Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Ведь вы же известная в Эрании пара! Да чего уж там — в Арцене, гремите на весь просвещённый мир!» — «А что Офелия! Она нам не помешает, если для тебя это так существенно. Она помогла не одному мужчине сделать великолепную карьеру… Между прочим, Миней мне как-то рассказывал, что он её и твоему Моти предлагал: это, ничуть не мешая вашей семейной жизни, помогло бы ему взлететь на недосягаемые карьерные высоты. Ты себе не представляешь, как бы вы тогда жили! В каких кругах бы тогда вращались!.. У-у-у!!! А он, дурак, отказался… Где-то я его понимаю — у него та-а-акая женщина, как ты, Рути, любимая моя…» — «Заткнись, дурак!» — яростно прошипела Рути. — «Ну, вот, ругаться на влюблённого Тимми… Давно влюблённого! — подчеркнул он со значением, старательно не обращая внимания на выражение гадливости на лице Рути. — Но я не обижаюсь. Я понимаю, что ты просто немного… того… не в себе… офонарела, так сказать… Получить та-а-акое предложение от человека, почти добравшегося до самой вершины… Моти тоже мог бы достичь таких же высот, если бы не был таким… э-э-э… скажем там — зарвавшимся идеалистом… Да-а-а… Зато мне повезло! Офелия… — мечтательно, как кот, зажмурился Тим и промурлыкал: — Она нам — повторяю! — не будет мешать.

Кроме того… ты ведь и не знаешь, что на неё запал твой Галь… Вот и…» — «Что-о?!!

Что ты болтаешь! Галь — юный мальчик! А эта… ящерица… ему в матери годится!

Если я что-то узнаю…» — «Ну, и что будет? В полицию заявишь? Да кто тебя будет слушать! Ведь нынче полиция — фактически одна из ветвей гвардии дубонов, а я — их куратор! — хвастливо заявил Тим, продолжая заглядывать Рути в глаза. — Со мной не шути!» — «А я с тобой ни шутить, ни просто общаться не собираюсь! — холодно отрезала Рути. — И оставь моих мальчиков в покое! Хватит их развращать!» — «Понимаешь, darling, они не хотят, чтобы я их оставил в покое, они не хотят со мною расставаться. Они не раз высказывались в том духе, что, мол, как было бы хорошо, если бы я был их отцом, как бы отлично мы зажили все вместе…» Рути молча, с выражением крайнего отвращения на лице, уставилась в экран, только бы не видеть крупного наглого лица непрошенного визитёра. По телевизору показывали пустой двор ульпены, где училась её дочь, и Рути отвернулась, не зная, что ещё можно сделать, чтобы и не смотреть на экран, и не видеть ненавистного широкого лица. Тимми продолжал заливаться соловьём: «Ну, Рути, милая моя, я не сомневаюсь в твоём благоразумии: рано или поздно ты поймёшь, не можешь не понять…

Всё очень просто: пусть Моти с дочечкой убираются отсюда куда хотят! Например, к своим фиолетовым дружкам! На жизнь им СТАФИ даст какое-то пособие: в конце концов, уж на почётную пенсию бывший главный разработчик Проекта заработал! А мы с тобой и с мальчиками поселимся тут, а то и купим для нас гораздо лучший особняк! Прекрасную виллу, достойную и нас с тобой, и наших прекрасных, талантливых мальчиков!» — и с этими словами Тим неожиданно попытался обнять Рути.

Куда девались робость и мягкость!.. Рути с силой оттолкнула огромного увальня и угрожающе подняла руку для пощёчины: «Убирайся немедленно из нашего с Моти дома!

И чтобы мы тебя тут больше не видели! А если ты ещё раз попробуешь ко мне пристать, я обращусь в полицию! Вон отсюда! Ну!!!» Тим, неприятно ухмыляясь, с причудливой смесью угодливости и наглости, попятился, сделав успокаивающий жест обеими руками: «Ухожу, ухожу, ухожу… Ну, и принцесса же ты, как я погляжу!..

Но к мальчикам я ведь всё равно буду приходить: ты не можешь запретить сыновьям принимать друзей! А насчёт полиции, я надеюсь, ты всё прекрасно поняла… Пугать меня полицией? Ха-ха-ха! Рути, милая ты моя! Ты сама не понимаешь своего счастья!» Рути отвернулась, демонстративно не глядя на незваного визитёра, обескураженного нелюбезным приёмом, который тихо, на цыпочках вышел из дома. Он успел почти вовремя. Машина Моти заворачивала на улицу. Моти был очень расстроен и даже взбешен после разговора с Арпадофелем и тем, что ему сказал присутствовавший при этом Мезимотес, а поэтому не обратил внимания на знакомую мешкообразную фигуру, спешно трусившую через дорогу к своему «Мерсу».

Когда Моти вошёл в салон, он не сразу увидел застывшую в кресле Рути, руки которой были бессильно опущены вдоль тела, лицо пылало от смеси ярости и стыда.

Увидев вошедшего мужа, она встрепенулась и заголосила: «Беда, Мотеле, беда!» — «Я и сам знаю, что беда… Похоже, меня увольняют — и говорят открытым текстом, что это из-за Ширли… Что-то там у них в ульпене произошло, то ли Ширли кого-то избила, то ли…» — «Ширли избили! Наше счастье, что Арье их встретил, её и ещё несколько девочек привёз к себе… Говорит, чуть не у мусорного контейнера их нашёл, они там прятались… Он уж привёз её к себе домой и немного в порядок привёл… Она же у нас такая слабенькая, впечатлительная!..» — «Ты что, не поняла, что я сказал? Меня увольняют… вернее, предложили самую низкую должность под началом Пительмана, даже не его, а его главного холуя Ликуктуса!

Отвратный тип, я тебе скажу! Бенци тоже хорош!.. Даже не предупредил об этом…» — «Это ты не слушаешь, что я тебе говорю!» — «А что ты говоришь?» — опешил Моти.

— «Зря мы отпустили нашу девочку снова туда! Там та-акое было, тут по телевизору показывали… Короче, они закрыли ульпену, да и все религиозные школы в Меирии… других-то там всё равно не было! Надо её обратно домой привезти и отдать в нормальную гимназию… Может, увезти из Эрании — на Юг, или на Север, неважно, найти что-нибудь там…» — «Тогда уж лучше, сразу в Австралию — это уж наверняка Юг!.. И у меня будет достойная работа, и у неё никаких Доронов и антистримерства там не будет. И школа хорошая, и студия высокого уровня! Займётся анимациями, ей же очень нравится это дело — и забудет фиолетовые дела…» — «Ой, в Австралию я бы не хотела… А что с мальчиками?» — «Не знаю…» — «Ладно, сейчас поедем к Арье: она там… Я перед нею на колени встану…» — лепетала в отчаянии Рути, но Моти покачал головой: «Не поможет: ты плохо свою дочь знаешь!..» И они оба выскочили из дома.

Не успели они отъехать от дома, как с другой стороны улицы появились их сыновья в полной боевой выкладке дубонов, следом за ними к калитке подошли две смазливенькие девчонки-близнецы, это были их подружки Смадар и Далья. Моти и Рути их уже не заметили.

Накануне днём, привезя племянницу к себе, Арье отвёл её в комнату, которую в обычное время занимал первенец Цвика. Ширли заверила дядю, что ей надо только отдохнуть после пережитого и переночевать тут, после чего она отсюда уйдёт, не будет их стеснять. Арье, конечно же, резко ответил: «Не говори глупостей! Мы же родные люди! Сначала тебе надо как следует в себя придти, окрепнуть, до этого я тебя просто никуда не отпущу!» Ширли не предупредила Арье и Тили, что она не хочет, а на самом деле боится встречаться с родителями после того, что случилось в ульпене. Арье тоже не успел толком поговорить с нею, а Тили только попыталась немного успокоить её перед тем, как та уснула в комнате Цвики, которую он в последнее время делил с Нахуми.