Линн Абби - Тени киновари

Матра не была лжецом. Лорд Хаману заслуживал всяческого доверия. И кто-то — Какзим — который замыслил смерть бесчисленного числа невинных и неудачливых жителей Урика, добился того, чтобы эти котлы были помещены на свои места над водой.

Помещены сюда и оставлены одни.

Судя по всему, что Павек мог видеть и слышать, в пещере не было больше ничего живого. Он подал условленный сигнал, и Руари свел остальных двоих с обрыва.

Матра вздохнула.

Звайн начал ругаться:

— Хаману великий и грязный… — он не закончил, так как Павек заткнул ему рот, как следует сунув под ребра. Не имело значение, чем занималась элеганта или что она видела в Доме Экриссара, есть такие слова, которые честный человек не должен произносить в присутствии женщины. Парень согнулся, он едва мог дышать от боли. Слезы хлынули у него из глаз, но он закрыл рот и не издал ни звука.

— Что ты об этом думаешь? — Павек обратился к Руари, который был самым лучшим во всем, что касалось магии.

Полуэльф округлил свою нижнюю губу. — Мне это не нравится. Я не чувствую… Он закрыл глаза и потом опять открыл их. Я не чувствую безопасности.

Павек вздохнул. У него были те же самые ощущения. Он надеялся, что Руари скажет что-нибудь более конкретное.

Они какое-то время стояли там, ожидая звука, движения или вспышки света, которое сказало бы им, что они не одни. Но не было ничего — если только в засаде не сидели самые дисциплинированные бандиты в мире. Когда инстинкты Павека сказали, что ждать больше нечего, надо идти или кричать, он начал спускаться с обрыва, медленно и осторожно, но убежденный, что нет непосредственной опасности. Пещера была слишком велика для одностороннего сторожевого заклинания, которое они повстречали раньше; откровенно говоря она была слишком велика для любого заклинания. Руари попробовал каменистый берег подземного озера своим посохом, в поисках более традиционных ловушек. Он перевернул несколько закопченых костей, которые могли быть остатками животных или людей, но больше ничего не говорило о том, что случилось здесь меньше чем две пятнадцатые части назад, так что если бы Матра не рассказала им об этом, они бы тоже ничего не заподозрили.

Когда они подошли к дальнему берегу выяснилось, что каждый котел находится на чем-то вроде платформы, которая нависала над водой. Серебристые стойки тоже сияли, отражая свет огромных тарелок, которых держали на себе. Осторожность говорит: смотри, но не трогай, но Павек был высшим темпларом, вторым после Короля-Льва, Он не боялся кусочка света, и он узнал лестницу, которая вела на верх платформы с самыми обычными перекладинами. Зажав в руке свой медальон, он коснулся сияющей подпорки.

— Я хочу… — начал он было, но тут же оборвал сам себя. — Это сделано из костей!

Павек перекладывал медальон от одной подпорки до другой, вбирая серебристое свечение. Платформы, которые были выступали из сияния, были составлены из самых разных костей. Это было невероятно изобретательно, но за исключением свечения — наверняка самое простенькое заклинание света, ничего больше — все остальное было полностью немагическим. Он проверил встроенную лестницу и, убедившись, что она выдержит его вес, полез на платформу. Руари стал подниматься вслед за ним, остальные двое предпочли остаться внизу, на земле.

Павек потер край котла медальоном Лорда Хаману, надеясь приглушить блестящие, движущиеся цвета. В этом месте сияние стало сильнее. Его рука заболела, прежде чем он смог увидеть настоящий материал, из которого состояла этот котел: не камень, как он подумал сначала, а куски кожи, прикрепленные к каркасу из костей.

Итак, строение этой загадочной штуки: много кожи, много костей. Павек почувствовал, как слово поднимается на поверхность, пробивая дорогу через его толстые мысли, но не сумев пробиться через них, упало обратно, когда котел внезапно вздрогнул.

С рукой на мече он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть Руари, балансирующего на краю котла. Демонстрируя потрясающее пренебрежание плохими предзнаменованиями, полуэльф вероятно попытался упасть на платформу, но тот, кто всегда терпел поражение в соревновании со своими кузенами-эльфами, наконец сумел одержать победу. Руари воткнул свой посох вперед и вниз, прямо в котел. Это движение помогло сохранить равновесие, и он остановился буквально за мгновение до падения спиной на платформу позади Павека.

Жидкость с верхушки посоха Руари брызнула на ногу Павека. Она была теплая, слизкая и невыразимо противная. Павек вытер ногу пальцами, потом резко потряс головой. Руари перевернул посох и пристально вгляделся в оставшееся на его конце мокрое пятно.

Он коснулся его кончиком пальца, обнюхал, и в тот момент, когда он коснулся его еще раз и хотел уже лизнуть его кончиком языка — но тут Павек выбил посох из рук полуэльфа и отправил полетать.

— Ты что, потерял даже тот остаток ума с которым родился, червяк?

Руари выпрямился в полный рост, на полторы головы выше чем Павек. — Я собирался определить, безопасна ли она. Друиды могу делать, ты сам знаешь. Настоящие друиды, а не неумехи вроде тебя.

— Идиоты тоже могут делать это, и тем же самым путем, что собирался делать ты! Милосердие Хаману — на посохе яд!

— Яд?

Руари посмотрел на темные капли у себя на пальцах, потом, судя по его удивленному выражению, увидел что-то совершенно другое. Так что Павек схватил руку Руари, и стал счищать остатки слизи с руки полуэльфа на медальон, где та шипела и испарялась, оставляя за собой кошмарный запах. Руари побледнел.

— Лаг?

— Будь я проклят, если знаю!

— Лаг? — крикнул снизу Звайн, который уже махал посохом Руари.

— Держи свои грязные руки подальше от этого конца — понял! — закричал Павек, чем только привлек внимание мальчишки именно к этой части пасоха, которую он немедленно потрогал.

Павек спрыгнул на землю, подвернув при этом лодыжку. Когда дело закончилось, хромали уже оба, он и Звайн, а Руари присоединился к ним.

— На этот раз Какзим пытается отравить воду Урика, — гордо сказал полуэльф, довольный тем, что установил цель котлов.

— Похоже на то, — согласился Павек, осторожно перенося тяжесть тела на поврежденную лодыжку. — Он избавился от народа, живущего здесь, только для того, чтобы построить эти проклятые костяные платформы и кожаные котлы. — И это, несмотря на абсолютную правду, были не самые мудрые слова, которые он произнес в своей жизни.

Матра, до этого совершенно спокойная, подняла голову и с расширенными глазами уставилась на котлы. Не нужно было быть псиоником чтобы угадать, что она подумала о коже и костях, использованных Какзимом для своих сооружений.

— Отец! — выкрикнула Матра и кинулась к ближайшей платформе.