Павел Корнев - Аутодафе

Вот только уходить не хотелось. После короткой схватки по замерзшему телу будто разошлась застоявшаяся кровь, и даже обмороженные пальцы начали худо-бедно шевелиться. Не может здесь много бандитов обитать. Четыре-пять человек максимум.

Но мне, безоружному да побитому, и одного головореза хватит.

Так что – уходить в село?

Не выйдет. Труп подельника они вот-вот обнаружат, а мне точно не убежать. Догонят, навалятся всем скопом и на куски порежут.

Нет – надо воспользоваться подвернувшимся шансом. Надо…

Голова вновь закружилась, мысли пустились в хоровод, и, толком не понимая, что именно толкает меня вперед, я проскользнул в дом и огляделся.

К моему глубочайшему сожалению в прихожей никакого оружия не оказалось. Немного поколебавшись, я выбрал ту дверь, в щель из-под которой не выбивались неяркие отблески горевших в комнате светильников.

Оставляя по полу снежные следы, прошел через комнату, остановился, удивляясь собственному бесстрашию, и легонько толкнулся внутрь. Незапертая дверь со скрипом распахнулась; стараясь не шуметь, я проскочил в темное помещение и сразу же замер, заслышав чье-то тяжелое и неровное дыхание.

Непроглядная темень в комнате, окна которой оказались наглухо закрытыми ставнями, неохотно растеклась по скудной обстановке серыми волнами, и мне удалось различить лежавшего на панцирной кровати человека. Укрывавшее его одеяло сбилось, и в темноте белела полоса заматывавших грудь бинтов.

Словно потеряв контроль над собственным телом, я отрешенно наблюдал, как моя левая рука зажала рот моментально очнувшегося раненого, а правая изо всех сил стиснула горло. Бандит замычал, попытался высвободиться, но было уже поздно – хрустнула гортань, и еще какое-то время судорожно дергавшийся человек обмяк.

Черт, черт, черт! Что ж я натворил?

Да ладно, туда ему и дорога… Одним меньше.

Спокойная, будто бы и не мне вовсе принадлежавшая мысль подтолкнула к выходу, и я подкрался ко второй двери. К сожалению, нечего было и надеяться застать остальных бандитов врасплох – в коридор выбивалась тоненькая полоска света, да и разговор в комнате шел на повышенных тонах. Жаль только, слов разобрать никак не получалось.

Опасаясь привлечь к себе внимание, я тем не менее легонько надавил на дверь и заглянул в образовавшуюся щелочку.

– Гоша где? – раздраженно потеребил мочку уха мужчина средних лет, сидевший на лавке рядом с открытой печуркой. Так вот и не скажешь, что бандит. Никакой печати порока на лице. Наоборот, очень даже солидно выглядит: широкий лоб, глубокие залысины на висках, светлые волосы коротко подстрижены. Худой только…

– Пошел пса успокоить. – Невысокий парень в ветровке поднялся со скособоченного стула и сунул в печь полено. Этот на бандита как раз весьма и весьма походил. Крепкого сложения, со сломанным носом и плохо зажившим шрамом под левым глазом. На поясе в кожаных ножнах – длинный охотничий нож.

– Так чего эта зверюга до сих пор заливается? – нахмурился пожилой и достал из кармана жилетки золотой портсигар. – Сходи, проверь.

– Да ладно, Штоц, чего еще? – поежился парень. – Сейчас Гоша придет уже…

– Иди. – Названный Штоцем бандит подкинул в печь еще одно полено. – И ружье возьми…

– Черт с тобой! – Прихватив с накрытого прожженной клеенкой стола двустволку, парень направился к выходу.

Нисколько не волнуясь, я дождался, пока он подойдет к двери, и со всего маху толкнул ее навстречу бугаю. Уголок полотна угодил не успевшему среагировать бандиту прямо посреди лба, и парень как подкошенный рухнул на пол.

Запрыгнув в комнату, я рванулся к пожилому, но тот мигом соскочил со стула и вскинул руку. В тусклом свете мелькнуло черное дуло пистолета, громыхнул выстрел, и тут же что-то садануло меня в грудь.

Почувствовав тупой удар, я невольно замешкался, и этим воспользовался сбитый с ног парень. Опершись о пол лопатками, он будто пружина распрямился и приложился ботинками мне чуть выше поясницы. Обстановка комнаты мелькнула перед глазами, а в следующее мгновение я врезался головой в печь.

– Гаси его! – заорал пытавшийся передернуть затвор заклинившего ТТ пожилой, и парень подхватил с пола ружье.

Не теряя времени, я ухватил Штоца за ногу и рванул на себя. Он неловко взмахнул руками, повалился назад и, со всего маху приложившись затылком об угол столешницы, рухнул на пол. Выстреливший дуплетом бандит то ли слишком поторопился, то ли побоялся зацепить главаря, но обе пули прошли выше и впустую вышибли из печи кирпичную крошку.

Заорав что-то матерное, крепыш навалился сверху и выхваченным из ножен охотничьим ножом полоснул меня по шее. Попытка сбросить его на пол оказалась неудачной – бандит придавил мое правое запястье к полу и принялся орудовать клинком. Чувствуя, как меркнет сознание, я свободной рукой выхватил из печи полыхавшее полено и шибанул им бандита по щеке.

Взвыв от боли, тот откатился прочь, но больше ничего сделать не успел – второй удар поленом пришелся по глазам. Кое-как стиснув рукоять отлетевшего к столу ножа, я ткнул парня в горло. Потом переполз ко все еще валявшемуся без сознания главарю и загнал ему меж ребер клинок.

Голова кружилась, от левой руки шел одуряющий запах горелой плоти, но, не чувствуя боли, я заполз на скособоченный стул. Все произошедшее просто не укладывалось в голове.

Сколько раз меня сегодня пытались убить? И сколько человек убил сегодня я сам?

Как такое вообще могло случиться? Словно в дурном сне очутился. И ведь совершенно спокоен сейчас. Такое впечатление – даже пульс не участился. Будто раньше только тем и занимался, что людям глотки резал. Пусть бандитам, но…

И ведь еще непонятно, насколько серьезно меня ранили.

Поразившись неожиданно пришедшей в голову мысли, я поднес к лицу левую ладонь и уставился на прогоревшую варежку. В нескольких местах сквозь обуглившуюся шерсть виднелась обгоревшая кожа, но боли не было. Боли не было!

Не чувствуя под собой ног, я поднялся со стула и подошел к висевшему в углу зеркалу. В неровных отблесках масляного светильника из-за толстого слоя пыли не сразу удалось разглядеть свое отражение, а когда удалось…

На щеке глубокий порез; шея рассечена; чуть ниже левой ключицы опаленная отметина пулевого отверстия. И нигде – ни капли крови.

Не желая верить глазам, с трудом стянул с головы ушанку и слепо уставился на раскроенный ударом сабельного клинка череп.

И что это значит? Я – мертвец? Живой труп?

Живой – ха! Нет, по всему выходит – мертвее не бывает.

Рухнув обратно на стул, я попытался собрать мысли в кучу и с трудом отогнал подступившее безумие. Желание голыми руками разорвать тела бандитов на куски дурманило мозги, но постепенно удалось взять в себя в руки.