Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

Благое намерение осталось невыполненным. Кто-то опередил Хисса – некий моложавый тип, перемещавшийся с поразительной быстротой, несмотря на выпиравшее брюшко. Тип был облачен в некогда роскошные, а теперь слегка потрепанные одеяния лилового бархата с золотой канителью, сверкал начинающейся лысиной в обрамлении каштановых кудряшек, и мог похвалиться аристократически правильным профилем, свойственным уроженцам Офира. Речь его отличалась такой напористостью и быстротой, что собеседнику было проще уступить и согласиться, нежели возразить. Под градом обрушившихся на него слов почтенный Ионте только открывал и закрывал рот, как вытащенная на берег рыба. Вскоре трактирщик очень тихо удалился обратно за стойку, унося с собой увесистый кожаный мешочек и свои жалобы на судьбу.

Толстяк в лиловом пустынным смерчем двинулся к столу, откуда еще не успели вылезти Аластор и Хасти, оглушая присутствующих новым потоком красноречия. Речь его, украшенная многочисленными и разнообразными восхвалениями, сводилась к тому, что невместно подобным талантам прозябать по завшивленным кабакам, развлекая простецов, не способных по достоинству оценить высокое искусство, в то время как он, Амиль дие Кьеза, в состоянии предложить…

– Почтеннейший Амиль, а покороче можно? – взмолился Альс, ерзавший так, будто под ним разводили костер.

– Можно, – покладисто кивнул дие Кьеза. – Вы мне нужны. Оба. Для устроения представления. Любые хлопоты я беру на себя. Вы только поете и получаете свои честно заработанные золотые. Идет?

– Нет, – Ши Шелам вылез из-за плеча Одноглазого и наградил Амиля дие Кьезу, владельца лицедейской труппы, широченной улыбкой – так, по слухам, улыбаются своей жертве огромные водяные ящеры Черных Королевств. – Они не согласны. Но, может быть, эти одаренные господа передумают – когда мы услышим ваши предложения, обсудим их, увидим заключенный у стряпчего договор и узнаем, где именно им предстоит озарять мир блеском своих способностей. Если на тех давно прогнивших подмостках, что вы гордо именуете «амфитеатром», то говорю сразу – дело не сладится. Чем ваш кособокий шатер лучше этого прекрасного питейного заведения? Ровным счетом ничем. А вот если речь идет… – Ши сделал точно выдержанную паузу.

Все, включая Одноглазого и Аластора, уставились на воришку.

– Скажем, о небольшом выступлении перед цветом здешнего высшего сословия? – подхватил дие Кьеза, мгновенно уловив ход мыслей Ши. – Ограниченное количество мест, круглая сумма в качестве платы за вход и справедливая доля с общей выручки? Треть, согласны?

Ши состроил презрительную гримасу.

– Половина! – воззвал глава лицедеев, поднаторевший в искусстве торговли не меньше, чем в умении поражать воображение зрителей. – Никто не предложит больше!

– Дело не в деньгах, – отмахнулся вошедший во вкус Ши Шелам. – Настали времена мыслить шире! Много ли народу вместится в гостиную? Или на площадь перед вашим балаганом? Алмаз не оправляют в дешевую медяшку, и подлинный талант заслуживает большего! Гораздо большего!

– Ши, – придушенно зашипел Хисс, – уймись. Не зарывайся. Пусть Альс сам договаривается с этим брюханом, если захочет.

– Он договорится, держи карман шире! – на Ши Шелама снизошло вдохновение, его было не остановить. – Это небесноталантливый умник согласится петь за доброе слово, которое, как известно, в карман не положишь и на хлеб не намажешь!

«Небесноталантливый умник» рухнул на стол, закрыл голову руками и начал безостановочно хихикать, напомнив Хиссу известного городского сумасшедшего по прозвищу Улыба. Одноглазый Хасти покосился на веселившегося Альса со снисходительной благосклонностью, как на непутевого, но любимого младшего братца.

– Какое же вместилище вы сочтете подобающим? – оторопел дие Кьеза.

– Н-ну… – отступать было некуда, терять – нечего, и Ши выпалил: – Признаться, я думал о чем-то вроде Конного Поля…

– Спятил, – горестно охнул Хисс.

Его не поддержали. Амиль дие Кьеза в глубочайшей задумчивости теребил золотой позумент на рукаве. Переставший хихикать Аластор озадаченно прикусил ноготь, а Диери Эйтола, прятавшаяся за широкой спиной Малыша, вдруг заявила:

– Ши прав, замечательно может получиться! Скачек этой луной все равно нет, Ристалище пустует, стало быть, дохода не приносит. Пообещайте месьору Рабилю часть будущих барышей, и он с удовольствием предоставит вам Поле в найм денька на два-три.

И, к вящему ужасу Змеиного Языка, компания начала увлеченно прикидывать, каким образом из шадизарского поля для конных бегов можно сделать место выступления певцов и где раздобыть средства, достаточные для первоначальной оплаты найма Ристалища.

Третью седмицу Шевди иль'Харсун, младший помощник домоправителя в имении магика Рилеранса Кофийского, жил в непрекращающемся страхе за свою шкуру. Полученные за наводку сорок восемь империалов обошлись ему слишком дорого, лишив сна, аппетита и уверенности в завтрашнем дне. Шевди уже начинал подумывать о том, чтобы сменить работу, хотя одна мысль о расставании со столь выгодным местом приводила его в глубочайшее уныние. Три седмицы подряд он призывал все известные ему проклятия на головы неудачливых грабителей, поднявших среди ночи такой тарарам в библиотеке – хотя им было настрого велено вести себя тише мыши.

И теперь днем и ночью Шевди трясся в ожидании – вдруг хозяин, его зловредная и проницательная магичность Рилеранс, узнает, кто именно из его прислуги обеспечил ворам беспрепятственный вход в поместье? На что, спрашивается, он надеялся, польстившись на звонкие монетки? Ведь своими глазами видел, как магик безошибочно вычислил повинного в приписках к счетам или того недоумка, украдкой прибравшего со стола хозяина драгоценный пенал из мореной черешни.

Бежать, бежать отсюда! Прихватить накопленные сбережения и что-нибудь эдакое в качестве прощального подарка – и бежать! Раствориться среди городских переулков, навсегда заречься иметь дело с колдунами!

Колебания гибельны. Это иль'Харсун осознал в тот миг, когда на кухню, где он рьяно торговался с поставщиком мяса, ввалился долговязый желчный Цефат, старшина охранников и громогласно рявкнул:

– К хозяину, бегом!

Как показалось Шевди, рожа у охранника была более злорадной, чем обычно. В прискорбную ночь ограбления Цефат был среди тех, кто отправился узнавать причину загадочного шума в книжном собрании. Воры подкараулили его среди полок и натянули на голову мешок, наполненный «отрыжкой демона» – смесью желтого лотоса, толченого перца и благовоний, мгновенно погружающей человека в царство снов. На следующий день Цефат маялся головной болью, оглушительно чихал и сулился изловить взломщиков, а потом устроить им такую взбучку, что весь Шадизар содрогнется от ужаса. Про себя Шевди посмеивался над угрозами – вряд ли Цефату удастся отыскать пронырливую девицу Линни и ее рыжего дружка. Ищи, как говорится, ветра в поле.