Лайон, Лин Картер Де Камп - Под знаменем Льва (=Конан-Освободитель)

Троцеро презрительно улыбнулся:

— В Пуантене почти нет змей, а те, что есть, не ядовиты. Но наши наемнички большей частью простые селяне. А у деревенщины свои поверья. Например, что в здешнем лесу живет нечистая сила и заморочит любого, кто останется тут ночевать. В предрассудках есть и свои преимущества; никто, кроме моих друзей и баронов, не охотится в этих лесах.

Конан хмыкнул:

— А когда мы дойдем до скал, они будут бояться гоблинов? Кстати, прежде мне доводилось бывать в этих краях. Я прекрасно знаю, что Имировы Хребты — это штука серьезная. Нужно целый день карабкаться вверх, чтобы подняться на плато. Но как ползти с обозом и с лошадьми? Дорога-то там есть?

— Да, глубокое узкое ущелье, по которому течет речка Битакса. Это приток Алиманы. Вот по берегу ее и идет тропа. Ущелье темное, подъем крутой… да не допустят боги встретить наверху врага. Молись своему Крому, чтобы королевский братец не успел дойти туда раньше нас!

— Плевать Кром хотел на наши молитвы, — ответил Конан. — Во всяком случае, так мне говорили, когда я был мальчишкой. Кром лишь дарует человеку жизнь и наделяет волей, чтобы тот мог встретить врага лицом к лицу. А клянчить у богов удачу не принято у киммерийцев… Не нравится мне твой рассказ. В ущелье слишком легко устроить засаду. Знаешь что, возьми-ка ты на рассвете своих пуантенцев и проверь дорогу.

Тут появился Публий со своими амбарными книгами, и Троцеро вышел, оставив друзей подсчитывать, сколько чего нужно войску.

Над ущельем, не позволяя солнцу заглянуть за черные скалы, по которым, будто жучки, карабкались вверх пуантенцы, навис Зуб Великана. Граф то и дело задирал голову, надеясь увидеть, не блеснет ли на солнце шлем или копье притаившегося врага. Но ни блеска стали, ни дыма от костра никто из разведчиков не заметил. Наконец Троцеро проговорил:

— Прочешем лес и встретимся на дороге в четверти лиги отсюда, у висячей скалы. Ты, Приско, бери половину отряда, и отправляйтесь. Прочешете лес к востоку. А я — к западу. Встретимся через час.

Граф разыскал шатры пуантенцев и отобрал сорок всадников. Отряд разделился. Всадники направили лошадей прямо через кусты, росшие по обе стороны дороги. Продравшись, дальше поехали легче: под дубами подлеска почти не бывает.

Некоторое время Троцеро со своими людьми ехали молча. Тишину нарушал только глухой стук копыт по толстому ковру опавших листьев. Вдруг бывший лесник, ехавший одним из первых, предостерегающе поднял руку, повернулся в седле и шепнул:

— Впереди люди, господин, — похоже, всадники.

Отряд подтянулся. Люди настороженно притихли, лошади стояли не шелохнувшись. Троцеро сквозь трепещущую листву уловил какое-то движение, потом услышал странное бормотание.

— Мечи из ножен! — шепнул он. — Приготовиться к бою, но без команды не начинать. Неизвестно, друзья это или враги.

Почти беззвучно двадцать мечей выскользнули из кожаных ножен, и пуантенцы выстроились в линию. Голоса зазвучали громче, и вскоре среди корявых стволов замелькали вооруженные всадники. Троцеро поднял меч, скомандовав начало боя.

Пуантенцы рассыпались между деревьями и ринулись вперед. В мгновение ока они оказались перед противником.

— Сдавайтесь! — крикнул Троцеро, он отпрянул и натянул поводья. Лошадь с храпом взвилась на дыбы и попятилась.

Пятеро всадников в накидках с черным аквилонским орлом замерли от неожиданности. Четверо тащили на веревках крепко связанных пленников. Эти странные существа, ростом не выше подростка, были, как фавны, покрыты светло-коричневым мехом, отчасти скрывавшим наготу. Трое из них были мужчины, четвертая — женщина. Лица у них человеческие, но носы пятачком, и уши остренькие и покрыты шерстью. Едва аквилонцы, схватившись за оружие, отпустили веревки, вся четверка бросилась в лес, показав короткие, как у оленей, хвостики с белым пятнышком на конце.

Старший из аквилонцев первым пришел в себя и что-то гаркнул. Солдаты его пришпорили лошадей и кинулись врассыпную.

— Убейте их! — закричал Троцеро.

Сплошной строй в лесу невозможен, и аквилонцы решились было прорваться. Старший помчался прямо на Троцеро, меч он держал наперевес, словно копье. Слева и справа разведчики бросились графу на помощь.

Началась свалка. Лес огласился криками. Королевские воины дрались с яростью обреченных. Двое разведчиков кинулись догонять аквилонца, который вращал над головой длинным мечом, не давая приблизиться. Одному из разведчиков все же удалось подобраться и ранить противника в правую руку, а потом полоснуть по лошадиному боку. Лошадь тонко заржала и ринулась вперед еще быстрее. Аквилонцу повезло: он ушел. Разведчик метнул вслед ему меч, как копье. Клинок просвистел на волосок от головы беглеца.

Тощий, жилистый аквилонец, который дрался с Троцеро, тоже кинулся прочь. Четверо их летели по лесу, словно листья, подхваченные ураганом. Пятый лежал на бурой земле, и по белой накидке медленно расползалось кровавое пятно.

— Гремио! — закричал граф. — Возьми своих солдат и в погоню! Хоть одного, но возьми живьем!

Троцеро вернулся туда, где смятая трава хранила безмолвные следы яростной схватки. Еще раз взглянув на лежащего аквилонца, граф приказал проверить, жив ли враг.

Один из разведчиков спешился, а другой сказал:

— Нет, господин, я сам проткнул его насквозь.

— Он мертв, — подтвердил первый, на минуту склонившись над телом.

Троцеро выругался:

— Нам позарез необходимо кого-нибудь допросить.

— Смотрите! Тут один из их пленников! — воскликнул, разведчик, опускаясь на колени рядом с нагим существом, бездыханно лежащим поперек упавшего дерева. — Наверное, его задело копытом во время свалки.

Троцеро в задумчивости прикусил нижнюю губу.

— Наверное, — машинально повторил он, а потом добавил: — Значит, это и есть тот самый сатир из деревенских сказок.

Тем временем сатир, маленькие кулачки которого были связаны тонкой веревкой, пришел в себя, увидел перед собой страшных, огромных всадников и кинулся было наутек. Но стоявший тут же разведчик быстро ухватил конец свисавшей с шеи веревки.

Троцеро спросил:

— Скажи, умеешь ли ты говорить, лесное создание?

— Ага. Хорошо говорить. Хорошо на моем, чуть-чуть на твоем, — ответил пленник с неимоверным акцентом. — Что ты сделать мне?

— Это решит наш главный воин, — ответил Троцеро.

— Не резать глотку, как другие?

— Лично у меня нет ни малейшего желания резать тебе глотку. С чего ты взял, что это кому-то нужно?

— Нужно. Для колдовства.

Граф покачал головой.

— Понятно, — сказал он. — С нами этого можно не бояться. Однако придется отвести тебя в лагерь. Есть у тебя имя?

— Я Гола, — ответил сатир тихим голоском.