Олег Авраменко - Власть молнии

Вот в этой крепости их и заточили… То есть, нельзя сказать, конечно, что посадили под замок. После переправы Михайло сразу известил о всём произошедшем тысяцкого. Остромир явился незамедлительно, разместил обоих гостей в хороших светлых комнатах, а сам, в сопровождении сотника, отбыл в Киев — как поняли друзья, столицу этой страны, которая называлась Русью. С Карсидаром и Читрадривой были внимательны, предупредительны, отменно кормили, верный Ристо был ухожен. До неудачного «эксперимента» по обнаружению второго входа в пещеру Карсидар мог наведываться на конюшню, прогуливаться по крепостным стенам, вволю любоваться окрестным пейзажем, а Читрадриве даже теперь разрешалось ходить по городку в сопровождении приставленных к ним слуг.

Приложив немалые усилия, друзья разобрали местное наречие и уже могли довольно сносно объясняться с русичами, поэтому Читрадрива приносил с каждой прогулки какую-нибудь интересную новость. Например, третьего дня он выяснил наконец, кто такие древляне, после чего сдержанно отчитал Карсидара за бессмысленное враньё Михайлу. «Древлян, древлян, — передразнил он. — Видишь, что за древлян?! Понимаешь теперь, как подозрительны твои слова?» А вот насчёт Хорса дело обстояло похуже — некоторые при упоминании этого имени плевались и делали странное движение правой рукой, некоторые же толковали нечто невразумительное насчёт света…

За подозрительной парочкой самозванных древлян зорко следили, глаз с них не спускали денно и нощно. Оружие, разумеется, вежливо предложили не носить. Карсидар решил воспользоваться вынужденным бездельем и дать Читрадриве несколько уроков фехтования, используя тяжёлые длинные палки. Однако на второй же день явился вездесущий Ипатий и, угрюмо ворча, попросил их бросить эту «забаву». В общем, они оставались под наблюдением, поскольку…

— Ты прекрасно знаешь, что русичи тебя боятся, — сказал Читрадрива и добавил с чувством:

— Ещё бы им не бояться! Уважают они тебя, твою силу и могущество. Может, Михайло с Остромиром берегут таким образом дорогого гостя…

— Не берегут, — оборвал Карсидар речь гандзака. — А берегутся сами. Узкоглазый серёжку оттяпал…

Опять зачесалось под повязкой, и он потрогал кармашек пояса, где лежала драгоценная вещичка.

— …вот они и пытаются защитить себя. Понимают, что если не сделать этого, если хоть пальцем тронуть нас — я им покажу!

— Если бы ты действительно хотел им показать, то уничтожил бы вслед за татарами. Разве нет?

— Что правда, то правда, — вздохнул Карсидар. — Но они ведь ничего плохого нам пока не сделали, да и внешне похожи на нас… Гм. Особенно на тебя, — он шутливо поклонился русоволосому и голубоглазому Читрадриве. — А уж каким удачным именем я тебя наградил. Дрив-древлянин!..

Тот фыркнул:

— Лучше не напоминай! А насчёт службы у князя подумай, не отказывайся заранее.

— Там посмотрим, — ответил Карсидар немного задиристо. — Вот вернётся наш благодетель Михайло…

Они вздрогнули, одновременно посмотрели в окно, а затем друг на друга. Со двора доносился отчётливый конский топот.

— Ты что, и события предугадываешь? — спросил Читрадрива.

Заскрипели петли тяжёлых ворот, во двор въехал небольшой конный отряд. Среди прибывших нетрудно было различить фигуры тысяцкого и сотника.

— Явились, не запылились, благо пыль дождём прибило, — проговорил Читрадрива. — Ну что ж, скоро нас призовут в гридницу. Узнаем, что решил насчёт колдуна и его подручного местный правитель.

Однако гандзак ошибся. За ними не прислали ни до обеда, ни после. Только вечером явился Ипатий и угрюмо буркнул:

— Ну, Хорсадар, Дрив, ступайте оба к Остромиру. Ждёт он вас.

Гридница была длинной прямой комнатой на манер парадного зала, только поменьше и не с каменными стенами, а с деревянными. Возможно, так строили из-за прохладного климата, ведь в деревянном доме теплее. «Думали, едем на юг, отогреемся, а тут, оказывается, хуже, чем в Орфетанском крае», — твердил гандзак, недовольный тем, что им с Карсидаром запретили драться на палках (эти упражнения согревали).

К стене гридницы прислонился Михайло. Он был без доспехов, но с мечом. А на стуле с высокой спинкой развалился нарядно одетый тысяцкий. Правда, спинка такой высоты лишь подчёркивала малорослость коренастого широкоплечего Остромира, и, несмотря на всю серьёзность момента, Карсидар едва сдержал улыбку.

— Эй, Ипатий, проверь, нет ли кого за дверью, — обратился сотник к бородачу, вошедшему в комнату вслед за Читрадривой и Карсидаром.

Ипатий выглянул за дверь, отрицательно мотнул головой и остался стоять около входа. Кроме них ни в гриднице, ни около неё никого не было.

— Хорошо. — Остромир подобрался, даже привстал немного на стуле, чтобы казаться выше, и сказал гостям:

— Слыхал я, что вы научились говорить по-нашему. Так?

— Верно, научились, — подтвердил Карсидар.

В глазах тысяцкого мелькнуло изумление. Он задумчиво подкрутил левый ус и обратился к Михайлу:

— А ты часом не напутал? Или они тебя поначалу обманули?

— Что ты, Остромир! — Михайло растерянно развёл руками. — Лопотали они бойко, это верно, да только всё по-своему, непонятно. Но чтобы так…

— Не подозревай за Михайлом худого, — поддержал начальника Ипатий. — Я сам могу подтвердить, что они выучились. При мне ведь дело было, я за ними, почитай, неотрывно наблюдал.

— Наблюдал, — тысяцкий тяжело вздохнул. — Как же ты не доглядел, что колдун молнией в святую церкву ударил?

Остромир вперил жёсткий взгляд в Карсидара и резко спросил:

— А ну, Хорсадар, сознавайся: кидал молнию в церкву?

«Не отвечай необдуманно, он не в духе. Видимо, что-то случилось в столице», — почувствовал Карсидар мысль Читрадривы.

Впрочем, он и сам насторожился, уловив витавшую в воздухе подозрительность, попробовал аккуратно проникнуть на самый краешек сознания сотника, как учил гандзак. И, прежде чем чуткий Михайло вздрогнул, Карсидар уже знал: точно, поездка не удалась. По крайней мере, её результаты оказались для русичей неожиданными.

— Что такое церква? — спросил он, чтобы слегка протянуть время. — Дом, у которого молнией разбило пристройку?

— Ты малоумным не прикидывайся! — строго сказал Остромир. — Знаешь ведь, куда метил, чёрная твоя душа. Аль ещё в какое место целился?

И тысяцкий обратился к Ипатию:

— Другого чего не разбило?

Бородач отрицательно мотнул головой, а Карсидар сказал как ни в чём не бывало:

— Не направлял я молнию в церкву вашу. Да и как я мог сделать это, сидя взаперти?

— На пристройке башенка была, — вставил слово Читрадрива. — А молния всегда в высокое место бьёт — в деревья и в дома.

Остромир глянул исподлобья на Михайла, проворчал: