Сергей Чичин - Хундертауэр

— Цепь.

— А?

— Цепь отдай.

— Вроде здоровый мужик, а о побрякушках заботишься, как салонная модница, — укорил Чумп, нехотя извлек откуда-то (вроде и рукавов нет — где прятал?..) золотую генеральскую цепь и с тоской во взгляде вернул владельцу. — Слушай, оба же знаем, что в конце концов сопру, долго еще ломаться будешь?

— Я все надеюсь, что тебя прибьют раньше.

— Ххе! — Чумп похлопал по боку, еще совсем недавно разваленному широким копейным острием. — Мечтать не вредно. Особенно теперь! Когда ты рядом, я уж постараюсь, чтобы все плюхи пришлись по адресу.

— Генераааал!.. — донесся издалека сдавленный голос Хастреда. — Иди сюда… И быстро!

— Что еще? — рявкнул Панк раздраженно. — Гнома ловить надо!

— Надо. Проблемы!

— Я схожу, — вызвался друид, дотоле топтавшийся за спиной Панка.

— Вот ты не ходи! — откликнулся книжник тревожно. — Очень не ходи! Ну то есть совсем. Генерала мне или тех, в железе которые. Или даже всех сразу.

— Вот не было печали! — ухнул генерал. — Лады, схожу гляну. Хайн! Кижинга! За мной. А ты, хитромордый, забирай остальных и чтоб мне нашел и Вово, и гнома! Понял, нет?

— А смысл жизни не найти? — возмутился Чумп. — Как раз, слыхал я, мудрецы в таких темных подвалах его и ищут.

— Найдешь — оставь себе. Мне чужого не надо!

Замелькали, проплывая мимо, плиты стен. Генерал шагал размашисто, печатая шаг и мерно дыша через нос, отчего ноздри его раздувались как мехи холмовой кузни. Где-то слышал, что ровное дыхание позволяет унять колотье в боку. Похоже, что врали: кололо все сильнее, более того, чем медленнее двигался, тем чувствительнее. А дел-то, прав был Чумп, непочатый край! Гнома поймать, город от его прихвостней очистить, разобраться еще, кто там в ворота долбится, и убедить их перестать… Если они до тех пор не вломятся.

— Стоп! — гаркнул за спиной друид, догнал и ухватил за виски. Генерал возмутился было, собрался не глядя сунуть локтем в душу, но пока выносил руку — прострелило в ребрах, а от пальцев Зембуса разлился приятный холодок, хлынул по жилам, изгоняя боль, усталость, измотанность. За несколько секунд генерал осознал себя словно заново родившимся, или по крайней мере только что выбравшимся из корчмы после освежающих двухдневных посиделок в любезной его сердцу компании. Правда, теперь перекособочился сам целитель.

— Экая ты бочка бездонная, — пробурчал он недовольно. — Ну все, на сегодня я отколдовал свое. Дальше только мечом…

— А раньше не мог? — генерал покрутил головой, забросил руки за голову и покрутился в поясе туда и сюда. Мышцы работали исправно, более того — с давно уже не вспоминаемой легкостью, словно друг деревьев тихой сапой стащил с генеральского загривка груз десятка-другого последних лет. — Я уж и не помню, чтоб так себя чувствовал! Даже когда просыпаюсь по утрам — и то, это самое, башка трещит, в глотке сухо, ноги дрожат, в затылке звенит, и если изжога не мучает — уже счастье! Пока служил — такого не было. То ли штатские вообще скорбны всеми болезнями, то ли спать надо больше…

— То ли не пить на ночь, — закончил друид устало. — Свободен, отец-командир. Столько магии поглотить — в жизни такого не видел! На тебя не напасешься.

— С пивом я тебе еще не такое покажу!

Генерал бодро свернул в поглотивший Хастреда тоннель, не удержался, подпрыгнув на ходу, и стукнулся макушкой о каменный свод. Излишки здоровья, похоже, регулируют сами себя, истекая из организма сразу после поступления!

Хастред нашелся совсем недалеко — перед высокой, под самый потолок, открытой настежь решеткой. Стоял книжник странно — напряженно пригнувшись, выставив перед собой топор и стараясь не шевелиться.

— Чего там? — раздраженно рявкнул ему в спину генерал.

— Подойди поближе. И без резких движений…

Что-то шевельнулось в темноте за решеткой, и Панк, остановившись, вгляделся туда. Не сразу разобрался в увиденном, а когда наконец присмотрелся — зашевелились волосы на голове. В просторной комнате царила непонятная туманная серость, вроде бы более светлая и разреженная, нежели общий подземный мрак, но непроницаемая для взглядов. В глубине этого серого возвышалось нечто крупное и круглое, смахивающее на поставленное на ребро огромное блюдо, а перед ним неуклюже ворочалась массивная туша, растопырившая во все стороны угловатые суставчатые лапищи. Генерал приблизился еще на пару осторожных шажков и обнаружил, что туша состоит из огромной башки с фасеточными глазищами и срощенного напрямую с нею брюшка, а серость вокруг обязана своим происхождением обильным полотнищам паутины, затянувшей всю комнату.

— Это ты верно шамана отмазал, — признал генерал дрогнувшим голосом. — Бросится? Вон какая лошадь здоровая!

— Вроде не видит, — напряженно отозвался Хастред. — И не слышит. Ухов-то нет… Видишь запор?

Генерал присмотрелся: на стене беспомощно висел мощный запорный крюк.

— Гном скинул, что ли?

— Не иначе. Чтоб эта тварь на нас выползла… Я попробую решетку захлопнуть.

Книжник осторожно вытянул перед собой топор на всю длину рукояти, дотянулся лезвием до решетки… Генерал застыл, даже дышать перестал: уж больно не хочется лезть на это чудище! Если друид по молодости где-то с такой страшилой переведался, неудивительно, что с тех пор к ним никакой приязни не испытывает. И удивительно некстати нарисовался в коридоре Хайн со своим неумолкающим рокотом в груди и топаньем столь тяжеловесным, что паучара встрепенулась и сделала пару крадущихся шажков к решетке.

— Застынь! — просипел генерал беспомощно — сам не понял, к какому из двух чудищ обратился, но замерли оба. Хастреду этого хватило, чтобы потянуть топор на себя. Решетка скрипнула и качнулась, перегораживая коридор. Паук, однако, в это время решил перейти на ознакомление с миром гоблинским контактным методом и рванулся навстречу неприятностям бодрым галопом застоявшегося плотоядного. Тяжеленная туша врезалась в решетку, заставив ее захлопнуться и заходить ходуном с тонким дребезгом. Книжник упорхнул далеко назад с поистине воинской прытью, на ходу пробурчав что-то вроде «пост сдал». Хайн же, будучи простым, лишенным предрассудков парнем, одним прыжком добрался до решетки и сплеча шарахнул по ней кистенем. Тяжеленные гири филигранно вписались между прутьями решетки и, раскроив пауку жвалы, послали его в полет кувырком к тому самому огромному блюду в центре зала. Туша исторгла из препятствия легкий монотонный гул и, сочно ляпнувшись на каменный пол под ним, заскрежетала бесконечными суставчатыми лапами, делая попытки подняться на них.

— Запри решетку! — рявкнул Хастред из безопасного отдаления.

— Щас! Сперва добью!

— Успеешь добить, делай что сказано! — прикрикнул генерал, сам сунулся к решетке, замкнул ею коридор и наскоро набросил крюк. Пока этим занимался, разглядел в глубине комнаты разбросанные по полу черепа, пару чахлых коконов, свисающих с потолка на толстых, как корабельная пенька, паутинных нитях… Похоже, эту зверушку гномы голодом не морят. Для чего, интересно, такую мразь завели? Никогда за гномами не водилось славы лихих зоологов, чтоб предположить, что так просто, за красивые глаза! Хотя глаза и впрямь красивые — громадные, составленные из сотен крошечных ромбиков, переливающиеся в темноте множеством бликующих оттенков — от самого тусклого до пронзительно желтого… Кто тут сказал, что гоблины не ценят красоты?!