Сергей Чичин - Хундертауэр

Альграмар меж тем наложил на клинок левую руку и что-то неслышно заговорил.

— Ого, — вздрогнула Тайанне, приглядевшись к его шевелящимся губам. — Ну да, можно было предположить. А вы еще беспокоились…

Клинок немедленно налился серебристым светом, а первые всадники приблизились к эльфу на пару сотен футов и, видимо на волне раздражения, тоже схватились за сабли.

— Большая ошибка, — буркнула эльфийка. — Могли бы и мимо проехать.

Альграмар вскинул рапиру и коротким полосующим движением перечеркнул воздух — раз, другой, третий… По взмаху на каждого. Генерал собрался было сострить, что мол герой, и меч держит почти правильно, только подойти забыл, но пока собирался — увидел следствия мечемахания и прикусил язык.

Короткие серебристые линии вспыхнули на пути каждого из всадников, и каждый из них, с ходу влетев в возникший в воздухе разрез, незамедлительно канул в нем — вместе с конем, кепкой и уже выдернутой шашкой.

Разрезы в воздухе немедля сомкнулись, и вот уже Альграмар оказался снова один среди поля, и рапира в его руке излучала то же ровное серебряное сияние, а глаза цепко шарили по остальной массе гзуров, продолжавшей наступать на рысях.

— И куда они подевались? — осведомился Хастред по возможности небрежно, стараясь не обнаружить, что сердце его колотится ныне о голенища сапог.

— А хрен знает, — жизнерадостно отозвалась Тайанне. — Так не поймешь. Мало ли, какой ориентир подставил в формулу.

— Навсегда пропали?

— Да нет, ты чего, совсем темный? Обычное перемещение в пространстве. Вектор, если не ошибаюсь… — эльфийка прикусила губу, сморщилась и наконец махнула рукой куда-то на северо-запад. — Про расстояние и не спрашивай. Далековато будет, вернутся не завтра… если вообще вернутся. В тех краях, помнится, такие бароны…

Обозначенный кивком барон гордо подтянул штаны и выпятил грудь, брюхо и челюсть.

— Там разберутся. Там Морт остался, это, конечно не гоблин, но тоже мало не покажется. Хотя мы ж ему письмо сочинили — помнишь, грамотей? — чтобы выбирался на подмогу. Если уже выдвинулся, а на подъем он скор, то тылы, выходит, и не прикрыты.

— Где ж он в вашей глуши найдет второго Хастреда? — покривился Чумп. — Еще и такого, чтоб не только читать умел, но и разобрал почерк нашего?

— Почерк у меня каллиграфический, — сурово отрезал Хастред. — Если ты когда-нибудь научишься так красиво кружева спарывать, считай, жизнь прошла не зря.

Гзурусы меж тем разобрались в ситуации и для начала выпустили вперед арбалетчиков. Меткостью те никогда не страдали, но несколько болтов все же положили удачно — так, что в воздухе вокруг Альграмара отчетливо обозначился прозрачный щит, от которого стрелы и поотлетали. Звона за дальностью слышно не было, но у богатого фантазией Хастреда от него аж зубы заломило. Физиономия эльфа покривилась, как от брюшной маеты — забава, похоже, его не потешала. Зато клинок меча в его руке засиял еще интенсивнее, превращаясь в игольно-тонкий луч белого света. Само изображение мага затряслось мелкой частой дрожью и начало скручиваться по центру, как подхваченная водоворотом тряпка.

Тайанне впилась в обшивку борта так, что обломала, не заметив, половину ногтей, а остальную половину благополучно вдавила в древесину на всю данную природой длину.

— Разошелся, — прошипела она под нос, заставив генерала в очередной раз призадуматься, почему же он все-таки не пошел себе воевать в Дэмаль, где этих эльфов от века не бывало, да и магов, судя по предлагаемому скромному жалованью, не предвиделось. Вот же взяли моду — боевого офицера пугать!

Гзурская конная лава резко прибавила ходу, накатываясь на эльфа широким фронтом — и Альграмар, насколько гоблинам удалось разглядеть в уже распадающемся на клочья фокусе дальновидения, одним широким круговым взмахом перечеркнул всю приближающуюся к нему линию кавалерии.

— Держитесь! — взвизгнула Тайанне и дальше понесла уже на незнакомом ни генералу, ни даже Хастреду языке, который в других условиях порадовал бы своей мелодичностью, но в исполнении рыжей злюки звучал как очередной набор грузчицких идиом.

И начался бедлам.

Накатила и затопила пространство от горизонта до горизонта тяжелая, непрошибаемая тишина, и в этой оглушающей тишине потонули вопли разъяренных гзуров, выразительный плеск гоблинского сквернословия и даже хруст взламываемой палубы. Корабль тряхнуло, как сам генерал однажды тряс с перепою полковое знамя в надежде скинуть с него трусливого ординарца, плохо начистившего медали. Генерала швырнуло назад, он хряпнулся всей спиной о мачту, выброшенной в сторону рукой поймал летящего мимо Чумпа. В глазах ущельника таким ярким огнем горела жажда мести тому, кто втравил его в эту аферу, что Панку стало слегка не по себе, потому руку он разжал и позволил соратнику свободно катиться дальше. Успел еще заметить на физиономии Чумпа промелькнувшее уважение к хорошей реакции, но загордиться уже не успел: в брюхо его с маху врезались двести с лишним фунтов учености, причем, как и подобает правильному гоблину, крепкой головой вперед. Генерал охнул. Не то чтобы его было впечатлить такими мелочами, но каково коварство! Он сгреб Хастреда за шкирку, вздернул к себе лицом и собрался было громогласно просветить насчет поведения в обществе, но завидя перекошенную нешуточным страхом физиономию враз забыл о своих благих намерениях. Книжник мельком глянул на него дикими глазами, проорал что-то, так генералом и не расслышанное, сам смекнул, что ныне не больно-то докричишься, энергично махнул граблей куда-то за генеральскую спину и, отпихнувшись от отца-командира, дернулся обратно на нос корабля. Тайанне стояла там, словно воткнутый в палубу гвоздь, впившись руками в борт, и судя по тому, как ходуном ходили под копной волос ее длинные уши — что-то продолжала вопить прямо по курсу. Слышать, что она может изрекать в такой ситуации, генерал решительно не пожелал, тем более что и сам неплохо представлял, какие слова рвутся с языка в такой момент. Ну все у этих эльфов не слава богам! Да чтоб гоблины-родственники начали такие безобразия разводить! Нет, все беды от эльфийского долгожительства, это факт. Когда за прошедшую тьму времени твой род успевает размножиться сотни раз, в отцово-детишечных отношениях устанавливаются рано или поздно какие-никакие, а традиции взаимопонимания и уважения. А у этих — ну откуда взяться полезному опыту, если последний раз ты, как этот вот Альграмар, учил свое дитё субординации чуть ли не в эпоху Хранителя?

Вставшая торчком палубная доска пребольно мазнула генерала по уху. Панк ухватился за пораженное место. Небось не брюхо, коим не раз случалось оглобли принимать, ухо — оно деталь деликатная, болезненная! С изумлением обнаружил, что коротко стриженные волосы под пальцами рассыпаются невесомым пеплом. Вот откуда растут корни загадочной фразы «сгорел на работе»! К удивлению своему не обнаружил никакого пламени, только воздух над палубой свивался в тугие колеблющиеся струи, а сама палуба оказалась разворочена самым чудовищным образом, словно делегация кобольдов, поспешая из трюма по делам неотложной надобности, рванулась к поверхности напрямки. Правда, кобольд в поле зрения был один, да и тот половинчатый, но выглядел живописно — висел, уцепившись одной рукой за перильца мостика и зачем-то держа во второй лапе вырванное с мясом штурвальное колесо. Ноги его потешно болтались выше головы, словно воздушным потоком бедолагу норовило подать в самые небеса. Генерал уже неплохо знал Вово, чтобы без колебаний объявить всякую силу, гораздую перевернуть его вверх тормашками, высшей магией. Или двумя троллями.