Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

Они принялись вслух, не скрываясь, приветствовать близнецов, с силой хлопать их по плечам, так что порой братья, улыбаясь, морщились от слишком уж азартных и дружеских выражений симпатии и одобрения. Ронен, приобняв Шмулика за плечи, пожимал руки своим ученикам, смущённо краснел и улыбался. В это время Гилад ловил кидаемые из зала букеты цветов, некоторые из них передавая близнецам.

Бенци нагнулся к Нехаме и тихо прошептал: «Мальчишки, конечно, молодцы, но — самовольные… Надо будет им сделать внушение…» — «Согласись: инициатива очень интересная, — возразила Нехама. — Что бы об этом мой папа сказал?» — «Вот и расскажем ему об этом… Не забудь и о том рассказать, что твои любимцы влезли с этим номером без объявления его в программе. Сюрпризом, так сказать, точнее — самовольно!..»

Концерт продолжался. Хор занял своё место, и Гилад взмахнул рукой. Мелодии сменяли одна другую, мальчики то громко пели хором, то тихо вторили солистам, среди которых выделялись, конечно же, близнецы Дорон и ещё тот самый рыженький мальчик, которого Ронен назвал Цви-Хаим Магидович. Ширли, услышав фамилию рыженького солиста, тихо ахнула: «Он… он… он… это мой двоюродный брат…

Не может быть!» — «Почему же не может? — раздался тихий голос Нехамы. — Это сын твоего дяди Арье. Советую познакомиться поближе, если вы успели позабыть друг друга!..» Ширли потупилась и покачала головой.

И снова мужчины пустились в пляс. Ширли держала Ренану за руку, они обе сидели возле Нехамы и Шилат и то глазели на сцену, то на цепочку задорно отплясывающих и подпевающих мужчин. Ренана почти не сводила взгляда с Ирми, а Ширли украдкой поглядывала на Ноама.

Ронен снова вскинул шофар, Шмулик — флейту, а Рувик и Гилад — гитары. Вчетвером они заиграли нечто ритмическое и зажигательное, потом, опустив инструменты, Гилад и Ронен запели на два голоса: «Упорхнув, словно птица из сети…». Со второй строки им, подобно эху, вторили звонкими голосами Шмулик и Рувик, на следующих строках к ним постепенно присоединялись остальные студийцы. Снова Шмулик приложил к губам флейту и принялся выводить одну за другой затейливые импровизации на тему только что пропетой мелодии. Откуда-то на спинах мальчиков-студийцев появились накидки странного оттенка, переливающего от серо-мышиного до безжизненно-песочного. Шмулик стоял в центре сцены, и его флейта звучала всё веселее и задорнее. Мальчишки закружились по сцене, образовав затейливую цепочку: сначала она напоминала сеть, но в какой-то момент прозвучал звонкий аккорд гитар — и Гилада, и троих мальчиков-гитаристов, среди которых был, конечно, и Рувик, к нему присоединился Шмулик. Тут же сеть разорвалась, с плеч студийцев упали наземь их накидки. Высоко подпрыгнув, выскочили вперёд оба артиста, с восторженной и торжествующей улыбкой вскинув руки. Грянул хор мальчишек, вторящий артистам, и переливался, перекликался затейливым медленно угасающим эхом, когда оба, и Гилад, и Ронен, тихо отошли к обоим краям сцены. Над сценой загремели голоса всех присутствующих на сцене студийцев, исполняющих премьеру новой песни «Хайханим» «Ты, В-вышний, подобно огню…».

Публика имела самое смутное представление о том, что к концерту готовится новая песня. Но уже при исполнении на бис ансамблю восторженно, хотя и не всегда складно, вторила вся «Цлилей Рина».

Приподнятая атмосфера продолжала обволакивать толпу, покидающую Лужайку после концерта. Кто-то распевал только что исполняемые мелодии, кто-то громко обсуждал новинки и сюрпризы концерта.

Ирми подошёл к Шмулику, положил ему свою ручищу на плечо и проговорил: «Нужно поговорить, Шмулон». Мальчик, раскрасневшийся от неумеренных похвал, смущённо поднял на него немного испуганные глаза. Глаза Ирми улыбались, но не было в них привычных озорных и насмешливых искорок, напротив — в них светилось уважение и интерес. «Расскажи мне всё про угав, который вы сегодня так неожиданно и самовольно вытащили на публику. Нас с Макси это очень заинтересовало…» — «А чего рассказывать… — смущённо пробормотал мальчик. — Я изложил Рувику идею объединить несколько шофаров в одну связку — мне подумалось, что это может расширить возможности. Я как-то не задумывался о том, что надо не просто брать в связку шофары разных размеров, но и укладывать по-особому. Это Рувик, — даром, что поэт и в облаках витает… — мальчик улыбнулся своему близнецу, — сам уложил их аккуратненько, горло к горлу, строго по убывающей, нашёл, как скрепить вместе, чтобы на звук не повлияло… Мы с ним решили эту штуку до поры, до времени никому не показывать и ничего не говорить. Я с самого начала понимал, что это сложнее шофара. Потом понял, что просто надо отработать технику игры. Вот и занимались этим, когда никто не мог нас слышать и видеть. Ноама тоже решили не привлекать. Вообще никого!.. Боялись».

«Всё так, — осторожно прервал рассказ мальчика Ирми, — Ронен прав: конструкцию придётся ещё отрабатывать. Жаль, что к специалистам вы сначала не обратились.

Всё-таки это было чересчур смело и дерзко — выступить перед публикой с сырым макетом». — «Ну-у… Ты-то нас не будешь ругать?» — «Нет-нет, я ничего не говорю — играл ты хорошо… — насколько это было возможно в первом-то опыте да ещё на таком… самопале!.. Я вообще о другом. Знаешь что! Мой daddy скоро приезжает.

Ну, в течение года-полутора уж точно… Он хочет организовать в Неве-Меирии фирму руллокатов. Вернее, её филиал в Арцене». — «Ой, Ирми! Правда?» — воскликнули оба близнеца. — «Тише… Пока это… только планы… опытное производство. А Гилад и Ронен хотят организовать производство древних музыкальных инструментов. В Шалеме делают в мастерской малые уникальные серии, ну, а мы бы могли взять на себя только ваши, как вы назвали их, угавы. Я собираюсь о них написать daddy. Жаль, что они сейчас далеко… Сестрёнка должна закончить учёбу… Ваш угав — это ведь не то, что древний инструмент!..» — «Эй, Ирми, что ты пудришь мозги парню! Он же музыкант!.. — окликнул его Максим и увёл его от несколько обалдевшего Шмулика. — Об этом не с мальчиком надо говорить, а с его папой, с Ноамом, с Гиладом и Роненом…» Шмулик пожал плечами и посмотрел на Рувика, который неспешно брёл рядом с братом, поглядывая на идущих в обнимку девчонок. Те возбуждённо щебетали и по очереди звонко выражали свои восторги по поводу концерта. Как ухватил из их щебета Рувик, Ренана пыталась рассказать Ширли, в чём принцип построения угава, но у неё это плохо получалось. И она прервала себя, слишком громко заявив: «Жаль, что уже поздно, и не можем зайти, как это почти всегда бывало, в «Шоко-Мамтоко», чтобы отпраздновать рождение угава!» — и при этом стрельнула глазами в сторону Ирми.