Сергей Шведов - Шатун

Торуса отстоял свой городец малой кровью, потеряв пятерых мечников, но и эти потери переполнили его горечью. Двое из павших были его ближайшими родовичами. Да и пришлых мечников было жалко – по нынешним временам каждый верный человек на счету. А эти трое ценой жизни доказали верность боготуру, которому обязались служить. Среди бояр был только один сильно пораненный – Ратибор. Самый молодой из ближников Драгутина. У Ратибора еще и усы не успели отрасти толком, а жизнь заканчивалась тяжкими хрипами в пробитой стрелой груди. Боярин Забота топтался вокруг товарища, мешая Дарице вершить нелегкую работу по врачеванию раны, которая, по мнению Торусы, исцелению не поддавалась. Стоявший поодаль «белый волк» Божибор только головой качал, глядя на старания Дарицы. Как и Торуса, он понимал, что часы молодого боярина сочтены. И вряд ли человеческие руки помогут там, где боги уже сказали свое слово.

– Несите боярина в терем, – махнул рукой челядинам Торуса.

Хазар положили около полусотни. И хотя пришли они к чужому городцу незваными, но все же эти люди были славянской крови, и оставлять их непогребенными Торуса не счел возможным. Окрестные мужики-новосельцы, столь хорошо поспособствовавшие Торусе в защите городца, старательно рыли одну на всех хазар братскую могилу. Боготур Торуса лично проследил, чтобы мертвых погребли в согласии со славянскими обычаями, ибо большинство павших кланялись славянским богам, а вина их была лишь в том, что пошли они по ганскому слову на неправое дело. Теперь боги будут решать, достойны ли эти люди попасть в Страну Света, а Торуса павшим хазарам препятствий не чинил.

Своих мечников боготур велел хоронить отдельно, на облитом солнцем высоком холме, с которого души павших могли лететь в Страну Света без задержки, ибо их заслуги перед богами были велики. Павшим за правое дело в славянских землях вечная память, а в Стране Света теплый прием. От высокого холма павших мечников провожали в дальний путь Торуса, Забота и Божибор, а в стране Вырай их встретят давно уже ушедшие туда «белые волки» и укажут дорогу к свету.

В память об ушедших Торуса собственной рукой поверг на жертвенный камень быка, мясом которого утолили голод все участники отгремевшей битвы, а кровь, сердце и печень достались богу Велесу, как это и положено по древнему ряду.

На тризну в Торусовом тереме собралось немало достойных мужей. А тех, кому не хватило места в тереме, привечали во дворе городца. Медов боготур Торуса не пожалел ни для бояр, ни для «белых волков», ни для мечников, ни для простолюдинов. Меды дело наживное, а тризну по уходящим мечникам надо справить громкую, чтобы отогнать злых духов, если те вздумают мешать душам павших отправиться в дальний полет.

Громко стучали била в Торусовом городце, и еще громче топали ноги по затвердевшей земле. Танцевали в такт билу плечом к плечу, не чинясь званиями, как на рати, по исстари заведенному порядку вещей. А после вновь возвращались к накрытым столам, чтобы остудить закипевшую в жилах кровь.

– Век себе не прощу, если мы потеряем Ратибора, – покачал захмелевшей головой боярин Забота, сидевший ошуюю Торусы. – Он ведь еще женщин не целовал и на ложе с ними не восходил.

– Знать, выпало так, – вздохнул Божибор. Торусе вдруг пришло на ум, что дело с нецелованным Ратибором еще можно поправить, и было бы большим свинством со стороны боготура, если бы он лишил боярина покровительства богини Макоши. Быть может, если бы Торуса был потрезвее, то промолчал бы о Макошином ложе, но хмель крепко сидел в голове боготура, а потому и решил он поделиться своей тайной с Божибором и Заботой.

– Понравится ли такое самоуправство бабьей богине? – задумчиво покачал головой «белый волк».

– Если не понравится, то ответ будет не Ратибора, а мой, – тряхнул слипшимися волосами Торуса. – А боярин заслужил, чтобы в смертный час его приласкала богиня.

– Заслужил! – поддержал Торусу боярин Забота. – А коли что не так, то пусть гнев богини падет и на мою голову.

Божибор задумался, поглаживая длинную светлую бороду. Все-таки из ведунов, сидевших во главе поминального стола, он был старше всех годами, да и место его подле Перуна-бога было одним из самых почетных. Божибор был правой рукой кудесника Вадимира в делах, где требовался не только ум, но и меч. Седеющая голова «белого волка» давно была уже оценена Битюсом в немалую сумму, но вряд ли в окружении кагана найдется человек, способный открыто бросить вызов Божибору и выйти с ним на поединок.

– Добро, – сказал наконец Божибор, – несите Ратибора на Макошино ложе. Должна же богиня уважить просьбу ближников трех главных славянских богов.

Торуса опасался, как бы ключница Дарица, которую он подозревал в близости к богине, не стала перечить решению ведунов, но женщина только согласно кивнула головой. Ратибор был уже совсем плох, сведущим в ранах людям было ясно, что до утра боярин не дотянет. Забота поднял на руки пребывающего в забытьи товарища и перенес его на Макошино ложе. Лунный свет падал на ложе через узкое слюдяное оконце, и Торусе показалось, что этот свет вобрал в себя обнаженное тело молодого боярина и окутал его серебристым покрывалом. Странная улыбка промелькнула на посиневших губах Ратибора, словно он увидел что-то, неведомое прочим. Торуса переглянулся с Божибором. Похоже, «белый волк» тоже углядел в происходящем необычное, но вслух не сказал ни слова. Боярин Забота первым покинул ложницу, а следом вышли Торуса с Божибором.

– Одно я знаю твердо, – шумно сказал Забота, – богиня Макошь не оставит теперь своим покровительством Ратибора – ни в нашем мире, ни в стране Вырай.

Городец затих только к утру, а сам боготур Торуса, забывшись крепким сном вместе с гостями, проснулся только к полудню. Ошуюю на лавке храпел боярин Забота, а голос Божибора слышался во дворе. Торуса поднялся и, превозмогая тяжесть в голове, вышел на крыльцо. «Белые волки» готовились к дальнему походу. Очищенные от хазарской крови колонтари сверкали в солнечных лучах. Молодцы под рукой у Божибора были хоть куда, и Торуса слегка позавидовал Перунову ведуну. С такой дружиной город можно было удержать, а не только Листянин городец.

Оглядев двор и строения, Торуса пришел к выводу, что хазарский напуск большого ущерба им не нанес, а тын городца не пострадал вовсе. Хазарские удары выдержали и стены, выстроенные боготуром, и те, что были ставлены чуть не век назад Листяной Колдуном. Единственное, что сейчас заботило боготура, так это сократившееся количество защитников городеца. Может быть, в ином, более спокойном месте дружина в тридцать пять мечников была бы достаточной, но здесь, у бойкой излучины, их число следовало бы увеличить вдвое.