Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

– Так, – несколько растерянно сказал Конан. Смысл цветастой фразы градоправителя был очень прост – а не убраться ли вам по-хорошему из города, если не хотите вдобавок огрести лишних неприятностей в Кордаве? – Значит, я бегаю в поисках этой ящерицы, вытаскиваю вашу племянницу, а потом мне предлагают больше не маячить в вашем приличном городке?

– Вот именно, – невозмутимо подтвердил дон Карбальо. – Ваше место в море, капитан, а не здесь. Желаю удачи.

– Так, – повторил корсар и начал подниматься, опираясь руками на край стола. Толстая дубовая столешница приглушенно затрещала. – А теперь послушай, что я тебе скажу, ты, старый надутый…

– Не стоит, – Маэль едва не зажмурился от собственной смелости. Если варвар решит обратить свою злость на кого-нибудь другого, то ему, Маэлю Монброну, сильно не поздоровится. – Лучше пойдем отсюда.

Маневр, как ни странно, удался. Единственно, Конан на прощание наградил ни в чем не повинную дверь пинком, от которого она едва не сорвалась с петель.

Сразу же за неудачливыми драконоборцами выскочил Деррик, а из-за закрывшихся створок донеслись крайне раздраженные голоса дона Карбальо и Агнессы.

– По-моему, нас выставили, – подвел неутешительный итог Маэль.

– Пинком под зад, – уточнил киммериец. – Вот сволочь! Знает, куда бить, и что мне сейчас меньше всего нужна ссора с Кордавой!

– Вы натворили в столице что-то противозаконное? – деловито поинтересовался Маэль.

– Отправили на дно королевского родственничка, вот что, – огрызнулся Конан. Монброн безошибочно сообразил, что настало время быстро сменить тему разговора:

– Что ты теперь собираешься делать, если не секрет?

Вместо ответа корсар оглянулся, жестом подозвал околачивающегося неподалеку Деррика, удачно изображавшего безмолвный предмет обстановки, и осведомился:

– С какой стати твоя госпожа прониклась горячей любовью к драконам?

– Не знаю, – Деррик пожал плечами и уточнил: – Пока не знаю. Но не удивлюсь, если она решит разорвать наше маленькое соглашение…

Дверь в очередной раз хлопнула, выпустив Агнессу. На пороге девушка обернулась и холодно процедила:

– Когда-нибудь, дядюшка, вам придется пожалеть о своих словах… Господа, нам надо поговорить.

– Уже поговорили, – рыкнул Конан, когда вся четверка выбралась на открытую веранду особняка. – По милости вашего родича, госпожа Агнесса – да и вашей тоже! – я теперь выгляжу полным идиотом. А мне это не нравится.

– Прошу прощения, – искренне виноватым голоском прожурчала донна Вальехо. – Но некоторые обстоятельства в корне изменились… А, что говорить! – она махнула рукой. – Хотите возмещение за зря потраченное время, капитан?

– Я хочу знать, почему вчера тебе требовался дохлый дракон, а сегодня ты бросаешься защищать эту зверюгу, – резко потребовал корсар. Агнесса покачала гладко причесанной головкой:

– Мне нечего добавить, господин капитан, кроме того, что я уже сказала. Я побеседовала с этим существом и убеждена, что оно безвредно. Доказать мне это нечем, кроме собственного убеждения, а вы, насколько я знаю, не принимаете на веру ничьих слов. Потому мне остается только одно – попросить вас прекратить эту беспощадную охоту, – девушка чуть искоса посмотрела на Конана. Взгляд ее выразительных темных глаз был весьма красноречив, но, к сожалению, не произвел ожидаемого действия. Маэль еле слышно зашипел – то ли от злости, то ли от зависти.

– Я подумаю, – уже мягче сказал киммериец.

Донна Вальехо собиралась добавить еще что-то, но тут снизу, из-за ровно подстриженных шпалер темно-зеленых акаций, донесся голос. Кто-то с утра пораньше распевал в саду, причем занимался этим с большим старанием и знанием дела.

– Ди Блайи, – не задумываясь, назвал певца Деррик. Прислушался и хмыкнул: – Спорю на что угодно, моя донна, сия серенада посвящается тебе. Хотя серенады принято исполнять по ночам, а никак не в середине дня.

Бархатистый и вкрадчивый голос тем временем продолжал, не забывая сопровождать слова музыкой:

Агнесса несколько смутилась и отвернулась, сделав вид, будто песня ее вовсе не интересует.

– Вот я ему сейчас покажу серенады, – вполголоса пригрозил Монброн, мысленно обозвав барда всеми нелицеприятными прозвищами. И этот туда же! Все, кроме него, Маэля Монброна, успели тем или иным способом высказать прекрасной донне Вальехо свое внимание. Так недолго и вообще в стороне остаться!

– Месьор Ди Блайи, – госпожа графиня подошла к мраморной балюстраде веранды и пристально вгляделась в переплетение зеленых ветвей. – Месьор Ди Блайи, я, конечно, безмерно польщена, но хотелось бы знать, почему я вдруг удостоилась подобной чести?

Блайи высунулся из-за кустов, изящно расшаркался, но, увидев спутников донны Агнессы, замялся, уклончиво ответив:

– Э-э… Одна особа желала засвидетельствовать вам свое почтение, и я по мере моих скромных сил…

– Понятно, – вздохнула Агнесса. – Блайи, поднимайтесь сюда.

– Мерзавец ты, – прошипел Маэль, когда бард взбежал по ступеням на веранду. – Кто тебе заплатил за песню?

– Ну-у… – Ди Блайи опасливо покосился на мрачного корсарского капитана и отрицательно замотал головой, – ты же понимаешь – я не могу сказать. Я обещал…

– Обещал! – зло передразнил Монброн. Бард состроил виноватую физиономию и на всякий случай отошел поближе к донне Вальехо.

– Остановитесь, пока не поздно, господин капитан, – повторила графиня, сопроводив слова еще одним многозначительным взглядом. – Ваша война с драконом может завершиться тем, что вы убьете друга. Неужели это все, что вам требуется от жизни?

– Еще посмотрим, кто кого, – не слишком вежливо буркнул в ответ Конан. – Эй, как там тебя… Монброн! Я в гавань, а ты куда?

– Пожалуй, я тоже, – неожиданно для самого себя ответил Маэль. У него не было никаких дел в порту Карташены, но ему не хотелось оставаться в Доме на Холме. Уж лучше прогуляться на берег, засесть где-нибудь в уютной таверне на набережной, заказать хороший обед да поразмыслить над причудами судьбы.

С тем несостоявшиеся победители дракона и удалились, провожаемые тремя различными взглядами. Искренне недоумевающий взор принадлежал Ди Блайи, печальный – Агнессе и задумчиво-оценивающий – Деррику.

Когда они скрылись за кустами, Агнесса повернулась к барду:

– А теперь, друг мой, я, как и месьор Монброн, хотела бы узнать – кто же тот таинственный заказчик исполненных вами слов и музыки?

С высоты поднимавшегося над городом холма бухта Карташены походила на отлично выполненный цветной чертеж – обширный полукруг светло-голубого цвета. Там, где бухта сливалась с океаном, голубой цвет резко сменялся на темно-зеленый. Еще водораздел отмечали мелькающие белые гребни небольших волн и прыгающие на них заякоренные бочки, из которых торчали длинные шесты с яркими флажками