Кэтрин Куртц - Возрождение Дерини

Дерри махнул рукой, и плечи его удрученно поникли.

— Смерть, — прошептал он.

Джеанна Гвиннедская придирчиво изучала свое отражение в зеркале, пока цирюльник укладывал каштановые волосы у нее на затылке и скреплял их филигранными булавками.

Бриону не понравилась бы эта прическа. Ее крайняя простота была слишком уж грубой, слишком суровой для тонких черт королевы. Прическа подчеркивала высокие скулы и почти прямоугольный подбородок, так что туманные зеленые глаза казались единственно живыми на ее бледном лице.

Да и черный цвет ей не идет. Гладкий шелк и бархат траурного платья, не оживленные ни жемчугами, ни кружевом, ни яркой вышивкой, только усиливали однообразное сочетание черного и белого, подчеркивая бледность и делая ее на вид много старше тридцати двух лет.

Но Брион не появится больше никогда.

«Нет, он бы ничего не сказал, — думала она, пока цирюльник покрывал блестящие пряди тонкой кружевной вуалью. — Брион бы просто коснулся волос и вынул эти стягивающие кожу булавки, чтобы длинные локоны свободно струились вдоль шеи: он бы, приподняв за подбородок, повернул к себе ее лицо, и губы встретились бы с губами…»

Ее пальцы сжались от непрошеных воспоминаний. Длинные узкие рукава скрыли их дрожь. Моргнув, Джеанна с большим усилием остановила уже ставшие привычными слезы.

Она не должна была сейчас думать о Брионе. Нельзя было, в сущности, допускать даже мысли о том, что ее нынешние намерения могут каким-то образом касаться его. У нее была достойная причина поступить так, как она решила. Именно поэтому сегодня утром, когда она стояла перед советниками Бриона и говорила им об ужасном зле, угрожающем Келсону, никто из них не посмел думать о ней как о молодой и глупой женщине. Она пока еще королева Гвиннеда, по крайней мере до завтрашнего дня. И ей нужно твердо знать, что Совет не забудет, как она просила у него жизнь Моргана.

Руки Джеанны слабо дрожали, когда она коснулась золотой короны, лежавшей перед ней на столике, но она заставила себя быть спокойной, поместив диадему в точности над своей траурной вуалью. То, что королева собиралась сделать сегодня, было противно ее душе. Как бы она лично ни относилась к Моргану и его проклятым силам Дерини, этот человек был все же ближайшим другом и советником Бриона. Знал бы Брион, что она намеревается сделать…

Джеанна внезапно встала и нетерпеливым жестом отпустила своих служанок. Брион не может знать. Хотя от этого и сжимается сердце, но ничего не изменишь — он умер и почти две недели как похоронен. Несмотря на все слухи о страшной силе Дерини — силе, чуждой ей настолько, что она не могла позволить себе приблизиться к ее пониманию, — даже любимцам Дерини не было пути назад из могилы. И если смерть Моргана необходима, чтобы ее единственный сын мог править как простой смертный, без влияния этих проклятых сил, — значит, так тому и быть, чего бы ей это ни стоило.

Твердым шагом она пересекла спальню и остановилась у выхода на террасу. В одном ее углу юный менестрель тихо играл на лютне из светлого полированного дерева. Вокруг него полдюжины фрейлин, все в черном, старательно вышивали, слушая траурную песнь. Над их головами пышные розы обвивали открытые балки, их красные, розовые и золотые лепестки оттеняло чистое осеннее небо. Утреннее солнце украсило все вокруг узорами света и тени: плиты пола, работу фрейлин. Когда Джеанна появилась в дверях, они подняли головы в ожидании, а менестрель перестал играть.

Джеанна, показав знаком, что они могут продолжать свои занятия, вышла на террасу. Когда менестрель вновь заиграл свою нежную мелодию, королева медленно перевела взор на противоположную стену. Сорвав розу с нижней ветки, она положила ее на задрапированную черным бархатом скамеечку, стоящую под розовым кустом.

Именно здесь, среди солнечного света и роз, которые так любил Брион, она искала внутреннего покоя, столь необходимого для того, что ей предстояло. Может быть, тут ей удастся набраться сил и смелости, дабы совершить задуманное.

Почувствовав слабую дрожь в коленях, Джеанна поплотнее укуталась, словно защищаясь от внезапного порыва ветра. Она еще никогда никого не убивала — даже Дерини.

Нигель в пятый раз нетерпеливо дернул парчовый шнур звонка у входа в апартаменты королевы, его серые глаза наполнились гневом, и соответствующая тирада уже готова была сорваться с губ. Тот оптимизм, что вселил в него короткий разговор с Алариком, сильно пошел на убыль. Если хоть кто-нибудь не откроет эту дверь в течение трех секунд, он…

Нигель собрался дернуть шнурок в шестой раз и уже поднял руку, когда услышал за дверью короткий шорох. Он отступил на шаг и увидел, как открылась маленькая смотровая щель двери, расположенная на высоте человеческих глаз. Чей-то карий глазок пристально разглядывал его сквозь отверстие.

— Кто это? — сурово спросил Нигель, приблизившись к двери.

Карий глаз отодвинулся, и он увидел молодую служанку, отступающую от двери, с ротиком, застывшим в форме буквы «о».

— Девушка, если вы не откроете дверь немедленно, я разобью ее, уж лучше откройте!

Глаза служанки расширились еще больше, когда она узнала голос говорящего, и она повиновалась. Нигель услышал, как отодвигается засов, и тяжелая дверь начала медленно открываться. Без колебаний он толчком распахнул ее до конца и ворвался в комнату.

— Где королева? — воскликнул он и опытным глазом быстро окинул комнату, не пропуская ни одной детали. — В саду?

Оглянувшись, Нигель внезапно повернулся, схватил испуганную девушку за руку и медленно сжал ее, блеснув своими серыми халдейнскими глазами.

— Ну? Говори же, детка, да не бойся, не укушу я тебя.

Девушка вздрогнула и попыталась вырваться.

— П-пожалуйста, ваше высочество, — простонала она. — Вы делаете мне больно.

Нигель ослабил хватку, но не отпустил руку служанки.

— Я жду, — сказал он нетерпеливо.

— Она н-на террасе, ваше высочество, — опустив глаза, прошептала девушка.

Одобрительно кивнув, Нигель отпустил ее и, пересекая комнату, поднялся к арке, выходящей в королевский сад. Терраса, он знал, с одного конца соединялась с апартаментами королевы, но туда можно было также попасть и через сад.

Он быстро прошел по короткой, усыпанной гравием тропинке и остановился перед чугунной калиткой, увитой живыми розами. Отодвигая затвор, Нигель бросил взгляд сквозь густую листву на отдаленные покои дворца.

Там королева Джеанна с некоторым удивлением смотрела на испуганную служанку, выбегавшую из внутренних комнат. Приблизившись, девушка начала что-то нашептывать своей госпоже, и Джеанна, опустив розу, которую она рассматривала, настороженно взглянула на калитку, где стоял Нигель.