Олаф Бьорн Локнит - Мятеж четырех

– Ты позволишь войти? – я уже хорошо захмелел, когда от дверей в коридор раздался уверенный и низкий голос. Кто же это?

Я обернулся. Ага, гвардеец. Черный Дракон, носящий на рукаве четыре серебристых нашивки капитана и значок ордена Малого Льва на груди. Постойте, как же его имя? Точно, Громал, барон Лакруа. Высокий, темноволосый человек с резковатыми чертами лица и фиолетовыми глазами. Когда-то, еще при Нумедидесе, Громал занимал должность, принадлежащую ныне Юнию Паллантиду.

– Заходите, барон, – радушно пригласил я неожиданного гостя. – Хочешь выпить? Красное пуантенское, двадцатилетней выдержки. «Рубиновая лоза», очень вкусное…

– Благодарю, – кивнул Громал. – Извини, Хальк, но не могли бы мы пройти из твоего кабинета в хранилище рукописей?

Таковое располагалось справа от жилых помещений библиотекаря и представляло собой цепь совмещенных длинных залов, охватывающих не менее половины закатного крыла королевского дворца. Даже сквозь туман, навеянный сладким вином, я понял, что Громал опасается лишних ушей. Уж больно спокойная и безразличная физиономия была у этого служаки, помнящего самого Вилера.

Я не без труда поднялся с кресла, едва не опрокинув при этом чернильницу, и осторожно зашагал к огромной двери, ведущей собственно в помещения библиотеки. Барон Лакруа неслышным скользящим шагом следовал за мной.

О, этот запах древности! Едкая пыль, аромат древнестигийского папируса и выделанной телячьей кожи! Новомодная бумага, изготовляемая из древесины, вообще не пахнет стариной. Огромные стеллажи, почти в три человеческих роста, десятки тысяч тугих свитков и толстенных книг в драгоценных переплетах… Вот, пожалуйста, переписанный четыреста лет назад свод проповедей святого Эпимитриуса, забранный в золото и украшенный рубинами, достойными облагородить корону самого богатого монарха мира – туранского императора… Если бы я, как и канцлер Публио, был вором, то давно бы владел замечательным поместьем на солнечном зингарском или аргосском побережье и имел бы значительный вклад в надежнейших торговых домах Офира… И почему только я такой честный?

– Хотелось бы поговорить, – чуть настороженно сказал Громал, когда мы оказались в комнатах летописей. – У тебя, как я вижу, неприятности? Домашний арест? А вчера ты был в самой Железной башне?

– Пришлось, – с нарочитой беззаботностью ответил я. – Король теперь не благоволит ко мне.

– Король… – вздохнул барон Лакруа. – А что ты вообще о нем думаешь? О Конане, я имею в виду?

Следующую четверть колокола Громал в разговоре ходил вокруг да около, не давая мне понять, что же привело капитана гвардии в скромный кабинет летописца. Расспрашивал о моих взаимоотношениях с Конаном, почему-то завел речь о дворянской чести и наследии Эпимитриуса… Сначала я решил, что барона подослал ко мне король (вернее, Тицо в облике короля), но вскоре из осторожных речей гвардейца стало ясно – он желает выяснить для себя мнение некоего Халька из Юсдаля о всем, происходящем ныне в стране. Наконец, я подсознательно почувствовал, каких речей ждет от меня Громал, и брякнул напрямую:

– Вообще-то корону Аквилонии захватил совершеннейший ублюдок. Не дворянин и даже не коренной аквилонец, гандер или подданный пуантенского герцогства. Вылез из какой-то дыры, прошлое более чем сомнительное, манеры… – я небрежно махнул рукой и поморщился. – Одно слово – варвар. И как только аквилонское дворянство позволило этому быдлу взять в руки скипетр великих королей-Эпимитреев?..

– Смелые речи, – прокашлялся Громал и на всякий случай оглянулся – нет ли кого чужого в библиотеке. – Весьма смелые. Ты не боишься, что я донесу?

– Все-таки ты дворянин, – оскорбился я за свое сословие. И решился задать прямой вопрос: – Ты всегда недоговариваешь? Не думаю, что ты пришел просто так, лишь желая выяснить мое мнение насчет Конана и дел в государстве…

Громал шумно выдохнул, будто решаясь, и выпалил:

– Тебе не нравится нынешний король? Мне тоже. Ты правильно сказал – я дворянин. Разве люди нашего положения могут терпеть верховодство необразованного и жестокого дикаря?

Насчет «необразованного» Громал несколько погорячился. Конан отлично говорит на четырех языках, понимает еще несколько, пишет и читает на двух (аквилонском и туранском), а также весьма искушен в науках исчисления, географии и истории. Единственно, всему этому киммериец учился не в Университете, а на собственном опыте. А его «жестокость» слишком преувеличена: по сравнению с некоторыми дворянами, засекающими своих крестьян до смерти плетьми и отбирающими у них последнюю корку хлеба, Конан кажется посланцем Митры. По крайней мере, он никогда не убивал только из прихоти.

– Согласен, – однако ответил я Громалу. – Так жить нельзя! Только не представляю, что делать? Дикаря поддерживает пуантенская гвардия и пограничные отряды в закатных провинциях. Герцог Просперо, опять же…

– Просперо два дня назад уехал в Немедию, – как бы ненароком припомнил барон Лакруа. – И вернется очень не скоро. Вот что, Хальк… – барон отошел назад и отточенным движением извлек из ножен метательный нож. – Благороднейшие семьи королевства хотят избавиться от Конана. Сейчас у тебя нет причин почитать нынешнего короля. Его убьют через день. Присоединяйся.

«Ого! – подумалось мне. – Интересно, которого короля Громал имеет в виду? Настоящего Конана или Тицо? Если гвардеец рассчитывает свергнуть Тицо, то я обеими руками буду помогать заговору. Только зачем Громалу понадобился нож?»

На всякий случай я выразительно покосился на зажатый в руке Черного Дракона клинок, а потом вопросительно посмотрел в глаза Громалу. Он все понял.

– Боюсь, мне придется тебя убить в случае отказа, – просто сказал гвардеец. – За попытку к бегству и за нападение на стражу… Я не могу подвергать риску все предприятие. Ты можешь выдать нас случайно…

– О, боги! – я молитвенным жестом поднял руки над головой и зажмурил глаза. – Вчера меня едва не угробили в Железной башне сторонники Конана, сегодня пытаются зарезать его противники! О чем речь, Громал? Разумеется, я согласен! У меня нет оснований хранить верность варвару после этой беспочвенной и оскорбительной опалы. Только ответь, что нужно делать?

– Пойти со мной, – твердо проговорил Черный Дракон. – Мои подчиненные выведут тебя из замка и доставят к… одному дворянину. Он тебе расскажет подробности.

– И многих вы уже убедили таким образом? – я снова посмотрел на обнаженный кинжал, а Громал, проследив мой взгляд, убрал его в ножны. – И вообще, для чего вам потребовался какой-то летописец и библиотекарь? Я не имею никакого влияния при дворе и занимаю одну из самых невеликих должностей…