Ольга Елисеева - Ледяной круг

Маг приподнялся, улыбаясь и помахивая остатками набедренной повязки. В тени ближайших развалин сверкали глаза песчаных гиен. Глупые животные все еще рассчитывали поживиться мясом писца. Аль-Хазрад слегка повел левой рукой, и струи огня обдали разбитые камни, за которыми прятались хищные твари. Живые, визжащие клубки пламени покатились по песку. Путник медленно отвернулся и зашагал прочь из развалин. Он надеялся встретить джаберов и прикидывал в голове, как, убивая всадников, оставить в живых хоть одного верблюда. Дорога в Харазим была дальней.

Король Арвен по прозвищу Львиный Зев свернул с проселочной дороги и пустил коня шагом через луг. Земля была покрыта подтаявшими сугробами. Конец зимы выдался на редкость теплым, юго-западные ветра со Срединного моря дули не переставая, и уже сегодня можно было сказать, что весна обещает ранний паводок.

Канцлер Магнус Скелл едва поспевал на белом муле за королем. Стояло тихое утро, и здесь, вдалеке от столицы, не было слышно ни скрипа тележных колес, ни гортанных криков крестьян, гнавших скот на продажу, ни ленивых перепевов труб со сторожевых башен. Не по-зимнему мягкий ветерок ласкал разгоревшиеся от верховой езды щеки всадников.

— Где это мы? — осведомился король, ничуть не заботясь об ответе. Если уж он не понимал, куда их занесло, то домосед-канцлер тем более.

— Не знаю, сир, — Магнус снял с головы бархатный берет и отер им вспотевший лоб. — Насколько я понимаю, это Арн, — он указал на широкую белую реку, с которой еще не сошел лед. — Если мы будем возвращаться, то ехать следует вдоль берега.

— Светлая мысль! — усмехнулся Арвен. — Что бы я без тебя делал, старина?

Король любил вытаскивать канцлера на длительные загородные прогулки. Магнус страдал слабой грудью, и Арвен был уверен, что старик только усугубляет болезнь, роясь в изъеденных червями манускриптах. Сам Магнус не решался часто покидать дворец, чтобы не ронять своего достоинства в глазах горожан. Хватит и того, что каждый забулдыга может подойти на улице к королю!

Канцлеру было пятьдесят пять лет, он выглядел пожилым и усталым человеком. Понуждая его тащиться так далеко, Арвен преследовал две цели. Во-первых, хотел оторвать Скелла от хартий и ткнуть носом в те самые крестьянские повозки с товарами, купеческие корабли на Арне и марширующие по старым дорогам войска, которые Магнус так хорошо исчислял на пергаменте. Во-вторых, вдали от дворцовых стен, которые, по определению, имеют уши, разговор получался свободнее.

Сегодня собеседники соскользнули на шаткую тему.

— Я делаю что-то не так? — государь заметно горячился. — За последний год четыре заговора! Это когда-нибудь кончится?

— Но ведь из всех катаклизмов Арелат выходит победителем, сир, — канцлер любил сложные слова. Короля они только раздражали, потому что за ними терялся смысл происходящего.

— Дело не в том, побеждаем мы или проигрываем, — тряхнул головой Арвен, — а в том, что нас постоянно трясет!

«Ну наконец-то!» — усмехнулся Магнус. Королевские мысли спели, как яблоки поздней осенью, и канцлер был доволен, что плоды срываются с дерева у него на глазах.

— Такое чувство, что земля разъезжается под ногами, — продолжал Арвен. — Как в трясине: вроде все тихо, а под спудом идет постоянное брожение.

— Вы в этом не виноваты, сир, — покачал головой Магнус.

— Тогда кто?

Канцлер снова усмехнулся. Пять лет назад завоевателя-норлунга не терзали такие заботы. Он просто забрался на трон, перешагнув через труп законного государя, и сам возложил себе на голову королевский венец.

В день смерти прежнего владыки Арелата трудно было найти человека, который бы ненавидел Арвена больше, чем Магнус. И дело не в том, что придворный поддерживал старого монарха. Нет. Мнительный и склонный к тирании Хольгер раздражал его так же, как и остальных. Просто, по глубокому убеждению Магнуса, переворот открывал дорогу к еще большему беззаконию. Не могло быть ничего хуже, чем власть меднолобых вояк, способных только на грабежи и насилия. Канцлер согласился занять свой пост только потому, что долг приказывал ему костьми лечь, спасая страну от разбойников.

Каково же было его удивление, когда на следующий день после «восшествия» на престол Арвен вдвое урезал налоги. Канцлер решил, что реки потекли вспять, с гор сошли ледники, а в лесах передохли медведи, но не стал особенно обольщаться. Требование отменить поборы было главной козырной картой заговорщиков.

Не последовало и кровавых оргий, которых ожидал Скелл. Новый король, хоть и любил, как все вояки, залить себе глаза, но понимал, что столица — не место для попоек, и уезжал с приятелями в охотничьи поместья.

Через неделю Арвен потребовал от канцлера отчета о положении казны, и началась их совместная работа. Вскоре Магнус понял, почему женщины и солдаты готовы идти за этим безродным бродягой на край света. Король обладал обаянием беззлобной силы, которая лучше всякого золота притягивает сердца. Сам канцлер тоже привык и даже по-своему привязался к новому государю. Впервые за сорок лет службы он чувствовал, что его знания и опыт действительно нужны.

— Видители, сир, — за корону Арелата идут уже пятьдесят с лишком лет. Они то затихают, то снова вспыхивают. Только одному королю удается захватить власть, как немедленно появляется пара новых претендентов. На моем веку, простите за дерзость, вы — третий, а это о чем-нибудь да говорит.

— Ты хочешь сказать, что происходят вещи, не зависящие от нас? — недоверчиво спросил король.

— Именно об этом я и толкую, ваше величество. Те, кто пытается восстановить Арелат точь-в-точь таким же, каким он был до смуты, загоняют страну в тупик, — канцлер перевел Дыхание. — Если вам угодно быть государем, то придется строить королевство заново.

— Легко советовать, — Арвен покачал головой. — Я не имею ни малейшего представления о том, что могло бы объединить все территории?

Магнус объехал на своем муле пень и наставительно поднял палец.

— Лишь три вещи скрепляют государство: единая династия, законы, общие для жителей всех земель, и одна цель. Что вы думаете о династии, сир?

На лице Арвена появилось кислое выражение. Кто он такой? Бродяга без роду и племени. В пятнадцать лет он бежал из деревни на норлунгском побережье, чтобы стать «королем моря». К двадцати был уже настоящим конунгом и собрал сильную дружину. А в тридцать захватил власть в Фомарионе — самой северной части Арелата — и основал там свое «королевство».

Так поступали многие его соплеменники. Арвен чувствовал, чего ждут от него люди. Они хотели нового похода на юг, и с пиратской бесцеремонностью Львиный Зев обрушился на беззащитный Арелат. Там подданные были измучены налогами, а армия — невыплатой жалованья. К узурпатору примкнули южные сеньоры. Норлунг получил всю страну. И совершенно не знал, что с ней делать.