Ольга Погодина - Небесное испытание

Он послушно попятился и осторожно вернулся к юрте. Ему показалось – или рядом с палаткой Элиры мелькнула какая-то длинная, стелющаяся по земле тень?

Нащупав меч, он осторожно присел в углу, не сводя глаз со входа, готовый броситься на любого, кто войдет. Ожидание показалось бесконечным.

Вдруг раздался громкий хлопок и, казалось, сквозь каждую щель в юрту снаружи ударил белый ослепительный свет. Высокий протяжный вой потонул в нарастающем грохоте. Янира и Нарьяна проснулись.

– Илу… – начала было Нарьяна, но рука Илуге закрыла ей рот, отбросила обратно в постель. Он подгреб под себя и Яниру, упал на них сверху, закрывая своим телом. Земля тряслась. Бьющий в щели свет теперь стал неровным, словно в нем извивались какие-то гигантские змеи. Потом все стихло, и довольно долго они лежали, не смея дышать, в густой, пахнущей почему-то грозой тишине.

– Это я. – Элира предусмотрительно назвала себя, прежде чем войти, так как у входа ее встретили три клинка.

Жрица не выглядела раненой, но, казалось, разом постарела на несколько лет. В углах рта залегли угрюмые морщины, руки тряслись.

– Ч-то… это было? – осмелилась спросить Янира.

– Мне больше нельзя здесь оставаться, – глядя на Илуге, сказала жрица. – Они нашли меня, и мне пришлось применить магию. Это были гхи. Они не знают устали и будут преследовать меня, пока не убьют.

– Кто это такие – гхи?

– В Ургахе есть одна очень малочисленная тайная секта, существующая с незапамятных времен. Они поклоняются горным демонам, чье предназначение – убивать все живое. Ее послушники служат не своей жизнью, как большинство монахов в Ургахе, но своей смертью.

– Как это? – удивилась Нарьяна, невольно поежившись.

– В момент посвящения послушника убивают на алтаре, – ровно ответила Элира. – Однако с помощью специальных заклинаний его душу связывают вместо тела… с каким-нибудь магическим предметом и придают ей особые свойства. Душа сохраняет память тела, а послушников тренируют для убийства. Предназначение гхи – убивать по приказу своего настоятеля. Князья Ургаха иногда, очень редко, прибегали к помощи гхи.

– Армия воинов-призраков? – переспросил Илуге. – Это воистину… устрашающий союзник…

– В уплату они всегда требуют детей – мальчиков, – чтобы превратить их в гхи. Обращаться к ним равносильно детоубийству, – отрезала жрица.

– Как тебе удалось с ними справиться?

– Гхи не едят, не пьют, не знают устали и могут передвигаться по воздуху. Однако, как и все порождения тьмы, они не выносят яркого света. Я их ослепила. Но это ненадолго.

Илуге с опаской глянул туда, где сквозь полог юрты просвечивала темнота.

– Они… вернутся?

– Свет, созданный мной, причинил им боль… ранил их. – Она говорила все более неохотно. – Однако убить их этим мне не хватило силы. Сейчас они вынуждены вернуться к своим «телам» и пройти обряд, который возвратит им… целостность. После этого они вернутся.

– Они могут убить еще кого-нибудь? – с откровенным страхом спросила Янира.

– Гхи посылают, точно определив их жертву. Они не видят так, как видят люди, и не мыслят, как люди. Они идут по следу своей жертвы, подобно волкам, улавливая ее магический запах. Ничто более не интересует их.

– А кто… их жертва? – решился спросить Илуге.

– Скорее всего я, – пожала плечами Элира. – Они могли послать их за тобой, но никто не может передать им твое «описание». Только имя. – Она помедлила. – Кроме меня. Если они… доберутся до меня, они смогут его у меня получить.

– Каким образом?

Элира нехорошо улыбнулась.

– Тебе лучше не знать каким, – после длинной паузы она добавила: – И мне тоже.

Воцарилось долгое тревожное молчание. Обе девушки невольно придвинулись друг к другу.

– Илу!.. – В юрту влетел Баргузен, встрепанный, с незавязанными ремешками на сапогах.

– Молчи! – прошипел Илуге. – Не произноси наших имен!

– Что это было? Совсем рядом? Ты видел? В становище переполох – никто не может объяснить, что происходит?

– Потом, – раздраженно отмахнулся Илуге. Он видел, как по лицу жрицы пробегают, словно рябь по воде, какие-то странные чувства.

– Что-то еще? – осторожно спросил он.

– Я думаю… Утром мы получим ответ, – загадочно сказала она и неслышно вышла.

…Ночь они провели, поминутно просыпаясь, вскакивая и заново будя друг друга. В глазах обеих женщин читался откровенный страх, несмотря на то, что обе храбрились и не снимали рук с рукояти своих мечей. Баргузен, посерьезнев после разъяснений, которые из них вытянул, тоже изо всех сил боролся со страхом. Илуге же чувствовал себя очень странно: словно холодный воздух из щели, он чувствовал вокруг себя сгущающееся дыхание смерти. «Трещина расширяется», – сказала Элира. Орхой Великий покинул их, но Илуге чувствовал, что если не в его теле, то в его душе осталась какая-то еле заметная щель, из которой сейчас тянуло этим холодом.

Утром в становище пришел на взмыленном коне посланный Элирой бритоголовый монах – и мир Илуге перевернулся в очередной раз. Но на этот раз – до основания.

– Они посадили ее в клетку на дворцовой площади? – не в силах поверить, повторял он. – Без одежды, питья и еды? За что?

– Она нарушила обет. В школе Гарда жрицы приносят обет целомудрия, – от этих слов Элиры у него внутри все завязалось в узел.

– То есть… князю стало известно, что Ицхаль Тумгор… моя мать… про меня, – невнятно проговорил Илуге. Каково это – даже еще не обретя матери, узнать, что стал причиной ее смерти?

– Да. Монастырь сожжен. Настоятельница совершила самоубийство, чтобы не выдать нас. Она оставила мне сообщение в заранее уговоренном тайнике. Судя по всему, обо всем стало известно после боя у перевала Тэмчиут.

– Значит, эти ургаши действительно узнали меня… – прошептал Илуге.

– Может быть, она еще жива? – дрожащим голосом спросила Янира. – Может быть, ее еще можно спасти?

– С того дня прошло уже двадцать дней. – Слова Элиры падали, как камни.

– Она мертва, – безнадежно сказал Илуге. В горле застрял комок.

– Твоя мать туммо – обладающая внутренним огнем. – Жрица старалась говорить отчетливо, но Илуге видел, как побелели ее сплетенные в замок пальцы. – Она может находиться на холоде… долго. Никто не знает, насколько долго. – Она предупреждающе подняла руку, увидев вспыхнувшую в его глазах надежду.

– Тогда я должен идти за ней. – Это не было вопросом.

– Ты можешь погибнуть за то, что уже не будет иметь смысла, – проронила ургашка. Но Илуге уже понял, что она пойдет с ним.

– Я пойду с тобой! – Баргузен вскочил.

– И я тоже! – одновременно выкрикнули обе девушки. Илуге ожег обеих сердитым взглядом.

– Одному тебе не справиться. – Жрица словно что-то прокручивала в голове. – Нужны… воины… двадцать… тридцать… да, тридцати будет достаточно. И столько же запасных лошадей. Но даже с этим шанс у нас слишком маленький. Ты должен действительно подумать, стоит ли брать с собой людей на верную гибель, и самому лезть в расставленную князем ловушку. А это, несомненно, ловушка.