Михаил Кликин - Страж могил

– Возвращайтесь к своему обозу и ждите, – властно приказал стражник, глядя сквозь Гиза. – Вам позволят войти, когда придет время… – За его спиной медленно опускалась решетка из дубовых брусьев, но ворота пока еще были открыты.

Оборванцы?..

Конечно, они сейчас выглядят не лучшим образом – вымокшие, давно не мытые, с ног до головы в соломенной трухе.

Но – «оборванцы»?!.

Да, двое из них не вполне полноценны – слепая женщина и калека болезненного вида.

В действительности – умудренная собирательница душ и сильный некромант.

Оборванцы?!..

И охотник. Опытный охотник на мертвяков. Человек, наделенный даром. Умелый боец. Воин-одиночка.

Тоже оборванец?!.

Гиз заскрежетал зубами.

Его сознание словно раздвоилось – одна часть пылала неукротимой яростью, другая – недоумевающая, испуганная – уговаривала успокоиться.

И Огерт вторил мыслям охотника, нашептывал:

– Они не знают, кто мы такие. Посмотри, как мы выглядим. Действительно, словно оборванцы. Уймись, брат. Не глупи. Мы уже так близко, а их здесь так много. Ты можешь все испортить, можешь здорово все осложнить. Так что успокойся. Пока все идет как надо. Поверь мне, я знаю, что говорю…

– Хорошо, – с трудом выдохнул Гиз, сделал усилие, чтобы расслабиться, и сразу почувствовал себя лучше. – Хорошо, – повторил он громче и подобрал вожжи, – мы отойдем.

Стражники, убедившись, что телега действительно разворачивается, отступили в сторону, отвернулись.

Массивные ворота двинулись вниз, сперва медленно, потом быстрей и быстрей. Пара мгновений – и они рухнули словно лезвие гильотины, ударили в землю, расплескав грязь.

Дорога на Кладбище теперь была надежно перекрыта.

– Они еще вернутся, – негромко сказал Огерт. – Совсем скоро. – Изо рта его рвалось стылое дыхание. – Они не застанут мертвяков врасплох, как рассчитывают, и прибегут сюда… – Он лег, завел руки за голову, сцепил пальцы, закрыл глаза. Морось дождя застывала на его лице ледяной маской. – Вот тогда мы вместе войдем в эти ворота.

Он был уверен в себе.

Он знал, что говорил…

– И что это на меня нашло? – задумчиво пробормотал Гиз, слыша, но не слушая некроманта.

Войско тронулось.

Будто железные утюги двинулись монолитные отряды тяжелой кавалерии, выстроившиеся клиньями, покатились по равнине, набирая ход. Следом устремились колесницы. За ними, словно опавшие сухие листья, подхваченные бурей, сорвались с мест легкие всадники. А потом и ряды пехотинцев зашевелились, задвигались – кто-то уже бежал, кто-то шел, кто-то еще стоял на месте. Не рокотали барабаны, не ревели трубы, сотники не рвали глотки – наступать было приказано в тишине.

Лишь гремело, лязгало боевое облачение.

И сотрясали землю удары копыт.

И со стуком прыгали на ухабах разгоняющиеся колесницы. А под их широкими плоскими днищами все быстрей и быстрей раскручивались крестовины тяжелых, изогнутых словно серпы лезвий.

– Успеем ли мы?.. – Гиз смотрел в дождь. – А может уже опоздали?

– Не мучай себя, – Нелти подвинулась к нему, прижалась, мягко взяла за руку.

– Почему Страж ничего нам не объяснил? Он просто позвал нас к себе… Зачем?

– Может, он предчувствует свою кончину и потому захотел нас увидеть?

Гиз перевел взгляд на Нелти, долго ее рассматривал. Потом покачал головой и медленно проговорил:

– Об этом я как-то не думал.

– Он ведь стар, – сказала Нелти. – Очень стар. Возможно, он ищет наследника. Вернее, преемника. Нового, молодого Стража. Того, кто сможет заменить его.

– Я не думал об этом, – помолчав, повторил охотник. И тут же ему показалось, что это не совсем так. Кажется, подобные мысли его посещали. И не однажды. Неясные и расплывчатые, словно тень на неспокойной воде.

Мысли о новом Страже…

– А ты что думаешь, старший брат? – Гиз повернулся к лежащему вверх лицом Огерту. Пустые глаза некроманта были открыты, он ровно дышал, бледные губы его чуть заметно шевелились. – Ты слышишь нас? Эй! – Охотник потряс Огерта за плечо, но тот никак не отреагировал. – Опять… – Гиз оставил в покое оцепеневшего друга. – И что это с ним?..

Нелти прикрыла рукой холодные губы некроманта, поймала в ладонь его ледяное дыхание, поднесла к своему лицу. И сказала изменившимся – выстывшим – голосом:

– Не будем ему мешать. Кажется, сейчас он следит за битвой…

На раздольном пастбище, что расположилось меж трех обезлюдевших деревень, стоящих на пригорках, лоб в лоб сшиблись две армии.

Клинья королевской тяжелой кавалерии прошли сквозь строй мертвяков, оставив за собой куски растерзанных тел. И тотчас, не давая врагу опомниться, в образовавшиеся проходы на полном ходу врубились колесницы. Вращающиеся лезвия выкашивали мертвяков, легко рассекая плоть, разрубая кости. Отчаянно кричащие возницы гнали взмыленных, грызущих удила лошадей, со всей мочи хлестали их по спинам длинными кнутами, понимая, что спасение в скорости.

А вокруг словно болото шевелилось. Зыбкая топь. Чуть замедли ход – и уже не выбраться – завязнешь, пропадешь. И ни арбалетчик не поможет, ни мечники, что стоят в колеснице за спиной.

Лишь кони спасут.

И длинные отточенные клинки, для которых даже сталь доспехов – словно ржавая жесть…

Но не всех вынесли кони.

Четыре колесницы не смогли прорваться сквозь толпу мертвяков. Опрокинулись лошади, лопнула упряжь, остановились вращающиеся лезвия, заляпанные гнилой кровью. Со всех сторон полезли на высокие борта скалящиеся мертвяки. И возницы оставили вожжи, взялись за мечи, встали рядом с воинами, рубящимися в повозках.

У них еще оставалась надежда; они знали, что неудержимая волна всадников, словно ворвавшаяся в трещины вода, рвется сейчас к ним, еще больше рассеивая вражеский строй, разделяя его, расчленяя, потроша. А потом и пешие рубаки подоспеют…

Тем временем тяжелая кавалерия развернулась и снова вклинилась в ряды нежити – на этот раз с тыла. И неожиданно застряла – то ли скорость была недостаточной, а то ли – вернее всего – мертвяки больше не раздавались в стороны, избегая ударов, а напротив, лезли прямо на копья, бросались под копыта, гроздьями повисали на лошадях, стаскивали с сёдел облаченных в доспехи всадников.

Остановились, рассыпались клинья, вспоровшие оборону врага.

Потерявшие лошадей воины, те, что смогли подняться на ноги, отбрасывали бесполезные теперь копья и вытаскивали из ножен короткие обоюдоострые мечи. И прорывались друг к другу, потому что одиночки выжить здесь не могли.

А потом по мертвякам ударили пешие воины – самая многочисленная часть королевского войска. Копьями и рогатинами смяли они первые ряды нежити, топорами и мечами посекли вставшего на пути врага.