Кирилл Довыдовский - Черная Земля

– Опять эти.

Путь преграждало пять или шесть закутанных в ткань существ. Внешне они ничем не отличались от тех, что мы видели раньше. Разве что те первые, ни на что не отвлекаясь, шли куда-то вперед, эти – напротив, очень сосредоточенно суетились вокруг… чего-то. С сотни метров не разглядишь.

– Пройдем мимо, – сказал я. – Вроде они не агрессивны.

Карлики крутились вокруг небольшой деревянной тележки. Впереди, запряженное парой веревок, стояло… лошадь – ну, или что-то выполнявшее те же функции. Четвероногое туловище, как у собаки, только не обычной, а лысой, костлявой и очень-очень апатичной. Мощный позвоночник по всей длине спины выступал наружу сантиметров на двадцать, вырастая из туловища, он по неподвижной шее опускался к земле. Крохотная голова была обречена вечно смотреть вниз. Даже не себе под ноги, а просто в землю.

– Я же говорил, что они ее жрут.

Пучками карлики укладывали на телегу «пшеницу». Только не золотую, а зеленую – в толстом слое какой-то тошнотворной жижи.

Не сговариваясь, мы обошли телегу по максимальной дуге. И остановились перед самой широкой проплешиной в поле из тех, что успели здесь увидеть. Я понял, что попал на «рынок». Минуту я с этим сумасшедшим чувством боролся, потом стало ясно, что это бесполезно.

Укутанных в ткань малышей было много – не меньше пяти десятков. И каждый чем-то сосредоточенно занимался. Около трети собирали урожай. Колоски откапывали, увязывали в пучки, полоскали в черных бочонках, судя по всему, с зеленой жижей, и складывали на телеги. Еще треть карликов меняла и ремонтировала жуков. Именно эти трудяги казались попавшими на Черную Землю с какого-нибудь Туалонского базара. Вместе с товаром: многочисленными черными бочонками и прилавками – теми же телегами. Ощущение городской площади было бы полным, если б не звуки. Карлики и «собако-лошади» молчали, все остальное густо шуршало.

– Они в них ковыряются, – пожаловалась Кесса.

На ближайшей к нам тележке пара карликов меняла отмершие «детали» на шевелящиеся. Стол был заставлен бочонками: с дергающимися лапками черными кусками кузнечиков, с машущими крыльями половинками стрекоз, со стеклянными шарами, с черным песком, с крупными глазами, явно бывшими прежде чьими-то конкретно. С десяток мертвых «комаров» лежали в центре стола. Из инструментов: кинжал, пара штырей, кривые иголки, моток серых ниток.

Взяв жука в руку, тонким кинжалом карлик уверенно разделывал его. Как-то определив «поломку», испорченную часть он отправлял в отдельный бочонок. Затем кинжалом и с помощью запасных деталей собирал жука заново. После бросал его урну с черным песком. Когда «ломался» глаз, карлик брал новую стрекозу, срезал ей голову – обычную, как у термилионских насекомых, – и ужу другую прилеплял к сочащемуся слизью отверстию и наскоро пришивал. Ткнув острием в стальной стрекозий живот и разрезав кузнечику спину, мастер соединял их. Матово-черный шар меняли так же, но только без ниток. Вскрытое брюхо принимало его с негромким «хлюпом».

Належавшись в черном песке, «комары» взлетали.

– Меня сейчас стошнит…

– Не стошнит. Сначала нужно съесть что-нибудь. Гм… а вон там не еда?

На другой телеге, возле которой карликов не было, стояли все те же черные бочонки, только, как минимум, раза в два шире и выше – объемнее. Собственно, потому я подумал, что в них должна быть еда. Чем ее больше, тем правильней.

– Я сомневаюсь, – протянула Кесса, но было поздно. Слово прозвучало. Кесса, будучи девушкой, я думаю, любила худеть. А вот я с каждым днем страдал сильнее.

Ступать на рыхлую землю, которая, я знал, кишит тысячью мерзких созданий, совсем не хотелось, но я уже чувствовал запах еды. Точнее, не запах – пахло, как и прежде, сухим теплом, – а дух. Я ощущал ее присутствие. Конечно, это вполне могло быть первым признаком голодного помешательства, но я верил в обратное.

Я уже почти шагнул, как вдруг увидел: к «еде» направились несколько карликов. Обеденный перерыв?

– Ладно, – взял я себя в руки, – посмотрим, будут они есть или нет.

– Это все равно может быть отравой, – заметила Кесса.

– Вряд ли. Они ходят, дышат, урожай собирают, значит, и есть должны, как люди.

– Кимцы тоже ходят, а едят знаешь что?

– Что? – Любой разговор о еде был мне интересен.

– Тартовых опарышей, например.

– И как? – Название не о чем мне не говорило.

– Очень вкусно!

И чего так орать? Гм… видимо, она уже приближалась к тому состоянию, в котором последнее время пребывал Мик. Каждое слово давалось с трудом.

– Ладно, если там есть что-то съедобное, я принесу. Ждите здесь.

Не дождавшись, пока карлики доберутся до бочек, я подошел ближе. Чтобы, в случае чего, не опоздать к раздаче. Они подошли к бочке и… столкнули ее на землю. Внутри было пусто.

«Сожрали уже», – мелькнула в голове паническая мысль.

А вдруг на дне что-то осталось?

Я ринулся к бочке, но, не добежав метра, остановился. Стало ясно, что она не для еды. Земля поблизости от нее вспучилась – я отступил на пару шагов, – внутрь полезли жуки – те, что заменяли дождевых червей. Карлики поставили бочку на дно, как только она заполнилась наполовину. Жуки продолжали лезть. Ручейки на стенках вместилища пропали только минут через пять. Впятером водрузив наполненный до краев сосуд обратно на телегу, карлики опрокинули и вторую бочку. Наружу вырвалось целое полчище насекомых. Жуки тут же принялись вгрызаться в землю. Большего мои нервы выдержать не могли.

Я побежал к другим телегам – с самыми маленькими сосудами: черными горшочками с плотными крышками. Они стояли у самой пирамиды. Никого из карликов рядом не было. Протянул руку: открыть? Внезапно, я почувствовал: кто-то стоит рядом со мной. Чуть повернувшись, я едва не наткнулся на темный балахон. Карлик стоял вплотную, он смотрел на меня не отрываясь.

– Э…

Я растерялся. И чего он хочет? Вряд ли полакомиться моими внутренностями – это бы я почувствовал. Или нет? Рука опустилась сама по себе, легла на рукоять.

Оказалось, карлик только этого и ждал. Чуть оттолкнув меня – легкое касание потрясло до глубины души: настолько я не ожидал его, – он встал вплотную к телеге, взял горшочек в руку – тот самый, к которому тянулся я – и, отведя сосуд подальше от себя, поднял крышку.

Внутри оказалось пусто.

Секунду я тупо смотрел. Неужели снова жуки?!! Но сколько туда влезет? С дюжину подземных, а «комар» и вовсе только один… Горшочек продолжал мирно лежать на пушистой ладошке малыша, – и в это время загудела пирамида. Черная краска, в мгновение оголив конус, взвилась в воздух. Пыль дрогнула один раз, второй, резко перемешалась – и плеть черных крошек устремилась вниз, ко мне.

Чертов карлик стоял слишком близко – невозможно было поставить щит, не задев его, а я не мог напасть первым. Пятиться на большой скорости очень сложно, – оставалось два шанса: упасть или отпрыгнуть в сторону.