Джон Грант - Альбион

Без секса он мог обойтись, но этих интимных минут беседы ему отчаянно недоставало. В Рин он нашёл человека, с которым можно было говорить о чём угодно, как когда-то с Аней. Ему казалось странным, что, будучи любовником одной женщины, он находил духовную близость с другой. Первый раз, когда он попытался объединить свои чувства и перейти к Рин, она лишь отмахнулась, как мать от рано повзрослевшего ребёнка, и он, посмеявшись вместе с ней, вдруг заплакал. Она прижала его голову к своему плечу и сказала, чтобы он приходил к ней, когда только пожелает, но для него было очевидно, что она всё ещё продолжает любить Аню, несмотря на их ссору, и ревнует не столько его к ней, сколько её к нему.

Армия насчитывала теперь несколько сотен человек, и всё это благодаря Ане и её способности убеждать крестьян в деревнях, через которые они проходили. Пищи, воды и вина у них было больше чем надо, но Аня не хотела избавляться от провианта, объясняя, что впереди их может ждать всё что угодно. Они уничтожили ещё два эллонских конвоя, и теперь большая часть армии была одета в эллонскую форму, а остальные играли роль крестьян, которых солдаты уводят в Эрнестрад в рабство.

Такая комбинация оказалась эффективной. Последний эллонский конвой сам вышел им навстречу, и солдаты были обескуражены, когда их начали убивать. Рин была уверена, что Дом Эллона ещё не подозревает об их существовании.

Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган сомневался в этом. Проводя время в походах по Альбиону и играя в деревнях на своих инструментах, он узнал о методах, с помощью которых Дом Эллона собирал сведения в провинции. Он знал, что некоторые из певцов зарабатывали тем, что шпионили на Эллонию, к тому же во многих деревнях жили эллоны, выдававшие себя за крестьян. Реган был уверен, что теперь и Деспот и Главный Маршал знают о том, что в Альбионе появилась ещё одна повстанческая армия, и приблизительно представляют её местоположение.

Если бы не Рин и Аня, Реган давно бы покинул армию и спрятался где-нибудь в холмах, в безопасности. Так же как и Рин, он следовал за Аней не из-за неё самой, а из-за того, кем она была. Он боготворил и презирал её одновременно. Рин, хоть и любила Аню больше, чем Реган, относилась к ней значительно хуже, чем к её отцу. У Лайана было много недостатков, но он никогда не таил злобы на своих товарищей по борьбе. У Ани всё было по-другому, и на глаза Рин наворачивались слёзы всякий раз, когда она думала об этом.

Они шли по дороге между холмов, ведя за собой лошадей, запряжённых в повозки, когда их неожиданно атаковали. Лошади в панике попятились, а одна из крестьянок, вскрикнув, схватилась за древко торчащей из её тела стрелы. Её трофейная эллонская форма пропиталась кровью, а сама она, упав на землю, тут же умерла.

В считанные секунды крестьяне укрылись за телегами, глядя на вершины холмов, откуда, без сомнения, стреляли атакующие, но их не было видно.

Рин качнула головой, пытаясь привлечь внимание Ани, но та смотрела в другую сторону.

Рин пожала плечами и поползла в сторону, дёрнув по пути полу плаща Регана. Они достали мечи и двинулись сквозь жидкий кустарник, растущий у основания холма. Стрелы противника свистели над головой, а ответные стрелы крестьян не долетая, падали на склон холма. Одна из них чуть не вонзилась в плечо Регану, пролетев всего лишь в нескольких сантиметрах от него.

Вскоре они оказались в густых зарослях папоротника и под этим более надёжным прикрытием стали карабкаться вверх, на холм. Запах поломанных стеблей щекотал Регану ноздри, но он пытался не обращать на него внимания. Рин впереди передвигалась с удивительной скоростью, извиваясь всем телом и стараясь как можно меньше задевать папоротник. Реган изо всех сил следовал её примеру.

На лоб села оса и ужалила его. Закусив губу, он задавил насекомое ударом ладони. Рин строго посмотрела на него, но, увидев, что произошло, улыбнулась. Он стёр со лба останки насекомого и пополз вперёд, стараясь не отстать.

У него были меч и праща, сделанная из старого чулка, с помощью которой он мог разбить чей-нибудь череп. Он чувствовал, что у него слишком мало оружия. У ползущей впереди Рин был надет на спину лук, на поясе висел меч, а в правой руке она держала страшный на вид боевой топор.

Регану в этот момент захотелось быть настоящим солдатом, а не просто попутчиком. Хоть он и не имел желания убивать людей, где-то в глубине души он чувствовал постыдное восхищение перед теми, кто, как Рин, хорошо владел этим ремеслом. Он злился на это чувство: ведь своей музыкой он мог создавать радость и страсть, он мог возвращать прошлое так, чтобы настоящее не казалось таким уж плохим; и вместе с тем в нём жил этот тоненький голосок, говоривший, что огромным недостатком является неумение делать настоящее ещё хуже. Разве убийство — это искусство? Он был доволен, что он певец, но одновременно хотел быть кем-то другим, притом сейчас с этим другим ему даже не хотелось встречаться…

— Быстрее! — прошептала Рин.

Пыльца с каких-то жёлтых растений попала Регану в нос: он чихнул и замер на пару минут. Рин обернулась и со злостью посмотрела на него.

— Ничего не могу поделать, — прошептал он.

Она ничего не сказала, но так быстро поползла по склону холма, что ему стало неимоверно трудно поспевать за ней.

Она вдруг попала рукой в кроличий капкан, и на её бронзовой коже выступила кровь. Через несколько секунд Реган оказался рядом и, шепча какие-то успокаивающие слова, снял с её руки острую проволоку. Порез можно перевязать позже, решил он, а сейчас не надо обращать на него внимания.

Теперь он полз первым, а Рин осторожно следовала за ним.

Когда они выбрались из зарослей папоротника, до вершины ещё оставалось около тридцати метров. Они преодолели это расстояние бегом и спрятались за пирамидой, сложенной из кусков гранита.

— Спасибо за помощь, бродяга, — поблагодарила Рин, глядя на противоположный склон и пытаясь разглядеть атакующих.

Он видел перед собой лишь море папоротника.

— Нам придётся спуститься к ним, — сказала Рин, и он вновь последовал за ней.

Её первая стрела вонзилась в шею эллона так метко, что остальные даже не заметили его смерти. Регану захотелось сделать то же самое, но он решил, что лишь выдаст своё присутствие. Пока он размышлял, Рин незаметно уложила ещё одного солдата из эллонского конвоя. Теперь Реган пополз вперёд, чтобы перерезать эллону горло, и, обернувшись, улыбнулся ей. Она лишь пожала в ответ плечами.

Вскоре все солдаты из эллонского конвоя были мертвы, причём, по большей части, от рук Рин. Тяжело дыша, Рин и Реган побежали обратно по склону холма, маша руками и крича о своей победе.

Их встретили довольно прохладно. Большинство крестьян восприняли их триумф без воодушевления. Они оба скромно присоединились к остальной армии, продолжившей свой путь, будто ничего не случилось.