Вера Камша - Темная звезда

Пришли лишь те, с которыми Эанке и ее матушка шептались по укромным местам. Эти, безусловно, будут поддерживать своих предводительниц, а значит, Совету Домов или придется пойти им наперекор, что означало войну внутри клана, или же согласиться с ними, по сути, отдав в их руки Убежище. Буде тахое случится, ответственность за дальнейшее ляжет на его, Эмзара, плечи. Он, конечно, знает, что делать, но только самый азартный игрок поставит на то, что он доживет до следующей весны.

Впрочем, что бы ни думал Эмзар, бледное лицо Местоблюстителя, обрамленное темными локонами, оставалось бесстрастным. Он занял причитающееся ему место во Главе стола, тщательно расправил складки белоснежного плаща и обратился к семи главам Домов (а ведь когда-то на Светлый Совет собиралось более сотни Лебедей)

— Дети Вечного Лебедя, да скользит он вечно по глади Великого Озера, — бархатистый голос Снежного Крыла сразу же заполнил собой весь Зал Первых Фиалок, — Эанке Аутондиэль из Дома Розы обращается к нам с просьбой. Выслушаем же ее.

Несогласных не нашлось. Эмзар царственным жестом положил точеную руку на инкрустированный перламутром и опалами стол: «Говори, Эанке из Дома Розы!»

Чтобы не уронить себя пред Светлым Советом, Эанке надела драгоценности Дома. Даже знаменитую диадему, украшенную тридцатью двумя звездчатыми сапфирами. Эмзар знал, что без разрешения главы Дома она не имела права это делать. Очевидным было и то, что Астен своего разрешения не давал. Видимо, дочери просто не пришло в голову спросить мнения отца. Конечно, за годы прозябания в Убежище эльфы опростились, отвыкнув от строгих требований этикета, но раз уж Эанке объявила себя наследницей старинных властителей, она не должна пренебрегать древним обычаем. Хотя, с другой стороны, надев фамильные ценности, Падающая Звезда как бы обретала право говорить от имени Дома. Эмзар невольно взглянул на брата.

Астен был одет подчеркнуто скромно — серо-голубая туника подпоясана простым серебряным поясом, на золотых волосах тонкий серебряный обруч. На красавицу-дочь он смотрел со скучающим выражением вежливого хозяина, внимающего надоедливому и неумному гостю. Если в душе Астена и бушевала буря, он ничем себя не выдал. Правитель неожиданно подумал, что его брат-поэт далеко не столь прост и понятен, как это могло показаться с первого взгляда. А Астен вежливо улыбнулся и приложил руку к груди — «Свидетельствую и подтверждаю, что стоящая пред нами девица и есть Эанке Аутондиэль, что она принадлежит к Дому Розы, главой которого по воле Повелительницы Лебедей я являюсь более тысячи весен. Девица же Эанке приходится сестрой наследнику главы Дома».

Глаза девицы бешено сверкнули, она никак не ожидала, что отец вздумает принять участие в разыгрываемом ею спектакле в старинном духе. Формально Астен лишь подтвердил ее право требовать справедливости. На деле же он дал понять, что не имеет к происходящему никакого отношения, и напомнил, что его дочь не более чем сестра Рамиэрля-Разведчика, права которого она вздумала оспаривать. Тем не менее Эанке сдержалась: что бы то ни было, она не позволит втянуть себя в спор до тех пор, пока не выскажет все, что считает нужным. Красавица обвела глазами семерых вождей, собравшихся за столом Правителя, и десятка полтора эльфов, сидевших на обитых серебристым шелком скамьях, расставленных между доходящими до пола окнами. Брат, разумеется, и не подумал появиться. Тем лучше.

— Я прошу Светлый Совет выслушать меня, — звонкий девичий голос был слышен в самом отдаленном уголке Зала Первых Фиалок.

Шандер выполнил приказание Марко, отрядив приличествующее случаю число «Серебряных» встречать посланца Архипастыря. Задавать вопросы королю в присутствии сбежавшихся придворных граф счел неуместным. К тому же поездка солнечным летним днем по мирным таянским дорогам не сулила неожиданностей. Традиционная охрана, сопровождавшая наследника престола, и несколько десятков расфуфыренных аристократов были нужны лишь для придания выезду должной пышности. На сей раз король ввиду траура решил ограничиться всего лишь тремя дюжинами воинов и дюжиной нобилей — Парамон не носил кардинальской шапки, да и повод исключал пышные церемонии. Тем не менее приветствовать легата должен был принц крови, а Стефан был еще не в состоянии провести в седле целый день. Зенон же продолжал в безумии бросаться на обитые толстым войлоком стены своей комнаты и не мог исполнить долг королевского гостеприимства.

Однако Марко и не намеревался отправлять к Гремихе принцев. Король дождался возвращения Рене и Стефана. Коротко сообщив потрясающую новость, которая, казалось, не произвела на дядю и племянника никакого впечатления, Марко предложил Рене возглавить процессию, так как эландец являлся ближайшим родичем таянского короля. Рене молча кивнул, мол, разумеется, всегда рад. Странно, но и Стефан не стал протестовать, доказывая, что здоров. Принц и герцог обменялись понимающими взглядами, и Рене обернулся к королю:

— Я предпочел бы, чтоб граф Гардани остался в Гелани, мне кажется, он не должен оставлять замок.

— Ты никогда не ладил с Лукианом, — проворчал король.

— Лукиан предан как собака, — откликнулся герцог, — но ты же не доверишь собаке вести переговоры или же возглавлять войска.

— Хотя большинство собак сделают это лучше старого доброго Лукиана, — Ланка, слегка задыхаясь, подбежала к отцу. — Раз ваши законы говорят, что женщина ни на что не годится, я не буду требовать корону. Ну, уж поехать-то встречать легата я могу!

Раскрасневшаяся девушка с вызовом смотрела на отца, брата и дядю, ожидая отпора, но его не последовало. Рассмеявшийся король только посоветовал дочери одеться на встречу с духовным лицом, как подобает принцессе, а не тарской разбойнице. Принцесса с кротким видом кивнула головой и выскочила из комнаты.

…Вроде бы ничего не предвещало неприятностей, но у Шандера, когда на рассвете он провожал кавалькаду, душа была не на месте. Его словно что-то тянуло вскочить на коня и броситься вдогонку за уехавшими. Граф сдержал себя и отправился к Стефану.

Солнце скрылось за верхушками трех огромных каштанов, когда Эанке с победным видом обвела взглядом Зал Первых Фиалок. Она могла гордиться собой: ее доводы были безупречны, она высказала все, что хотела. Если Светлый Совет не прислушается к голосу разума, тем хуже для него, ее же совесть может быть спокойна.

Сидевшие у стен эльфы молчали: ждали, когда выскажутся главы Домов. Эмзар равнодушно и буднично предложил начать с самого младшего.