Олаф Бьорн Локнит - Тигры Хайбории

– Хвост мантикора, – предположил Веллан. – Хотя нет, не похоже. У мантикора на конце хвоста клешня.

– Жвалы какого-нибудь насекомого, – подал мысль Эртель. – Только я не помню ни одного насекомого, выросшего до размеров лошади, и способного превращаться в самых разных животных.

– Я вот до вчерашнего дня тоже не помнил кроликов высотой с олифанта, – покачал головой Конан. – Месьор Тимро, позавчерашняя буря задела твое хозяйство?

– Стороной пронесло, – ответил хозяин. – Да только после нее в окрестностях всякие чудеса случаться начали. Думаете, от колдовского урагана чудище и родилось?

Старательно оглядели следы. Недоумения только прибавилось. Тут, извольте видеть, отпечаток копыта, а здесь похожая на кошачью лапу вмятина.

– Такое впечатление, – Тотлант, низко наклонившись, изучал следы, – что в один и тот же момент у животного передние лапы были коровьими, а задние – черепашьими. Бред какой-то. Это уже не обычные магические метаморфозы, а нечто большее. Постоянная изменчивость. Я читал довольно много книг, в которых повествовалось о волшебном изменении живых существ, но нигде и никогда не упоминалось о таких существах. Конан, может быть, ты когда-нибудь встречал?

– Нет, – подумав, ответил варвар. – Однажды, еще в Туране, видел любопытного оборотня, способного превращаться из человека в пантеру, волка и даже в тигра, но ведь это совсем другое, правда? Мужику приходилось сначала возвращать себе человеческий облик, и лишь потом оборачиваться заново. Огромные деньги на своем умении зашибал…

– Как, беретесь найти и убить? – спросил присутствовавший здесь же месьор Тимро. – Я вам сверх положенного управой заплачу. Не желаю больше, чтобы такая чуда ко мне на хутор завалилась. Мальчика можете пока здесь оставить, моя жена присмотрит.

Ранн умоляюще воззрился на Конана.

– Он поедет с нами, – ответил киммериец. – Ничего, Ранн у нас привычный к ремеслу.

– Дело хозяйское… Ежели припасы нужны, идем в кладовую. Ради такого дела мне еды не жалко.

– Были бы людьми бессовестными, – горячо прошептал Веллан на ухо Тотланту, – забрали бы все, что предлагают, и втихомолку исчезли. Но мы ведь честные?

– Когда-нибудь такая честность тебя погубит, – усмехнулся волшебник. – Эмерт, будь добр, сходи с почтеннейшим Тимро за хлебом и мясом. Пригодится.

След вел в лес, затем сворачивал на восход, ближе к Брийту, пересекал дорогу, обходил стороной бург и выводил через Вольфгардский тракт к совсем уж непролазным чащам. По счастью, снега были неглубоки, и лошади шли уверенно.

Еще более уверенно двигались вперед оборотни. Веллану с Эртелем было достаточно снять одежду, улечься, а через несколько мгновений смотришь – вместо человека перед тобой мохнатый серебристо-серый волчара с необычными для зверя синими глазами.

– Папа, как это у них получается? – Ранн зачарованно рассматривал превратившихся Эртеля и бритунийца. – Жалко, что мы ничего подобного не умеем. Вот было бы здорово!

– Не вижу здесь ничего «здорового», – рассудительно ответил Конан. – Просто мы – люди, а они не-люди. Для каждого своя дорога и свое предназначение. Веллан, можно ехать?

Бритуниец копнул черным носом снег, облизнулся и по-волчьи тявкнул. Очевидно, это означало согласие. Лошади, кстати, необычных волков не боялись. Знали, что это не дикий зверь, а разумное существо, которое никогда не причинит вреда.

Тотлант созерцал превращение с нездоровым интересом, пытаясь хоть отчасти разгадать тайну немыслимой игры природы, позволяющей человеку становиться волком. И ведь никакой магии – обычные свойства тела! Оборотень весит столько же, сколько и человек, ни на унцию больше или меньше, то есть тело остается одним и тем же. При всем этом оно странно изменяется, почему-то на гладкой прежде коже вырастает густейшая шуба, происходят перемены в длине костей, их расположении и форме. Только глаза неизменны – самые что ни на есть человеческие. Или правду говорят мудрецы: глаза – зеркало души? Душа-то одна, несмотря на два тела, составляющих одно.

Не превратился только Эмерт. Боссонец относился к тем оборотням, в которых доля людской крови была слишком велика. Эмерт окончательно решил для себя оставаться человеком и крайне не любил превращаться – для него это было больно и неприятно, а к тому же сами изменения тянулись невероятно долго, почти целый колокол. Замучаешься ждать.

Волки шли по следу уверенно лишь поначалу. Затем Конан увидел, как Эртель с Велланом уселись, обвив себя пушистыми хвостами, и начали озадаченно переглядываться. Оборотень-волк умеет общаться с другим членом стаи при помощи мысли – разговаривать звери, естественно, не могут.

– Что такое случилось? – Конан подъехал поближе и воззрился на волчар с высоты седла.

Веллан улегся на тонкий слой снега, перевернулся на спину и выразительно поболтал лапами в воздухе.

– Привал? – догадался варвар. – Или вас нужно подождать, пока вы не придете?

Согласное тявканье. Ранн соскользнул с холки лошади, ничуть не чинясь, подошел к Эртелю и запустил ладони в теплый мех на шее. Погладил. Конечно, мальчишке интересно видеть громадного зубастого волка, который не нападает, не щерится и не рычит, а вовсе является папиным другом.

– Ранн, отойди, укусит! – фыркнул киммериец. – Давайте, ребята. Мы пока остаемся тут. Найдете потом?

Веллан обиженно засопел. С волчьим нюхом он нашел бы и золотую монету в горе навоза. Только сейчас бритуниец и Эртель были удивлены. Запах выслеживаемого существа сменился – только что след непереносимо вонял всеми ароматами лошади (тут тебе и пот, и навоз, и слюна-пена, и шерсть), но неожиданно лошадь заместилась кабаном. Неужели тварь превратилась в хряка? Надо бы сбегать вперед и разведать все в точности. Волку на четырех ногах это сделать гораздо проще, чем человеку, а тем более всаднику.

Когда две сероватые тени исчезли за переплетением кустарника, Конан деловито полез в притороченный к седлу мешок.

– Ранн, хлеб с копченым мясом будешь?

– А нам? – возмутились Тотлант с Эмертом. – Конан, не жмись, мы тоже проголодались.

Волшебник добавил:

– Хочешь, я подогрею и хлеб, и свинину магическим огнем? На морозе лучше кушать теплое.

– Привыкай к походной жизни, – безжалостно ответил варвар. – А с твоей магией… Съешь такой хлеб, и в барсука превратишься? Нет уж. Жрите холодное, а то разомлеете. Эмерт, вытащил бы попону, да постелил. Посидим, не все же на своих двоих. Ранн, не пихай в рот такой огромный кусок, подавишься!

Разместились не то, чтобы привольно, но удобно. Четверо на одной попоне. Судя по всему, оборотни ушли надолго – если не вернулись сразу, взяв новый след, значит, ведут вдумчивые поиски.