Олаф Бьорн Локнит - Торговцы грезами

– Допустим, – согласился киммериец. – Но один из вас уже пообещал мне все богатства мира и дармовую выпивку в придачу за совершенно пустяковую, как он утверждал, работу… – Эридат сделал слабую и безуспешную попытку притвориться, что его здесь нет, и что он совершенно не представляет, о каком деле идет речь. – …а теперь я вынужден сломя голову носиться по вашему паршивому городишке, спасая свою шкуру. Мне это не нравится.

– Приношу свои искренние извинения за необдуманные действия моего компаньона, – церемонно проговорил Гебер. – Месьор Эридат переоценил свою значимость и недооценил твои возможности. Кроме того, он не потрудился поставить нас в известность о предпринятых им действиях. В противном случае мы, конечно, не согласились бы с его предложениями или позаботились о том, чтобы они были выполнены.

Эридат всем своим видом выразил полнейшее согласие с полученным от вожака выговором и готовность в дальнейшем безоговорочно подчиняться любым его распоряжениям. Линдисса бросила на притихшего хозяина дома короткий презрительный взгляд, затем выразительно посмотрела на Конана, состроила чопорную гримаску и тихонечко хихикнула. Молчаливо наблюдавшая за людьми Ринга неожиданно издала пронзительный шипящий звук, от которого все нервно дернулись, а туранец схватился за пустые ножны, позабыв, что находившаяся в них сабля давно валяется в углу.

– Ну и? – хмуро потребовал продолжения варвар. Извинения, конечно, вещь хорошая, но никакой особой пользы из них обычно не извлечешь. Разве что на душе становится несколько приятнее. Впрочем, северянин ни капли не верил ни в честность предводителя заговорщиков, ни в искренность его слов. Им требовалось только его молчание – любой ценой. Вот пусть и платят…

– Сколько? – невозмутимо осведомился замориец, не обращая внимания на мрачное выражение лица невольного гостя и вытянувшиеся физиономии своих приятелей. – Сколько ты хочешь за причиненные тебе неприятности и за то, чтобы ты как можно скорее позабыл о нашей встрече?

«Ага, после чего к обширному списку моих якобы преступлений в Дэлираме добавится безжалостное ограбление мирных обывателей прямо в их собственном доме, – мелькнуло в голове у Конана. – Впрочем, поглядим еще, кто кого перехитрит!»

– Десять тысяч, – не раздумывая, заявил киммериец, краем уха расслышав слабый протестующий вопль. Ничего, не обеднеют. Тот же Эридат наверняка заполучил обратно часть украденных у него денег, из числа оставшихся лежать в комнате на постоялом дворе «Медная подкова», если только Барракс не прибрал их к рукам. Хотя дважды грабить одного и того же человека – в этом есть что-то ужасно забавное…

– Камнями или золотом? – все также спокойно поинтересовался Гебер. – Если золотом, то какой чеканки – туранской или немедийской?

Жадность у Эридата, каким-то седьмым чувством понявшего, что расплачиваться придется именно ему, взяла верх над осторожностью, и почтенный месьор не выдержал.

– Да за что ж ему платить! – с неподдельной скорбью в голосе взвыл он. – Не забудьте, этот ублюдок преспокойно обокрал меня и спутал все наши планы! А мы должны теперь откупаться, чтобы он оставил нас в покое! Гебер, ну нельзя же так!

– Помолчи, – раздраженно бросил вожак. – Не забывай, что если бы не ты и твои необдуманные действия, господин наемник никогда бы не узнал о нашем существовании.

Эридат вяло махнул рукой – поступайте, мол, как знаете – и оскорбленно замолчал, стараясь не обращать внимания на откровенно насмешливые взгляды госпожи Линдиссы.

– Монеты немедийской чеканки меня вполне устроят, – безмятежно сказал Конан. – И еще мне требуется пара лошадей.

«Туранские империалы явно не желают задерживаться у меня в карманах. Может, с немедийскими золотыми дело пойдет лучше? Они что, в самом деле собираются мне заплатить за молчание? Конечно, деньги никогда не бывают лишними, но нюхом чую – что-то здесь не так. Эх, невовремя Мораддин уехал – он бы быстро сообразил, что к чему. Ладно, сам разберусь. Не в первый раз, в конце концов! Нет, каков городишко! Сначала проигрался вдребезги, потом угодил в наемные убийцы, а теперь, глядишь, верну назад все проигранное, да еще с процентами… Расскажи кому – не поверят.»

– Значит, десять тысяч немедийскими золотыми и лошади, – подвел итог Гебер. – Получив все это, ты вместе со своей зубастой подружкой немедленно покинешь город?

– Угу, – согласно кивнул варвар. – Уеду. Может быть… Когда я получу золото?

– Хоть сейчас, если позволишь кому-нибудь из нас выйти и сходить за деньгами, – отозвался Гебер. На встревоженных лицах его компаньонов появилась слабая надежда на возможность благополучно выбраться из возникшей заварушки.

«Как же, держи карман шире! Не золото я тогда получу, а десяток головорезов!»

– Никто из вас не двинется с места, – Конан оглядел комнату. – А пойдет вот она.

Кончик его меча поднялся и указал на застывшую с выпученными глазами и полуоткрытым ртом Чари. Служанка в панике заверещала, но быстро смолкла, заметив грозный взгляд своей госпожи.

– Она все сделает, – заверила общество Линдисса. – Чари, надеюсь, ты все слышала и поняла? Бегом, одна нога здесь, другая там!

– И без глупостей, – негромко добавил киммериец. – Иначе никто здесь не доживет до утра.

Чари бочком подошла к дверям, боязливо косясь вокруг, протиснулась в узкую щель между створками, не решившись широко их открыть, и исчезла. Собрание облегченно перевело дух, и даже свалившийся под стол и не подававший в течение всего разговора признаков жизни человек рискнул пошевелиться. Похоже, рабирийка не выцарапала ему глаза, как поначалу показалось Конану, а лишь украсила физиономию нападавшего глубокими следами когтей, выглядевшими весьма живописно.

– Тетушке Чари понадобится время и чья-то помощь, – заметил Гебер. – Десять тысяч в золотых монетах весят немало.

– Ничего, мы не торопимся, – хмыкнул варвар. – Может, я еще задержусь на денек в вашем треклятом городке.

– Ты обещал уехать, – напомнил вожак заговорщиков и в его голосе первый раз прозвучала скрытая тревога.

– Мне тоже много чего обещали, – отрезал Конан и обернулся – узнать, что там с Рингой. Девушка по-прежнему неподвижно сидела в неестественной для человека позе, и, казалось, не испытывала никаких неудобств. Она пристально следила прищуренными золотистыми глазами за находившимися в комнате людьми, и киммериец вдруг вспомнил, что рабирийка называла своих сородичей «хищниками с обликом человека». Тогда он принял ее слова за преувеличение и обиду изгнанной из племени, но теперь понял – Ринга сказала чистую правду. Гули действительно были разумными животными, в силу непостижимой игры природы или утонченно-жестокой шутки богов получившими внешность, как две капли воды схожую с людской. Интересно, как рабирийка умудряется сдерживать живущего внутри нее зверя? Или он просыпается только после ее… кхм, обеда? До того, как Ринга столь пугающим способом прикончила сторожевого пса, она выглядела и поступала, как обычный человек, но потом на нее точно безумие нашло…