Сергей Шведов - Шатун

– Решил я с тобой договор заключить, князь Рогволд, потому и пригласил с собой Макошину ведунью и волхва, который в твоем городе живет.

Волхв действительно вошел вслед за гостями, но к столу не сел, а опустился на лавку поодаль, демонстрируя тем самым отрешенность от мирских дел. Волхв был хоть и седобород, но телом крепок и взглядом остер. Ставлен он был кудесником Сновидом и зорко наблюдал за тем, чтобы Рогволд вершил суд, не уклоняясь от Велесовой правды. Рогволда этот откровенный догляд раздражал, но для ссоры с волхвом у него пока что не было повода.

– Я своему слову хозяин: коли стал боготуром – получай женку.

– Не о Злате сейчас разговор, князь, – солидно прокашлялся Осташ, – о земле. Хочу я городец поставить в порубежье, между Синим ручьем и Серебряным озером. Земля там ничейная и пустующая, так что тебе, князь, от моего почина будет только польза.

Рогволд не сразу сообразил, где находится этот ручей. Пришлось Осташу объяснять князю, где заканчиваются волостные земли. Рогволд понял только, что находится Синий ручей у черта на рогах, и не совсем понятно, зачем он вообще понадобился Осташу. Добро бы боготур близ большого града садился, а то залез в глухомань, чуть ли не в Поганые болота. Впрочем, откуда вылез, туда и вернулся.

– Поганые болота чуть в стороне остаются, – возразил Осташ. – А за Серебряным озером начинается лес, который тянется на сотни верст. А далее – степи хазарские.

– Бери, – махнул рукой Рогволд. – Если городец там поставишь, то быть тебе в тех местах судьей, а судные деньги я с тебя поперву брать не буду. В том слово даю в присутствии Велесова волхва и Макошиной ведуньи. Что до Златы, то она сейчас на дальней усадьбе – поезжай и забирай ее. А о приданом мы с тобой поговорим после свадебного пира.

Осташ, похоже, не ожидал, что все обернется для него так легко и быстро, оттого и сидел в растерянности, не зная, что сказать Рогволду на прощанье.

– Оставайся с миром, князь, – пришел ему на помощь Шатуненок. – Пусть твой дом будет полной чашей.

– И вам доброй дороги, – не остался в долгу Рогволд. – Да помогут вам Велес и Стрибог.

Зоря пошел провожать гостей, а Рогволд в ярости едва не плюнул им вслед. Злоба, душившая князя, отчасти была наигранной, и он не мог не отдавать себе в этом отчета. Как ни крути, а он подставлял своего несостоявшегося зятя под мечи хазар гана Горазда. Уж Горазд-то точно не упустит случая посчитаться с Осташем за утерянный Берестень. Совесть вдруг проснулась в Рогволде, и эту совесть он сейчас пытался усмирить яростью и бранью. Брань не помогла, зато помог кубок медовой браги, выпитой одним махом. Брага утишила бурю, бушевавшую в груди князя Берестеня.

В конце концов, Осташ сам виноват. Смердом мог бы дожить до глубокой старости. А если вздумал лезть в племенную старшину, где и без вилявого простолюдина тесно, то любой из тех, кому он на ногу наступил, вправе его шпынем в бок ткнуть. Коли слаб сердцем и умом скорбен – не стремись к цели, которая тебе не по зубам.

То ли брага сморила Рогволда, то ли огорчение, но заснул он крепко, а проснувшись, не сразу поверил собственным глазам. Кого он не чаял увидеть в своей ложнице, так это вилявую женку Раду. Правда, пришла она не одна, а в сопровождении Зори, который внимательно следил за вползшей под Рогволдов кров гадюкой.

– Жучинова лазутчица! – радостно протянул Рогволд. – Вот не ждали так не ждали.

Раду, однако, не смутили ни слова князя, ни злые взгляды, которые он на нее бросал. Женщина спокойно присела на лавку у стены, отодвинув валявшиеся на полу сапоги.

– Сладко спишь, князь, так ведь и Страну Света можно проспать, угодив ненароком в Страну Забвения.

– А тебе какое дело до моей души?

– Не чужой ты мне все-таки.

Рогволд захохотал, и даже без большой натуги, словно женщина его действительно позабавила:

– Таких нечужих, как я, у тебя десятка два, не менее.

– Я ведь ведунья матери всех богов, – спокойно отозвалась Рада. – А моя богиня не только властолюбива, но и сладострастна.

– Такие, как ты, женщина, богам не служат, а только пачкают их светлые образы в глазах людей.

– А какую вину ты за мной числишь? – спокойно спросила Рада.

Ее спокойствие Рогволду не понравилось. В его груди закипела ярость, но плескать ею он не стал, дабы вершить суд на холодную голову.

– Зубы мне не заговаривай, – ласково улыбнулся Рогволд. – Взыскиваю я с тебя за предательство. Смертью карать не буду, но кожу с тела кнутом спущу.

Зоря, повинуясь жесту князя, в два счета скрутил Раде руки. К удивлению Рогволда, та даже не сопротивлялась.

– Всыпь ей десятка полтора.

– Не многовато ли будет? – покачал головой Зоря.

– Она женщина живучая, – усмехнулся Рогволд, – охочая как до мужских ласк, так и до мужских таск. Откуда она взялась?

– Сорока с Усыгой поймали ее на дороге, – пояснил Зоря. – Говорят, случайно столкнулись.

– Расторопный у меня приказный, – слегка удивился Рогволд. – Зови его ко мне.

Зоря увел женщину, которая, к удивлению князя, даже бровью не повела, услышав о предстоящем жестоком наказании. А зря. Может, если бы в ноги пала, то Рогволд смягчился бы сердцем. Но коли она упрямиться вздумала, то самое время поучить ее уму-разуму.

Сорока впорхнул в ложницу растрепанной птицей и закивал, задергал длинным носом, рассыпаясь перед князем мелким бисером.

– Где пропадал? – холодно отозвался на его приветы и пожелания Рогволд. – За этот срок пять раз туда-сюда обернуться можно было бы.

– Все сделал, как было велено, – заюлил Сорока. – А на обратном пути повстречался нам мечник из великокняжьей дружины, знакомый Усыги, и огорчил нас вестью о болезни Всеволода. Вот мы и решили разузнать подробности.

– И что узнали?

– Совсем плох Великий князь, – завздыхал Сорока, – лежит в горячке, с тела спал, а какая хворь на него напала, не могут объяснить ни волхвы, ни баяльники. Слух на торгу идет, что не жилец князь на этом свете. Усыга наведался к приятелям в детинец, и те ему подтвердили – плох.

Усыга прежде служил в дружине Великого князя, но Всеволод его прогнал за буйный нрав. Рогволд Усыгу приветил, и не в пику даже Великому князю, а просто чтобы не пропал зазря хороший мечник. Надо сказать, Усыга пока оправдывал доверие князя Берестеня. А что до буйного нрава, так и сам Рогволд не медом вымазанный.

– А на Даджбоговы дни Всеволод смотрелся соколом, – покачал головой Рогволд.

– Простудился, наверное. Ветерком прохватило.

От дурных вестей Рогволд посмурнел ликом. Смерть Великого князя многое может изменить в радимичской земле. Не зря, выходит, объявились близ Берестеня Горазд с Жучином. И не зря они мостят дорогу к Рогволду, который может оказаться первым у Великого стола.