет такой же, — ехидно пропищала средняя голова.

— Пьянство — враг человечества, — с важностью заключила левая.

— A я все равно дыхну, — упрямо заявила правая голова. — Пущай узнают, что я за лошадка!

— Погоди, Полкан, не надо, — вступился Чумичка. — Господа, это, конечно, никакая не лошадь, а Змей Горыныч. Но не бойтесь, он не кусается.

— Еще как кусается, — не унималась правая голова. — Это ж надо ж лошадь!..

— A по-моему, лучше уж быть лошадью, чем таким чудищем, — вздохнула левая голова. — Правда, княжна?