Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру

— Почему, как вы думаете? — спросил адмирал.

— Ну, вы же сами говорили — дело подозрительное. A вот нечто относительно исчезновения самой Вероники я имею вам сообщить. Может быть, это и станет первой ниточкой — кто знает? — Доктор вновь немного помолчал. — Это было — когда же это было? Да, в ноябре или декабре восемьдесят второго, как раз вскоре после кончины достопамятного Леонида Ильича. Ко мне прямо в морг заявился некто и потребовал составить свидетельство о смерти. Когда я возразил, что не могу этого сделать, не видя покойника, он страшно разозлился и показал мне свое удостоверение. Я вновь повторил, что должен увидеть труп, и тогда он совсем вышел из себя и заявил, что если я не прекращу сопротивляться представителю правоохранительных органов, то его друзья меня растопчут и с дерьмом съедят. A что мне оставалось? Я и написал, как велели, мол, Вероника Грымзина умерла от крайне заразной болезни — дифтерита. Когда свидетельство было готово, он очень обрадовался, схватил эту липовую бумажку и ушел. Но в дверях обернулся и сказал, что если я хоть одной живой душе об этом проболтаюсь, то мне не жить, потом противно захихикал и вышел вон.

— И кто же был этот «некто»? — спросил адмирал. Серапионыч минуту молчал, как бы борясь с самим собой, но потом решительно выдавил:

— Антон Степанович Рейкин.

— Прокурор?

— Да. Но это уже позднее он стал прокурором города, а тогда был, кажется, следователем по особо важным делам. Да вы его хорошо знаете — это ни кто иной, как наша бывшая мотористка Степановна.

— A неплохая была мотористка, — вздохнул адмирал. — Господину Гераклову до нее еще расти и расти… Но Рейкин, вы полагаете, действовал не по своему почину?

— Думаю, что нет, — еще немного помолчав, ответил доктор. — Тут явно стоял кто-то повыше… И вообще, Евтихий Федорыч, зря вы в это впутываетесь. И меня вот впутали… Ну да ладно — мы с вами люди немолодые, а у Вероники Николаевны вся жизнь впереди. Так что подумайте пока не поздно, прежде чем ворошить этот гадюшник.

— Врагу не сдается наш грозный Варяг! — решительно заявил адмирал.

После обеда адмирал подошел к Грымзину, который все увереннее входил в роль штурмана:

— Евгений Максимыч, я должен с вами поговорить по важному делу.

— Да, пожалуйста, — не выпуская штурвала, обернулся к нему банкир.

— Владлен Серапионыч просил меня подготовить Веронику к тому, что ее родители живы.

— Это он правильно придумал. A то если даже я от такого известия грохнулся в обморок…

— Ну вот именно. А для этого я должен знать историю ее похищения.

— Я и сам хотел бы знать историю ее похищения, — вздохнул банкир.

— A все-таки?

— Случилось это в восемьдесят втором году, — начал свой рассказ Грымзин. — В детском садике ребят вывели на прогулку, а когда вернулись, то Вероники не оказалось. Куда и как она пропала — никто не заметил. Ну, сообщили в милицию, дали приметы на радио, на телевидение — и никакого толку. A через три дня мне звонит по телефону какой-то мужской голос и заявляет, что я должен оставить там-то и там-то крупную сумму денег, иначе Вероники мне уже никогда не видать. И я отнес и положил.

— Постойте-постойте, — перебил Рябинин. — Что значит — отнес и положил?

— Евтихий Федорович, у вас когда-нибудь похищали ребенка? — вопросом на вопрос ответил Грымзин.

— Да нет, я не о том. Это сейчас вы крупный банкир, у вас много денег, вас можно шантажировать и все такое. Но ведь тогда…

— A я и тогда был крупным банкиром, — невесело усмехнулся Грымзин. — Точнее, директором сберкассы. Поэтому, наверное, те, кто похитил мою дочку, и решили, что у меня денег куры не клюют.

— Но на выкуп-то деньги вы нашли?

— Нашел. Мы с Лидией Владимировной продали все, что могли, влезли в долги, но заплатили. Кто же мог знать, что моя бедная девочка уже была мертва!..

— Как — мертва? — удивился адмирал. — Она ведь плывет с нами на «Инессе».

— Знаете, я до сих пор не могу в это поверить, — ответил Грымзин. — Но через неделю после того, как я передал выкуп, меня пригласили в КГБ…

— Ого! — не удержался адмирал.

— … и сообщили, что труп Вероники был найден в районе Островоградского экспериментального ядерного реактора и что умерла она якобы от дифтерита, усугубленного большой дозой радиации. Поэтому ее тело уже предано земле, и заботы о похоронах с ее родителей автоматически снимаются. Тогда же он мне выдал свидетельство о смерти, в котором говорилось о дифтерите, но радиация ни словом не упоминалась. A когда я стал возмущаться, то кагебист очень так мягко и ненавязчиво посоветовал мне успокоиться и не углубляться в это дело, мол, сами понимаете, ядерная индустрия — секретная отрасль народного хозяйства, и все такое прочее.

— И вы с этим примирились?

— Да нет, я пытался что-то выяснить, хотя бы где она похоронена, но всякий раз натыкался на глухую стену. A однажды ко мне пришел все тот же вежливый кагебист и вновь попросил не совать нос, куда не следует, «иначе сами получите дозу радиации». Вот и все.

— И как звали этого чекиста? — напряженно спросил адмирал.

— Феликс Железякин, — чуть помедлив, ответил банкир.

— Тот самый Железякин?! — удивился Евтихий Федорович. — Бывший глава местного КГБ, ныне без вести пропавший?

— Да, он самый, — подтвердил Грымзин. — Но тогда он еще не был главой этой организации, а простым сотрудником.

— Ну, спасибо, Евгений Максимыч, теперь мне будет проще подготовить Веронику Николаевну к радостной новости. — C этими словами адмирал вновь занял свое место на капитанском мостике.

Вечером политик Гераклов по обычаю зашел к Кэт Кручининой послушать новости. C ним, несмотря на запрет Грымзина приближаться к радиорубке, увязался и репортер Ибикусов. Как обычно, вещал Яша Кульков:

— Мы вам не только прочтем свеженькие новости, но и научим вас любить и делать это регулярно, в смысле каждый день. A также каждую ночь. Кстати, о ночи. История с ночным осквернением могилы детектива Дубова имеет весьма забавное продолжение. Сегодня гроб с обгоревшими останками нашли у входа в Управление милиции…

— Ах, как романтично! — в возбуждении заметил Ибикусов.

— … а утром туда поступил анонимный звонок, что в гробу вовсе не Дубов. Эксперты произвели исследование трупа и констатировали, что это действительно кто-то другой. Имеется подозрение, что останки принадлежат считающемуся пропавшим без вести бывшему Председателю Кислоярского отделения КГБ Железякину. A вот новость более приятная: сегодня состоялась презентация книги известного юриста господина Брюквина «Адвокатобезьяны», где он увлекательно рассказывает о том, как осуществлял судебную защиту путчиста Разбойникова. Книге предпослан эпиграф пролетарского поэта Феликса Алина: «Не зря же, наверное, в год Обезьяны Наш славный Петрович явился на свет». И специально для поэта мы передаем колоссальную песенку — «Наш паровоз, вперед лети, в секс-шопе остановка».