Кэтрин Куртц - Сын епископа

Чайки вылетали из-под туч, чтобы получше рассмотреть пришельцев, и поворачивали прочь с рассерженными криками, чуть фыркнет лошадь или хлопнет по ветру плащ. Запах моря был крепок далее после того, как они миновали вторые, внутренние, ворота.

— Дайте огня для молодого хозяина и его гостей! — вскричал Кьярд, развернув пони по кругу и размахивая факелом, пока вновь прибывшие въезжали во двор. — Это я, Кьярд О'Руан. Молодой хозяин дома! Где Кэболл Мак-Ардри? Эй, дайте огня, говорю вам!

Его призыв удостоился незамедлительного отклика. Как только по всему периметру двора заполыхали факелы и везде заслышались голоса, прибежал, едва дыша, помощник конюха и поспешил принять у него пони. Келсон сидел на своем коне-великане рядом с пегим пони Дугала, глядя, как к ним шагает Кьярд.

Позади останавливались, подъезжая, все остальные члены отряда, но Келсон дал им знак оставаться в седле, пока не соскочит наземь он сам. Дугал уже готов был принять у него поводья и передать обоих животных Кьярду перед тем, как взял Келсона под локоть, чтобы проводить к лестнице, ведущей в главный зал.

— Эй, Кэболл! — воззвал Дугал, когда отворилась дверь зала, и по ступеням начали спускаться тесной кучкой одетые в тартан мужчины. Кое-кто из них накинул край пледа на голову от дождя, некоторые несли факелы. На шапочке идущего впереди красовалось два пера: знак вождя клана, Довольная улыбка озарила его бородатое лицо, когда он торопливо сбегал вниз навстречу неожиданным гостям.

— А, молодой Дугал!

— Управляющий моего отца, — вполголоса пояснил Дугал Келсону, пока встречающие спускались на лестничную площадку. — Кэболл, все приготовлено, чтобы оказать подобающее гостеприимство его королевскому величеству? Государь, я хочу представить вам Кэболла Мак-Ардри, моего родича, который говорит от имени клана и от имени Мак-Ардри. Как мой отец, Кэболл?

— Мак-Ардри сердечно приветствуют вас, государь, — произнес Кэболл, касаясь рукой шапочки в знак приветствия и наклоняя голову не только в сторону монарха, но и в сторону молодого хозяина. — Дугал, твой отец будет счастлив видеть, что ты столь неожиданно воротился домой. — И опять устремил свое внимание на Келсона. — Мы не можем предложить больше, чем то, что обычно у нас принято: времени было мало. Но Мак-Ардри с удовольствием явится приветствовать вас, когда вы отдохнете, и гостеприимно приглашает вас и ваших людей нынче вечером отужинать с ним в парадном зале.

— Прошу передать Мак-Ардри, что я тоже с удовольствием встречусь с ним, — ответил Келсон, любезно склонив голову. — Мне недоставало его общества с тех пор, как он приезжал на мою коронацию, а Дугал поведал мне, что в последнее время он был нездоров. Я был огорчен, услышав это.

Управляющий скоро и небрежно поклонился, с его бороды стекала дождевая вода.

— Что до удобств, — продолжал Келсон с обезоруживающей улыбкой, — то мы несколько дней провели под открытым небом, и нас обрадует любая крыша над головой и любая горячая снедь.

Кэболл словно немного расслабился, когда опять взглянул на Дугала.

— Думаю, это мы в силах предоставить вам, государь, а, может быть, и немного больше. Дугал, мы постелем его королевскому величеству и другим, кому положено быть при нем, в твоих покоях. А прочие могут ночевать в зале с нашими воинами, когда кончится ужин.

— Тогда мы берем с собой принца Конала, — отозвался Дугал, взглядом ища одобрения у Келсона, — и, возможно, Джодрелла и Трегерна… или герцога Эвана — разумеется, если только они не предпочтут спать с воинами. Как, государь?

— Эван из Клейборна? — пробурчал Кэболл, дернув головой, чтобы обозреть людей короля. — С вашего позволения, государь, я обо всем остальном договорюсь с ним. Дугал, введи его величество под крышу, чтобы не мокнуть.

Он и его помощники промелькнули мимо Келсона, едва тот успел кивнуть; управляющего, как горца к горцу, чуть только он завидел тартан Эванова плаща, потянуло к Эвану, и при этом он, словно спохватившись, небрежно отдал честь Келсону. Короля это лишь позабавило: он привык к грубым манерам пограничного люда еще мальчиком, когда познакомился с Дугалом и теми, кто при нем состоял, но оскорбленный принц Конал остановил своего коня-великана близ короля, не на шутку потрясенный.

— И ты что, намерен позволять ему так с собой обращаться? — вопросил он громким шепотом, склоняя роняющее дождевые капли знамя Халдейнов к голове Келсона. — Он словно слугу отпустил!

— Он спросил моего дозволения. Не устраивай сцену, — отрезал Келсон, положив руку на поводья кузена. — Он по горло занят.

— Да. Слишком занят, чтобы выказать подобающее уважение к правителю всей страны!

— Здесь нет умышленного неуважения, — возразил Келсон, — а когда стоишь под дождем, не до поклонов и речей. Я не оскорблен.

Но Конал злился и продолжал пыхтеть и что-то бурчать себе под нос во время всего подъема по винтовой лестнице за спиной у Дугала и Келсона, не прекратив жалоб, даже когда все трое добрались до небольшого уютного помещенья на вершине башни. Явился оруженосец Келсона, чтобы помочь им разуться, а Конал все еще выражал свое неудовольствие по поводу местного пренебрежения чинами и званиями и закончил ядовитым замечанием касательно обстановки.

Келсон отослал оруженосца, прежде чем преподать кузену урок, после чего извинился перед приунывшим Дугалом. Атмосфера была несколько накалена, когда эти трое начали избавляться от намокшей одежды, чтобы умыться перед ужином.

В гнетущем молчании нескольких последующих минут Келсон не мог не подметить контраста между искренним стремлением Дугала забыть о происшествии и надменной церемонностью Конала.

Поведение кузена немало смутило короля. Вскоре возвратился оруженосец с их скудными пожитками и помог Коналу облачиться в сухой и чистый придворный костюм, слишком нарядный для обычного горского ужина, но когда Келсон попытался тактично указать на это кузену, тот возобновил свои выпады против спесивых горцев, провозгласил, что покажет им всем, что такое настоящий принц крови, и вышел, надевая на ходу серебряный венец, положенный ему по званию. Келсон послал вдогонку оруженосца, надеясь, что удастся помешать Коналу оскорбить кого-либо еще из местных, на которых он наткнется, и в молчании вытащил из своего тюка чистую шерстяную рубаху.

— Конал — ужасный зануда, не сердись на него, если можешь, — сказал он миг спустя, как только голова Дугала высунулась из горловины шафранового цвета рубахи. — Надеюсь, он просто глупит по молодости.

— По молодости? — Дугал фыркнул, его придворный лоск вмиг сменился приграничной откровенностью. — Келсон, он на год старше меня. Как бы он ни жаждал уважения, он не добьется его, продолжая в том же духе. К тому же, он второй по праву престолонаследия.