Юрий Самусь - Полынный мёд. Книга 1. Петля невозможного

Расселись, кто где смог примоститься. Для Филатова оставили его место за столом, Людмила заняла второй стул, Алексей уселся на краешке стола, а Серега – на подоконнике. Несколько минут молчали, потом Людмила не выдержала и взмолилась:

– Да не молчи. Потом шефу своему коротко перескажешь.

– Ладно, – вздохнул Алексей, – история такова: в прошлом веке жил некто Влас Степанович Морковин, отставной поручик, имевший имение в этих местах. Был он небогат, но и поместье его числилось не в самых захудалых. И вот, в один прекрасный день (хотя, как впоследствии оказалось, совсем не прекрасный для Власа Степановича) умирает его дядюшка и оставляет наследство. Радость Морковина была не долгой. Оказалось, имение дядино давно заложено вместе со всем его содержимым. Короче, был дядя в долгах, как в шелках. Так что достался Власу Степановичу лишь старый сундук, и то потому, что весь он был побит древожоркой. Морковин, разумеется, и не думал его перевозить к себе в имение, и лишь из любопытства заглянул во внутрь. Там оказалось старое платье покойного. Почему Морковин решил проверить карманы ветхого камзола, он не пишет, а сразу сообщает, что нашел лист пергамента с выцветшими от времени надписями на непонятном языке. Сперва он хотел выбросить его, но потом вдруг решил, в час досуга заняться изучением древнего манускрипта. И внезапно эта работа его поглотила. Не буду вам рассказывать сколько он потратил труда, средств и времени, сколько бессонных ночей провел над этим клочком пергамента, занося в дневник все свои неудачи и озарения. И все-таки наступил день, когда Влас Степанович смог целиком прочесть манускрипт.

– Ну, и что же там было написано? – зевая, спросил Серега.

– Заклинание перехода в иные миры, – ответил Никулин, серьезно глядя на друзей.

Неотвратимо подступала к Волопаевску одна из последних ночей октября. Засыпали люди: честные и подлые, умные и не очень. В их изголовьях нетерпеливо трепетали сны, среди которых было даже несколько пророческих. Висела над многострадальным городком армада пришельцев из космоса. Оживленно шушукалась всяческая нечисть – ведь сегодня была ее ночь – праздник Хэллоуина. Предвкушали веселье истомившиеся за ушедший наконец день существа, не боящиеся солнечного света. Протирая огромные мерцающие глаза, спешно приводили себя в порядок порождения мрака. А в тесной комнатке бывшего птичника сидели над дневником отставного поручика Алексей, Людочка и Серега. Тяжелая рукописная книга лежала на столе, а под ее обложкой, под потускневшей от времени звездой Соломона покоилась тайна – одна из самых невероятных и невозможных из всех, что открылись волопаевцам, безо всякого, порой, на то их желания.

Дрожуха – лихорадка.

Ирий – рай.

Аки – как

Лада – рожаница-мать, богиня лета, домашнего уюта и материнства.

Триглавын день – праздник трех богов: света, неба и молний.

Дщерь – дочь.

Корзно – вид плаща, парадная княжеская одежда.

Изливать прелесть – обманывать.

Столп восходный – лестница.

Дворовое войско – дружина.

Ажо – если.

Або – или.

Аконо – как.

Туга – тоска.

Обменёк – подмененный.

Блазится – видится, кажется.

Мара – богиня тьмы, мороза, смерти.

Вальпургиева ночь – в германской средневековой мифологии ночь с 30 апреля на 1 мая (день святой Вальпургии, отсюда название), время ежегодного шабаша ведьм, которые слетались на метлах и вилах не гору Броккен и собирались с другой нечистью вокруг дьявола.

Шканцы – часть верхней судовой палубы между средней и задней мачтами.

Гакаборт – верхняя часть кормовой оконечности судна.

Колышка – веревочная петля.

Фальшборт – легкая обшивка борта судна выше верхней палубы.

Сексот – секретный сотрудник, чаще всего осведомитель.

Полубак – носовая часть верхней палубы корабля.

Ладилы – сватанье.

Гобзия – изобилие.

Големо-приголемо – много-премного.

Зничь – жечь, разжигать.

Зело – очень.