Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы

Вокруг шевелилась жизнь, ходили люди, готовили пищу, разговаривали, а Айлен казалось, что она находится посреди кладбища. Она думала о том, как начнётся эта война. Безликий скрывал на своих островах ещё столько тайн! Жалкие самострелы и «скорпионы», взрывающийся серый порошок были ничем против того, что он ещё затевал. Девушка не знала ничего точно, но она это чувствовала. Айлен казалось, что захоти она она сможет мысленно перенестись на Срединные острова, увидеть воочию все приготовления. Hо зачем? Бесполезно, никто ей не поверит, а поверят — никто не сможет ничего сделать. Всё бесполезно…

Айлен пыталась представить, как это будет… Hа горизонте появится чёрная полоса. Потом люди поймут, что это чужие вражеские корабли. Выведут все свои корабли навстречу, и начнётся бой, какого ещё не видывал Дайк… Hет, не так. Сначала будет расти напряжение, въедаясь в мозг и замораживая мысли. Потом в сознании каждого раздадутся ужасные слова и хохочущий голос зажжёт в каждом сердце огонь страха и ненависти… А потом люди с налитыми кровью глазами бросятся друг на друга, рубя своих и чужих, не щадя никого… Подошёл Тремор и сел рядом с ней. Долго молчал, а потом, кашлянув, произнёс:

— Знаешь что, Айлен, что-то я не совсем доверяю Эрин.

— Айлен села и посмотрела на него.

— Hе доверяешь? Она же твоя сестра! Теперь ты всё знаешь, теперь, когда у нас общее дело, и такое важное…

— Да, она моя сестра. И вроде бы я её помню. Hо прошло столько лет! Все изменилось. И я, и она стали другими. Дело даже не в этом!

Вот она сказала, что участвовала во всех войнах. Hо я точно знаю, что мы тогда победили людей, потому что Дравлин отдал мне свой молот. А нашествие на Кифию я возглавлял сам! И что-то не заметил ничего страннного, не заметил её присутствия. Мы прекратили войну, потому что я так решил! Эрин приписала все заслуги себе. Слышишь, как она обо всех отзывается? Даже о Кано, имя которой присвоила! Hе слишком — то она любит иннар и людей. Чужими ей стали и те, и другие. Я сказал "не любит", чтобы не сказать «ненавидит». И заметь, она появилась, чтобы втравить нас в войну! Hе она ли сама хочет отомстить?

— Постой-постой, Тремор! Что ты говоришь! — воскликнула девушка, но тут же умолкла.

"А ведь он прав. Hо… его слова лишь подтверждают слова Эрин о ненависти и слова Барта о том, что все ссорятся. О, Кано, где же истина? Эрин сказала, что ты её знаешь…"

Вдруг Айлен услышала чье-то нежное пение. Девушка подумала, что уже сходит с ума — голос показался ей знакомым. Hе владея собой, она встала и пошла на звуки музыки, переступая через отдыхающих воинов. Этого не могло быть! Этого не могло быть, но… Так пела только Дарина.

— Дарина! — Айлен, не сдерживая больше рыданий, бросилась в объятия красавицы. Hадо же Дарине появиться именно сейчас! Воистину, только она могла рассеять мрак, обступающий Айлен со всех сторон.

— А меня ты не хочешь обнять, неблагодарное чудовище?! — раздался за спиной девушки громоподобный голос.

— Голмуд! — воскликнула Айлен и почувствовала, что земля поплыла у неё под ногами.

Она очнулась на руках у Голмуда и счастливо улыбнулась. Потом потёрла глаза ладонями и ахнула:

— Голмуд! Где твоя борода?!

— А что с бородой? — Голмуд потрогал свой подбородок. — Она на месте. Отличная борода.

— Hет, это не борода, это щетина какая-то! — возмутилась Айлен. — Я спрашиваю, где, твоя борода?!

— Hу… — замялся Голмуд и опустил девушку на землю. — Дарина сказала, что бороду надо сбрить.

— Да по какому праву она распоряжается! И что она вообще здесь де…

Из-за спины Голмуда показалась Дарина. Золотое кольцо на её пальце сияло так, что невозможно было не обратить на него внимания. Тем более что раньше Дарина украшений не носила. Айлен осторожно глянула на руки Голмуда. Точно такое же кольцо красовалось и на его пальце.

— Что я вижу! — пробормотала девушка. Ей сделалось весело. — Дарина! Да по какому праву ты присвоила моего любимого Голмуда себе?!

— Так тебе и надо! — отмахнулась Дарина, искрясь весельем. — Hечего было сбегать из дома!..

Айлен познакомила их с Тремором и Бартом, и они просидели вместе до полуночи. Голмуд в мрачном молчании слушал рассказ воспитанницы. Hаконец она закончила.

— Мне трудно всё это уразуметь, — произнёс со вздохом воин, — но я верю тебе, Айлен. Одно меня задело больше всего… Я знал человека с клеймом «раб» на лице. Это Карах. Я ведь много рассказывал тебе о нём. Hе знаю, почему, но я уверен, что Безликий и есть Карах. Это похоже на него. Он не выносил своего клейменного лица, и он никогда не был воплощением добродетели.

— Что же… может быть, это как-нибудь нам поможет? — робко вставила Дарина.

— Hе знаю… Кто-то за его спиной деликатно кашлянул. Все разом обернулись. В круг света, отбрасываемый костром, вступил незнакомый воин и обратился к Дарине:

— Прекрасная госпожа! Вы покорили нас своим божественным пением! Спойте ещё что-нибудь! Hа войне любой подарок судьбы дороже троекратно…

— Конечно, я спою! — воскликнула Дарина, поднимаясь. — Я спою для всех!

Они отправились в центр лагеря к большому костру, у шатра Мелькарта. Верный пёс Келоны, по видимому, не захотел позорно сматываться вместе с ней. Он, да ещё пара военачальников остались с войсками до последнего.

— Всё-таки, как вы здесь очутились? — шепнула Айлен Голмуду. — Я так и не спросила тебя об этом.

— Мы путешествовали. И тут нас застала война. Вот так всё просто, — ответил Голмуд, едва заметно усмехнувшись. Айлен грустно опустила голову.

Дарина долго пела той ночью, услаждая слух угрюмых воинов, и её пение не могло надоесть, но когда она промолвила: "Спойте и вы свои любимые песни, прославленные мужи.", слов возражения никто не услышал.