Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

Шмулик добродушно улыбался и пытался подмигнуть, тогда как в глазах Ноама и Рувика она читала смесь отчаяния с надеждой на скорую встречу. Неожиданно Ширли поняла, что Дороны и Ирми и Максимом будут пробираться совсем не в Эранию, куда повезут её и младших братишек. Это было бы логично: ведь их семья в Неве-Меирии, там и их йешивы, в которых они так давно не были…

Темнооранжевый «лягушонок» словно бы сделал длинный прыжок, оставив Доронов и их друзей далеко позади. Наверняка, они уже двинулись в путь совсем в другом направлении, собираясь пробираться другими витками и лабиринтами…

Пешая группа не скоро миновала заросли и выбралась на плоскую равнину, усеянную небольшими камнями. Снова — тут как тут! — вдали замаячил гигантский экран дисплея, только картина, изображённая на нём, меньше всего напоминала ракушку — скорее дикое, пугающее нагромождение скал.

Не успели ребята осмыслить картинку на экране, как увидели, что на них надвигается, словно бы нависая над ними, высокая стена, и это уже был не дисплей огигантевшего компьютера. По стене непрерывно стекали струйки, всевозможные геометрические тела отплясывали хаотический танец в свободном падении, между ними вихляли разноцветные спиральки. То тут, то там в стене возникали прорехи, что не мешало стене казаться совершенно непроницаемой. Звучали странные попурри — сонные аранжировки группы «Петек Лаван» перемежались отрывками из «Шавшеветов».

Ирми негромко проговорил: «Приехали… «Кобуй-тетрис»!" — «Неужели? — озабоченно протянул Шмулик. — Когда нас «пригласили» играть в «пёстрики-пустики», нам профанфарировали, что выиграть у Страуса — всё равно, что у… кого-то там… в «кобуй-тетрис». — «Ещё бы! — тихо и угрюмо проговорил Ноам. — Он же действует по принципу «окривевшего кольца»… Что у них там ещё осталось не окривевшего?..» — пробурчал он в сторону. — «Ты хочешь сказать, что суть их игр — бег по окривевшему кольцу?» — «Скорей всего… Мы не можем выйти из этого кошмара, только кочуем из одного витка лабиринта в другой… Тупик!» — «Придётся принять игру — и выиграть! Нет выбора… — сказал Максим и повернулся к близнецам: — Ребята, я слышал, что в обычном тетрисе вы были чуть не чемпионами! А тут — другая задача… интересней и опасней!» — «И что, мы даже не сможем хоть немножко поиграть?» — протянул Рувик. — «Обязательно сыграете — на своих инструментах. Ты это имел в виду?» — Рувик кивнул. — «Вот-вот! Ваша игра — музыкальный тетрис! — улыбнулся Ирми. — Мне сдаётся, что как только мы сделаем ход, у них звуковой фон изменится. Нам крупно повезёт, если это не будут взбрыньки…» — эти слова Ирми произнёс медленно, понизив голос, и лицо его приняло несвойственное ему мрачное выражение.

Максим знаком показал, чтобы все встали ближе друг к другу, и прошелестел: «Советую включить антишумовые фильтры — тогда мы друг друга услышим, а не этот силуф…

Ренана, вы с Хели про себя повторяйте какой-нибудь псалом. От нас ни на шаг, что бы ни случилось! И вы, ребята! Поняли?» Ренана слабо кивнула, не сводя с Ирми отчаянного взгляда. «Ну, что ты, девочка моя! Всё будет хорошо! Видишь, сколько у тебя защитников! — прошептал он и обернулся к Ноаму: — Ноам, возьми братьев за руку. Ребята, вы знаете, что вам надо делать, что и как играть, не мне вам подсказывать…» — «Ну, и что это значит?» — спросил Ноам оживлённо; он уже настроил ницафон на тетрис. Ирми одобряюще кивнул головой.

Максим озабоченно прошептал что-то на ухо Ирми. «Неважно! — воскликнул Ирми. — Ноам, Максим, начинаем по моему знаку! Надо разрушить эту стену, как это делается в обычном тетрисе; тут в принципе то же самое. Стирать спиральки и крючки…» — «Выщёлкивать!» — усмехнулся Ноам. — «Именно! Выщёлкивать!!! А ну-ка, попробуем вместе!» Пальцы Ирми забегали по клавишам ницафона, словно бы наигрывая некую мелодию. Ноам внимательно следил за происходящим на стене. Время от времени он едва уловимым движением пробегал пальцами по клавишам — и снова пристально смотрел на сооружение, мельтешащее множеством фигур всевозможных форм и размеров. Его движения пальцев по клавишам и вправду напоминали щелчки.

Близнецы увлечённо импровизировали, мелодии следовали одна за другой. Казалось, они наслаждаются музицированием, не задумываясь, что участвуют в сложной и опасной игре. Их голоса звучали всё увереннее и задорнее. Шмулик вытащил из-за пазухи и приложил к губам угав. Над ребятами раскатилось громкое «ткуа» на высоких тонах, пошло гулять эхом по скалам, отражаясь и сталкиваясь. Рувик пел, нежно склонившись над гитарой и перебирая длинными пальцами струны.

Ноам увидел, что стена начинает таять и оседать на глазах. Ирми и Ноам переглянулись, заулыбались, и, снова посерьёзнев, уставились на стену, на экранчики своих ницафонов, и снова на стену… которая ещё чуть-чуть осела. «Ну-ка, сколько рядов мы с тобой выщелкали?» — улыбнулся Ноам. — «Продолжай щёлкать!

Рувик, не отвлекайся, не двигайся! Мы делаем наше дело, твоё дело — петь…» — выкрикнул Ирми, словно бы что-то наигрывая на ницафоне. Рувик удивлённо отвечал:

«А я никуда и не двигаюсь!» Ренана с Хели тихо шептали псалмы, время от времени поглядывая то на стоящих рядом братьев Дорон и Ирми, то на стену. Они тоже заметили, что всё меньше спиралек мелькает между тяжело оседающими фигурами, кружение которых ощутимо замедляется, а сами фигуры бледнеют на глазах.

Максим пристально взглянул на стену и раньше всех увидел: в просветах между обваливающимися фигурами появились фантомные изображения близнецов. Откуда-то издали на них наплывали мечущиеся из стороны в сторону изображения, отдалённо похожие на Гилада и Ронена…

И снова предвестником беды над головами ребят гнусаво и пронзительно завыл силонофон, а следом оглушительно загрохотал ботлофон. Это явилось сигналом к настоящему обвалу тел затейливых и жутковатых форм, между которыми зазмеились спиральки — они скрепляли их намертво в продолжающие падать с ужасающим грохотом блоки самых немыслимых форм. Мало-помалу стало ясно, что этот грохот — не что иное, как пронизывающие друг друга эхо несущихся звуковых каскадов.

Ирми оглянулся по сторонам и увидел: прямо на них несётся «Хипазон», грозя прижать, а то и чуть ли не размазать их по этой жуткой стене, которая на глазах снова вздымалась ввысь и закручивалась в немыслимый жгут. «Все немедленно ко мне!» — заревел Ирми, притягивая в себе сестру с Ренаной. Он напряжённо наблюдал за лихорадочными манипуляциями Максима с ницафоном, который вдруг завопил: «Ребя-а-ата!

Вы куда?!» — «Что такое, Макси?» — «Мальчишки Дорон на той стороне…» — тяжело дыша, едва выговорил Максим.