Михаил Кликин - Малыш и Буйвол

– Ты загородил мое солнце.

– Подбери ноги, пьянь! – сказал блистающий воин.

Буйвол пьяницей себя не считал, но спорить не стал, поскольку его одолевала лень. Он лишь попросил:

– Отойди со света, – и даже слегка шевельнул ладонью, удивляясь про себя, какие же иногда встречаются тупые люди.

– Убирайся отсюда! – рявкнул воин, хватаясь за рукоять меча.

– Почему? – Буйвол начал понимать, что в покое его не оставят. Он глянул за спину наглому воину и увидел, что на солнце наползла тучка. Это было плохо.

– Еще одно слово и твое тело выкинут на городскую свалку!..

Буйвол не любил таких вот городских выскочек. Напялят на себя доспехи, стоимостью в целое состояние, нацепят меч, продав который, можно в течении года кормить несколько простых семей, и думают, что имеют право всем везде заправлять. А и драться-то толком не умеют… Он фыркнул в ответ на нелепое заявление красавчика в кольчуге.

Воин на мгновение замешкался, решая, считать ли это фырканье словом. Но Буйвол не дал ему долго размышлять, коротко гаркнув:

– Пшел прочь!

– Что-о? – холёное лицо вытянулось.

Солнце скрылось за тучкой и, видимо, надолго. Буйвол нехотя поднялся на ноги, поправил ножны на бедре, словно невзначай коснулся пальцами рукояти меча. Повторил, с удовольствием дыхнув перегаром в ухоженное лицо:

– Пшел прочь!

Воин, не стерпев такой наглости от пьяного оборванца, рванул свой драгоценный меч из ножен, но Буйвол оказался проворней. Лязгнула сталь, свистнул воздух, и красавчик схватился за плечо, выронив оружие и страшно побледнев.

– В следующий раз не загораживай людям солнце, – пробормотал Буйвол и легким незаметным движением вернул меч в ножны. Он развернулся, потеряв всякий интерес к посрамленному воину и, твердо шагая, вернулся в заведение Барта-Самогонщика.

Прохожие, видевшие эту короткую схватку, остановились на мгновение, наблюдая, как раненый воин в рассеченной кольчуге, подобрав меч, торопливо скрывается в переулке, зажимая ладонью левой руки кровоточащее плечо. А когда он исчез за поворотом, люди тотчас забыли о происшествии. Ничего особенного в этой стычке не было. И без того у каждого хватало забот.

Только один человек в широкополой обтрепанной шляпе и с посохом в руке стоял дольше остальных, размышляя о чем-то и посматривая на дверь, за которой скрылся Буйвол. Приняв какое-то решение, что отразилось на его простом загорелом лице, он поднялся по ступенькам и толкнул дверь в питейную Барта-Самогонщика.

Денег оставалось совсем ничего. Дня на три-четыре. Максимум на декаду. И как назло, никакой работы, даже самой завалящей.

Насупившийся Буйвол почесал переносицу и одним махом опустошил кубок с прокисшим пойлом, что называлось здесь пивом. Сморщился, повел буграми плеч, рыгнул в кулак.

– Прошу прощения, господин. Я могу с вами поговорить?

Буйвол не сразу понял, что обращаются к нему, настолько он привык к своему одиночеству. Да и в новинку ему было слышать столь уважительные слова, адресованные его скромной персоне.

– Я присяду? – босой старик в пропыленной холщовой одежде и в шляпе, что обвисшими полями скрывала почти все его лицо, опустился на соседний табурет, пристроил корявый узловатый посох меж ног, оперся локтями на стол.

Буйвол хмыкнул, разрешая старику остаться.

Они посидели молча, не глядя друг на друга, словно привыкая к обществу. Старик, казалось, заснул. Лица его не было видно, только торчал из-под нависающей шляпы острый небритый подбородок. Буйвол некоторое время мучительно размышлял, стоит ли вновь наполнить опустевший оловянный кубок вонючим напитком. Решил, что на сегодня достаточно и перевернул чашу вверх дном.

– Ну, и? – спросил он, поворачиваясь к старику.

– Я видел, как вы дрались.

– Когда?

– Только что. Возле входа.

– Дрался! – фыркнул Буйвол. – Проучил зарвавшегося богатея.

– Но это движение. Эта скорость. Просто великолепно.

– Да… – Буйвол приосанился. – Я знаю лишь одного человека, который двигается быстрее меня. Но он мой друг и, кроме того, он не дерется на мечах…

Старик снял шляпу, и Буйвол увидел, что никакой это не старик. Просто осунувшийся усталый человек средних лет, кожа которого опалена горячим солнцем, высушена жгучими ветрами.

– Меня зовут Шалрой. Мне нужна помощь.

– Все зовут меня Буйволом. И от помощи я бы тоже не отказался.

Они вновь помолчали, разглядывая полупустой зал питейного заведения. Было сравнительно тихо – по утрам здесь всегда было тихо – только в дальнем углу громко и часто икал какой-то замызганный человечишка. Он был сильно пьян и все порывался затянуть какую-то песню, но икота сбивала его, не давая вымолвить ни единого слова.

– Так что у тебя? – спросил Буйвол, вдоволь налюбовавшись на перепившего певца.

– Я ищу хороших бойцов.

– Ты? Босяк? Ищешь бойцов?

– Да. – Шалрой кивнул.

– Зачем?

– Чтобы наказать воров и вернуть похищенное.

– Ты ищешь наемников?

– Да.

Буйвол откинулся на спинку стула и расхохотался так громко, что пьянчуга в углу перестал икать и удивленно вытаращился в их сторону, шевеля бровями и пытаясь сфокусировать плывущий взгляд.

– Извини, – сказал Буйвол, просмеявшись и заняв нормальное положение. – Ты хоть знаешь, во сколько обходится один день наемника?

– Я плачу не деньгами, – сказал Шалрой.

– А чем?

– У меня угнали стадо. Тридцать пять дойных коров, две дюжины коз, телята, овцы. Я отдам половину.

Буйвол покачал головой:

– Не думаю, что кого-то устроят такие условия.

– Но… – Шалрой вздернул голову. От отчаяния он повысил голос и перешел «на ты». – Ты не понимаешь! Они убили моего отца, двух парней из моей деревни, угнали стадо! Мы все умрем без скотины! Кто-то может и уйдет, но большая часть людей не оставит своих домов. Им некуда идти, их никто не ждет, они просто боятся. А к зиме все перевалы завалит снегом и будет уже поздно. Никто не выйдет! Деревня умрет! Все умрут! От голода…

– Ладно, не кричи, – поморщился Буйвол.

– Половина стада – это много. Если продать, то…

– Я знаю. Но воин никогда не будет что-то продавать.

– Хорошо, мы продадим сами и заплатим деньгами.

– А если стадо не удастся найти? Если скотина уже вся передохла? Если, если, если… У тебя нет денег и потому ты не сможешь никого нанять.

– Но… – Шалрой сник. Буйвол с сочувствием смотрел на него.

Пьяница в дальнем углу затянул песню. И тотчас подавился икотой.

– Значит ты мне не поможешь? – спросил Шалрой.

Буйвол помотал головой:

– Тебе никто не поможет.

Шалрой тяжело поднялся, опрокинув стул. Покачиваясь, направился к выходу. Наткнулся на угол стола, развернулся, едва не упав. Словно слепой он добрел до двери, привалился к косяку. Уткнулся лбом в холодную стену, в какой-то листок бумаги, наклеенный прямо на камни.